Леонид Аронзон. Собрание произведений в 2 томах. СПб: ИД Ивана Лимбаха, 2018
Зеленый двухтомник, где стихи Аронзона были собраны как в настоящем научном издании, уже выходил чуть больше десяти лет назад, и тогда критик Олег Юрьев писал, что это часть большого, тридцатипятилетнего процесса «незримой» канонизации Леонида Аронзона. «Незримой», потому что эта работа — собрание немногочисленного наследия поэта и его анализ — происходила практически с самой его неожиданной (а для кого-то и вполне логичной) смерти в 1970-м, образуя «кружковский» культ вокруг него как человека, стоящего в своей эпохе как минимум на одном уровне с Бродским. Но, приобретая все большую известность в «узких кругах», его имя так и не получило широкой огласки — и в этом он, конечно, повторяет судьбу практически всех представителей «неофициальной» поэзии 60–70-х годов XX века.
Книга, составленная поэтом и издателем Владимиром Эрлем, литературоведом и текстологом Ильей Кукуем, а также критиком и исследователем поэзии Аронзона Петром Казарновским, вроде бы как должна решить эту проблему. Но несмотря на то, что деньги на публикацию были собраны всем миром на «Планете» (а сегодня, в 2018-м, выходит уже второе издание), ясно, что имя Аронзона будет становиться все более культовым среди молодых и взрослых поэтов и филологов, но так и не сыщет славы у широкого читателя, даже на фоне резко увеличивающегося интереса к поэзии вообще. Быть может, потому, что стихи Аронзона совершенно «не громкие». Это, по мнению Полины Барсковой, «тонкая наивная поэзия», еще и вовсе стремящаяся к пределу молчания. По словам же современницы поэта Ольги Седаковой, несмотря на постоянное хождение между раем и землей, Аронзон был, как ни странно, поэтом счастья и восхищения, что делало некоторые его стихотворения, при всей спокойной интонации, похожими чуть ли не на гимны.
Так или иначе, полноценные исследования о влиянии поэзии Аронзона на остальных поэтов того и последующего времени (хотя у него не было прямых последователей) нам еще предстоит прочесть. А пока стоит познакомиться хотя бы с самими стихами.
Купить на Лабиринт.ру
Владимир Сорокин. Белый квадрат. М.: Corpus, 2018
После неоднозначной «Манараги» было сложно ожидать от Сорокина нового большого текста, и, действительно, сам автор признается, что роман пока не пишется: обстановка в России меняется слишком быстро и непредсказуемо, чтобы пытаться улавливать «портрет эпохи», да еще и придавать ему большой объем. Поэтому как-то без удивления мы встречаем не новый роман Сорокина, а сборник рассказов. Они довольно разные, и, если быть совсем строгим, их разноплановость — единственный, пожалуй, критерий, который позволяет назвать книжку концептуальной подборкой прозы. Сорокин чувствительно отзывается даже не на происходящее вокруг, а на ту атмосферу, которая разлита в воздухе, и это вызывает у него слишком разные эмоции — от страха до иронии, от смеха до отвращения.
Те, кто знаком с творчеством автора до 2000-х годов, где, кроме романов, были и сборники рассказов (особенно самый ранний — «Первый субботник»), заметят множество «знакомых» приемов. Сбой нормального регистра речи — когда герои как ни в чем не бывало начинают говорить на непонятном языке («В поле»); откровенная двусмысленность действий («Ржавая девушка»); диалог, который превращается в серию многоточий во время полового акта («День чекиста»); наконец, резкий, необоснованный слом сюжетной линии и полное ее разрушение (и «Белый квадрат», и «Ноготь»). Это даже удивительно: Сорокин уже давно к подобным приемам не прибегал; сам автор, впрочем, утверждает, что время в России остановилось, а может, и вовсе потекло вспять, и именно это мы как раз и видим в новых рассказах, где встречаются условный ранний-Сорокин с Сорокиным-сегодняшним.
Хотя есть и очевидные новшества в прежних формах: если раньше агрессивный переворот сюжета являлся и окончанием рассказа, то теперь автор идет дальше — уничтожив одну линию, находит другую и полностью переключается на нее. То есть, скажем, «Белый квадрат», будь он написан тридцать лет назад, закончился бы уже на растерзании ведущего ток-шоу (кстати, это очень похоже на действие рассказа «Заседание завкома»). Сегодня же рассказ на этом не заканчивается, мы переключаемся на совершенно других героев, никак не связанных с первыми. Осознанно или нет, тексты становятся продуктом времени, в котором мы живем и в котором одномерные сюжеты будут выглядеть уже просто неадекватно. Периоды позднего СССР или 1990-х были сложными, но, пожалуй, даже более понятными. Сейчас вектор движения общества вообще неопределим; и когда Сорокин снова затрагивает 1980-е, он, в отличие от многих, пишет не о прошлом, а как раз о настоящем.
Про настоящее писать сложно уже не потому, что за деревьями не видно леса, а потому, что лес давно в огне. И хотя здесь есть довольно «острый» рассказ «Фиолетовые лебеди» с патриархом и генералами, которые пытаются решить проблему засахаривания ядерных боеголовок, Сорокин всё же максимально хорошо себя чувствует чисто в бытовых сценах — как в рассказе «Ноготь» (наверное, лучшем в сборнике). И надо признать, что именно такие сцены точнее всего говорят о дне сегодняшнем, как, впрочем, и о любом.
Купить на Лабиринт.ру
Марина Аромштам. Белый верх — темный низ. М.: Новое литературное обозрение, 2018
Имя Марины Аромштам знакомо многим родителям, особенно тем, у кого есть дети поменьше. Она редактирует сайт о детском чтении «Папмамбук», переводит детские рассказы, пишет книги о воспитании (в котором большую роль играет, опять же, чтение) и иногда сама становится автором художественных книг, которые можно почитать с ребенком. Ее последняя книга выходит в НЛО тоже в художественной серии, но при этом автор впервые обращается не к вымышленным персонажам и не пытается давать советы по развитию ребенка. Она проводит ревизию собственного детского опыта: чтобы понять, как ребенок или подросток воспринимает «проблемы взрослых», нужно просто вспомнить себя на их месте.
В итоге выходит совсем не ностальгический текст, хотя обычно все, что здесь вспоминается, воспринимается именно так: первые впечатления от «немигающей» охраны у Кремля или бабушкины требования доедать хлеб. Однако автор как бы не дает себе «очароваться» воспоминаниями; описывая всё это с очевидным остранением, она показывает, как всем известные вещи воспринимаются ничего не понимающим ребенком. Фраза «белый верх, черный низ» лишь одна из многочисленных истин, составлявших жизнь советского ребенка, в смысл которой тогда было не принято вдумываться. Сюда же относились и партизаны, «непременно играющие на гармошке», и многочисленные рассказы о вреде просмотра телевизора, и даже тот самый пресловутый хлеб, который нужно есть со всем подряд — потому что того требует бабушка, выжившая в блокаде.
На самом же деле взгляд со стороны ребенка нужен. Например, чтобы проследить за взрослыми, а именно — как они переваривают все то, что ребенок пока не понимает. Это целая вселенная, кое-что из которой нынешнему подростку будет знакомо («Я не знаю, зачем над кроватью нужен ковер»), а кое-что совсем нет (что-нибудь вроде фильма про неуловимых мстителей). Другое дело, что книжка эта и не для подростков, а для взрослых, которые когда-то были подростками. Только забыли это почему-то.
Купить на Лабиринт.ру
Екатерина Шульман. Практическая политология. Пособие по контакту с реальностью. М.: АСТ, 2018
Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Шульман Екатериной Михайловной либо касается деятельности иностранного агента Шульман Екатерины Михайловны.
Трудно было представить десятилетие назад, что политолога в России будут слушать по радио или на YouTube так же, как какого-нибудь психолога Лабковского. Однако слушают. Сегодня совсем не только Шульман готова прокомментировать прямую линию с президентом или последствия повышения пенсионного возраста; но она, похоже, все-таки остается единственной, кто относится к происходящему не как к горячим новостям, требующим немедленного анализа, а как к макрокартине, которая легко поддается описанию с помощью чисто научной теоретической базы — ведь ничего нового с точки зрения мирового опыта политических режимов новая Россия не изобрела. И оказывается, что разбирать вопрос «Как это вообще устроено?» интереснее и актуальнее, чем «Что будет завтра?». Потому что завтра (особенно у нас) может произойти все, что угодно, но правила, по которым это произойдет, останутся теми же. Шульман как раз выступает за то, чтобы узнать больше про эти правила.
Книга составлена из статей и заметок, написанных автором за последние несколько лет, и, хоть у каждой из них есть формальный повод, все они по озвученным выше причинам оказываются «вневременными». Например, новости о поиске мест для памятника Владимиру Великому дают повод порассуждать, почему при всем желании угодить национальному лидеру существующая система не допускает культа личности и в Питере до сих пор нет «путинских» топонимов. Или же извечно больной вопрос о том, зачем ходить на выборы, если всем понятно, что это лишь видимость выборов. Шульман не перестает упрямо обращаться к мировой статистике, которая говорит, что даже устройство «ненастоящих» выборов по правилам настоящих уже приближает гибридный режим к более демократическому устройству.
Вообще, главное, чем занимается Шульман и в своих статьях, и в выступлениях, — развенчивание мифологем, которые с большой скоростью распространяются в обществе, причем как среди «оппозиционно» настроенных граждан, так и среди тех, кто не склонен открыто выражать свои недовольства; иными словами, «предостережение читателя от линейного детерминизма». Если мы часто слышим фразу «Сталина на вас нет», это совсем не значит, что те, кто так говорит, хотел бы жить в сталинские времена; а среди лидеров по количеству женщин в правительствах оказываются совсем не США или европейские страны, а государства из Африки и мало кому известные острова. Шульман часто подчеркивает, что все эти данные ей известны не благодаря сомнительным «инсайдам», а лишь из открытых источников статистической информации, которую надо просто не лениться искать.
В этом смысле книжный формат не просто еще один способ подать одну и ту же информацию — это как раз опыт приостановки всеобщего забега и взгляд на ситуацию в более спокойной обстановке; совсем другие ощущения.
Купить на Лабиринт.ру