1. «The New York Times» провожает на пенсию великую и ужасную Митико Какутани, пулитцеровского лауреата и главного книжного критика США, которую почти сорок лет читала, ругала, ненавидела и в глубине души уважала вся англоязычная литературная тусовка. Газета собрала ее лучшие тексты за тридцать восемь лет — рецензии на Дэвида Фостера Уоллеса и Тони Моррисон, интервью с Бараком Обамой, некрологи Маркесу и Апдайку. А Guardian вспомнил о том, как авторы смертельно обижались на ее рецензии: Франзен обвинял в отсутствии чувства юмора, а Мейлер вообще считал, что ее взяли на работу только потому, что она японка.
2. Данил Леховицер из самиздата «Батенька, да вы трансформер» поговорил с книжным дизайнером Владимиром Вертинским о планах фанзина Pollen и о том, почему рано еще вбивать гвоздь в гроб двадцатого века.
«Важно в дизайне не переусердствовать. Российские книгоделы в стремлении „продать” книгу коллажируют все, что валяется под рукой. В результате на прилавках — в основном морально устаревший скучный дизайн. Когда маркетинг подавляет дизайн — это симптом, требующий лечения».
3. Поэт Лев Оборин (который на следующей неделе вернется в эту рубрику) дал огромное интервью о поэте как гражданине, пророке и человеке.
«Сейчас, мне кажется, литература пребывает в более „нормативном” положении, что не очень хорошо с точки зрения качества текстов. И в большей степени это относится к прозе: мы наблюдаем постепенно становящееся массовым производство беллетристики, некой нормальной добротной, как любят говорить критики, вкладывая в это уничижительный смысл, ровной прозы. Это, с одной стороны, связано с тем, что литература коммерциализируется и становится понятно, какие истории купит читатель, что продастся. С другой стороны, это связано с тем, что подобной литературы у нас долгое время не было. У нас существовал либо производственный роман, либо эстетическая трансгрессия. И ниша нормальной беллетристики долгое время не была заполнена».
4. Профессор Джон Муллан рассуждает о том, годится ли классическая литература для того, чтобы научить роботов этике. Ответ не столь однозначен, как может показаться: принимая романных персонажей за образец для подражания, искусственный интеллект станет похож на Дон Кихота — собственно, одну из таких обучающих систем не без ехидства назвали Quixote.
«Quixote побуждает роботов вести себя подобно нашим любимым персонажам. Но литературное произведение может быть поучительным и не иметь ни одного персонажа, достойного подражания. Какому персонажу „Мидлмарч”, „Отелло” или „Илиады” должен подражать робот? <…> А от классики XX века его и подавно нужно держать подальше: „Талантливый мистер Рипли” (главный герой — находчивый и аморальный убийца), романы Апдайка о Кролике (главный герой — похотливый и жадный обыватель), „Лолита” (комментарии излишни)».
5. Кажется, отмечание двухсотлетия со дня смерти Джейн Остен не закончится никогда. Тед Штейнман рассказывает о фэндоме великой британки: взрослые серьезные дяденьки и тетеньки каждый год собираются на остеновские конвенции, наряжаются в платья и костюмы, танцуют английские танцы с названиями вроде «Причуда мистера Бевериджа». В общем, устраивают свой «Комикон», с салонными играми и балами.
6. И снова Джейн Остен (а куда от нее деваться). Лингвист Джефф Нанберг пишет о самом известном, цитируемом и пародируемом первом предложении в истории английской литературы — начале «Гордости и предубеждения» (в суховатом переводе Маршака — «Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену»).
«Это, пожалуй, самый известный пример иронии в английской литературе. Возьмите любой томик „Гордости и предубеждения” на гаражной распродаже, и могу биться об заклад, что первое предложение будет подчеркнуто, а на полях начертано: „ИРОНИЯ”».
7. The New York Times рассказывает об интерактивной новелле «The Atlas Pursuit» — помеси Pokémon Go со шпионским триллером про нацистские шифры и Роальда Даля. Новелла распространяется в виде бесплатного приложения, а чтобы открывать новые главы, нужно разгадывать рифмованные загадки и собирать указания по всему Нью-Йорку.
8. «Пыльца» опубликовала перевод эссе Роберта Кувера «Конец книг» о заре эпохи гипертекста. Поразительное дело — за двадцать пять лет текст не устарел, многие его тезисы сбылись, а некоторые предсказания все еще актуальны.
«Гипертекст — это действительно новая и уникальная среда. Художники, работающие с ней, должны в ней же и изучаться. И, предположительно, судиться: критика, как и художественная литература, отрывается от страниц и строк, и она восприимчива к продолжительным изменениям мысли и текста. Гибкость, случайность, неопределенность, множественность, отсутствие последовательности — ключевые понятия для гипертекста, которые также довольно быстро становятся принципами, подобно тому, как теория относительности совсем недавно вытеснила падающее яблоко».
9. В «Афише-дейли» вышла очередная серия спецпроекта о поколениях. На этот раз — о книжных полках. На фото — Лев Оборин, кинокритик Антон Долин*Признан в России иностранным агентом, историк литературы Олег Лекманов и переводчица Наталья Мавлевич, два кота и корги, в тексте — миллион историй о любви к чтению и самых лучших книгах.
«В девятом классе я пошла в школу при филологическом факультете. Тамошняя учительница литературы была очень застенчивой: мы увлекались новыми поэтами, а она возмущалась тем, какие некрасивые слова они употребляют. У Вознесенского было „Сидишь беременная, бледная”, и она говорила: „Как же это беременная? Как это может быть в стихах?” Мы, конечно, сразу все заорали: „Мать брюхатая сидела/Да на снег лишь и глядела”».
10. К шестидесятилетию Лианозовской группы «Коммерсантъ» подготовил огромный путеводитель по ее истории: воспоминания участников, фотографии из архивов, эссе о лианозовской поэзии и живописи.
«Евгений Леонидович [Кропивницкий] говорил, что всякое нытье, всякая унылость, поэзия, где все страдают, — это не современно. Современность совсем иная. На жизнь нужно смотреть в упор, и поэзия должна быть по возможности очищена от эпитетов, сравнений и т. д. — все это обветшалый груз литературщины. Он тянет поэта, сковывает его, и от этого груза надо освобождаться».