Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Мишель де Монтень (1533—1592) — классик французской литературы конца XVI столетия и в то же время «абсолютно наш современник», как утверждает его нынешний биограф Жозеф Масе-Скаррон. Вынужденный жить в один из наиболее мрачных периодов истории Франции, он стал, по справедливому утверждению Антуана Компаньона, изобретателем современной свободы, одним из тех, кто подготовил современное понятие толерантности.
Всем любителям чтения известно, что Монтень — автор единственной книги-шедевра под названием «Опыты» (Essais). Благодаря ей он прославился как создатель жанра эссе — свободного, философско-художественного, субъективного размышления о мире и о себе. Однако этот писатель заслуживает, чтобы мы не только читали его книгу, но и знали о его жизни.
Пьер-Ноласк Бержере. Детство Монтеня. Ок. 1819 г.
Мишель де Монтень родился в разгар Ренессанса: это произошло 28 февраля 1533 года в замке Монтень, расположенном в Перигоре, на юго-западе Франции. Большая часть здания сгорела в конце XIX века, но сохранилась башня, в которой находилась библиотека, служившая рабочим кабинетом писателя. Будущий автор «Опытов» происходил из богатой купеческой семьи Эйкемов, приобретшей дворянское поместье, название которого станет впоследствии фамилией Мишеля Эйкема. Его предок, Ремон Эйкем, разбогатевший на торговле вином и сельдью, купил эту землю в 1477 году за 900 франков. Его отец, Пьер Эйкем, был первым, кто прервал семейную традицию занятий торговлей и отправился воевать в Италию, чтобы осесть затем в своем замке подобно дворянину. Пьер Эйкем не имел глубокого и систематического образования, но всегда интересовался словесностью, много читал и даже сочинял. Пребывание в Италии приобщило отца будущего писателя еще и к педагогическим идеям Ренессанса, и это определило принципы воспитания его сына. Воспитание и обучение юного Монтеня было своего рода воплощенной утопией: когда младенца Мишеля по обычаю той эпохи отдавали кормилице, то для этой цели была выбрана бедная крестьянская семья, в которой ребенок мог, по его собственным словам, сказанным впоследствии, привыкнуть «к самому простому и бедному образу жизни»*Здесь и далее «Опыты» в русском переводе цитируются по изданию: Мишель Монтень. Опыты. В трех книгах. Т. 1-2. Второе издание, подготовили А. С. Бобрович, Ф. А. Коган-Бернштейн, Н. Я. Рыкова, А. А. Смирнов. М.: Наука, 1981. Серия «Литературные памятники».. Когда же в двухлетнем возрасте мальчика вернули в семью, то здесь, по словам знаменитого критика прошлого века Шарля Сент-Бёва, «казалось, его воспитывали не для жизни в грубую и бурную эпоху, а для общения с музами и служения им»*Здесь и далее очерк Сент-Бёва «Монтень» цитируется в русском переводе И. Лихачева.. Так, каждое утро ребенка будили звуки музыкальных инструментов. Его учителем стал немецкий медик, говоривший с мальчиком только по-латыни. Все домашние, даже слуги, также обязаны были обращаться к маленькому Мишелю на латинском языке. В результате он блестяще усвоил этот язык и владел им как родным. Параллельно ребенка учили также греческому — не принуждая, а используя игры и увлекательные упражнения — едва ли не по примеру воспитания героя Рабле, великана Гаргантюа.
Принуждение вообще было чуждо педагогическим принципам Пьера Эйкема, и, лишь поддавшись уговорам друзей, несколько обеспокоенных таким вольным воспитанием, в 1539 году отец отдал шестилетнего сына в коллеж в Гийене. Привыкший к свободному проявлению своей индивидуальности, Мишель поначалу замкнулся в себе: ему трудно было привыкнуть к дисциплине, его отталкивал педантизм учителей, хотя среди них были люди по-настоящему образованные, известные гуманисты. И все же любовь к латинской культуре и литературе победила: Монтень прекрасно справился со школьной программой, более того, раньше других, в тринадцать лет (то есть в 1546 году), завершил курс обучения, чтобы продолжить его в Тулузском университете, где он приступил к изучению права. Когда Монтеню исполнился двадцать один год, он стал замещать своего отца на должности советника Счетной палаты в Перигё, так как Пьер Эйкем, выбранный мэром Бордо, приступил к своим новым обязанностям. В 1557 году, после того как Счетную палату слили с бордоским парламентом (то есть городским судом), двадцатипятилетний Монтень принял на себя функции его члена и добросовестно исполнял их на протяжении тринадцати лет.
Неизвестный художник. Портрет Монтеня. Ок. 1565 г.
К этому периоду относится знакомство Монтеня с Этьеном де Ла Боэси — знаменитым французским гуманистом, мыслителем, публицистом. Их знакомство переросло в трогательную братскую дружбу, которую оборвала лишь смерть Ла Боэси в 1563 году. Это была ранняя смерть: она «не дала расцвесть и принести ожидаемых плодов» (Сент-Бёв) таланту Ла Боэси, но общение с ним чрезвычайно обогатило будущего автора «Опытов». Отдавая дань уважения другу, Монтень в 1570 году взял на себя хлопоты по изданию литературных трудов Боэси — его стихотворений и переводов. К этому времени Монтень уже был женатым человеком (он женился в 1565 году на Франсуазе де ла Шассень, принесшей ему богатое приданое) и как старший сын после смерти отца в 1568 году приступил к управлению родовым поместьем, хоть и не слишком усердствовал на этом поприще, предпочитая литературные занятия.
Монтень не был «общественным» человеком. Его тяготила необходимость заниматься гражданской деятельностью, в чем он не раз признавался. Здесь играло роль и то, что Монтень называл своей ленью, но кроме того — его нелюбовь к власти над другими людьми: «Есть известная приятность в том, чтобы повелевать, пусть даже на гумне, и в том, что близкие тебе покорны, — писал он, — но это слишком однообразное и утомительное удовольствие». Однако будущий писатель никогда не позволял себе пренебрегать служебными обязанностями. За время своей работы в бордоском парламенте Монтень несколько раз ездил в Париж, выполняя поручения королевского двора, и в 1571 году был награжден орденом Святого Михаила. Но тогда же он с явным удовольствием решил уйти в отставку, чтобы, по его собственному выражению, «скрыться в объятия муз».
Однако музами поэта стали не только античная поэзия и проза, особенно философская проза римского писателя Сенеки, но и современная ему история Франции. Неспокойная, трагическая эпоха гражданских войн, кровавые столкновения католиков и протестантов, возвращение обскурантизма с особой силой заставляли Монтеня искать утешения в философии, в раздумьях над мудрыми писаниями древних. При этом самого себя он называл «непредвиденным и случайным философом». Первоначально решив сосредоточиться на комментировании моральных сентенций античных мыслителей, выписывании цитат из них, писатель пришел к попытке нарисовать свой собственный портрет посредством этих комментариев. Отсюда его утверждение в «Предуведомлении читателю»: «содержание моей книги — я сам» — и стремление подчеркнуть одновременно частный характер и искренность своего письма. Хотя первый набросок размышлений Монтеня относится к 1569 году, систематически над своими «Опытами» он начал работать после 1572 года, то есть после печально знаменитой Варфоломеевской ночи — массовой резни, учиненной католиками над гугенотами в Париже в ночь на 24 августа названного года. Подстегнуло его работу и личное обстоятельство: в 1579 году Монтень довольно тяжело заболел и, решив, что дни его сочтены, спешил закончить работу над книгой размышлений, чтобы оставить ее на память о себе друзьям и близким. Уже тогда он написал довольно много, хотя один из его слуг, нерадивый и плутоватый, умудрился потерять часть рукописи.
В 1580 году первые две книги «Опытов», включающие 94 главы, вышли из печати. Они сразу же привлекли внимание своей необычной манерой: Монтень не следовал хронологии, не пытался держаться строгой последовательности тем, а воссоздавал на бумаге естественное течение мысли. По мнению социолога Филиппа Дезана, «никогда еще ни один автор не выражал перед читателями так очевидно чувство безграничной свободы».
Монтень знал, что делает, и надеялся на успех подобной манеры: «Меня должны спасти странность и новизна, которые обычно придают ценность вещам, иначе я никогда, клянусь честью, не ввязался бы в это глупое предприятие». В тот период, когда в трудах большинства гуманистов важнейшее место занимала риторика, Монтень решил, что сумеет быть красноречивым без ее помощи, полагает Антуан Компаньон. Не случайно его порой называют «французским Сократом».
Неизвестный художник. Портрет Монтеня. Ок. 1578 г.
Размышления автора «Опытов» всегда очень человечны — обращены ли они на книгу, предмет, событие или конкретных людей. На страницах «Опытов» встречается множество референций, цитат, отсылок, которые, на первый взгляд, способны раздавить читателя огромной, кажущейся чрезмерной эрудицией. В то же время автор говорит обо всем без аффектации, уважительно по отношению к разным точкам зрения, искренне и просто, так что читатели понимают его без особых усилий. Сложность Монтеня — не в непривычном языке доклассической эпохи, даже не в «рапсодической» манере письма, которую осуждали в XVII в., а в глубине его мысли и в удивительном сочетании в ней индивидуальности и широты. Один из критиков даже назвал появление «Опытов» литературной революцией. Но Монтень вовсе не стремился прослыть новатором и ниспровергателем традиций. Более того, он пишет: «Я разочаровался во всяческих новшествах, в каком бы обличии они нам ни являлись». Его не привлекают крайности и категорические суждения, он сомневается и ищет ответ, вовлекая в свои раздумья читателей. Жесткость и категоричность высказываний как форма словесного насилия для Монтеня неприемлемы. В «Опытах» он признается:
«Я люблю слова, смягчающие смелость наших утверждений и вносящие в них некую умеренность: „может быть“, „по всей вероятности“, „несколько“, „говорят“, „я думаю“ и тому подобные... В начале всяческой философии лежит удивление, ее развитием является исследование, ее концом — незнание. Надо сказать, что существует незнание, полное силы и благородства, в мужестве и чести ничем не уступающее знанию, незнание, для достижения которого надо ничуть не меньше знания, чем для права называться знающим».
Знаменитой стала реплика писателя: «Что я знаю?». Она не только выражает скептицизм Монтеня, но и призывает человека к сдержанности, осторожности, терпимости в словах и делах: «Упрямство и пылкость духа — самые верные доказательства глупости. Есть ли на свете существо, столь же уверенное в себе, решительное, заносчивое, созерцательное, важное, глубокомысленное, как осел?». В обстановке религиозных распрей между католиками и гугенотами, ожесточенного, порой фанатического отстаивания своих позиций, когда в ход шли не словесные аргументы, а оружие, советы автора «Опытов» оказались как нельзя более актуальны. Не случайно современные ученые рассматривают скептицизм Монтеня как средство противостоять «политическому насилию, характерному для периода религиозных войн» (Филипп Дезан).
В том же 1580 году Монтень вместе с братом (тот был младше его на 27 лет) отправился в большое путешествие — по Германии, Швейцарии, Италии. В пути писателя настигла весть о том, что жители Бордо избрали его своим мэром. Монтень сперва хотел отказаться от этой обременительной чести, однако король потребовал от него повиновения. В 1581 году писатель-мэр вернулся в Бордо, чтобы приступить к своим новым обязанностям. Как дружно утверждают биографы, хотя добросовестность Монтеня была подтверждена тем, что в 1583 году его переизбрали на ту же должность, «мэр» и «Монтень» были как бы двумя разными людьми. Годы, в которые Монтеню выпало управлять городом, оказались трудными: хотя католики и гугеноты заключили временное перемирие, однако продолжали постоянно враждовать между собой. Каждая партия стремилась привлечь Монтеня на свою сторону — и каждая была им недовольна. Как писал сам Монтень: «На меня посыпались неприятности, которые при всяких общественных неустройствах выпадают на долю людей умеренных». Действительно, мэр Бордо был умеренным, терпимым человеком, стремился не разжигать противоречия, а гасить их, не поддаваться конъюнктурным политическим или религиозным настроениям, а служить закону. Тяготила его не эта необходимость служить закону (она совпадала с его личными убеждениями), а суетность гражданской жизни, необходимость нарушать свое уединение, оставлять любимые занятия — чтение и сочинение.
Впрочем, несмотря на занятость, Монтень уже в 1582 году выпустил второе издание своей книги, и оно пользовалось таким же большим успехом, как первое. Кроме того, в те годы он вел дневник, куда записывал то, что ему довелось повидать во время путешествий. Этот дневник не был опубликован при жизни писателя и увидел свет лишь в конце XVIII века, но некоторые наблюдения из него Монтень перенес в свои эссе.
Этьен Мартеланж. Портрет Монтеня. 1587 г.
Мэру Монтеню оставалось всего несколько месяцев до истечения полномочий, когда в июне 1585 года в Бордо разразилась эпидемия чумы. Монтень был в отъезде, но счел необходимым связаться с городскими властями и в письмах регулярно отдавал необходимые распоряжения. Эпидемия коснулась и замка Монтень, так что, даже оставив наконец должность, писатель не сразу обрел покой. Прежде чем вернуться в родное гнездо, Монтень вынужден был в течение полугода скитаться по Франции в поисках убежища от страшной болезни, и картины разнообразных бедствий, представшие перед его глазами, глубоко поразили его. Он понял, что должен вернуться к своим размышлениям, еще раз осмыслить драматический опыт современности, чтобы понять, как следует достойно жить и умирать человеку, жаждущему счастья, но непрерывно сталкивающемуся с невзгодами.
Третью часть «Опытов» Монтень писал в течение 1586—1587 годов. Параллельно он вносил исправления и дополнения в первые две книги. В 1587 году вышло первое парижское издание «Эссе», а на следующий год — новое, полное, включающее и третью книгу.
Оказавшись в Париже по делам издания, Монтень вновь попал в центр бурных политических событий. Столичная смута вынудила королевский двор уехать в Шартр, а затем в Руан, и писатель сопровождал короля в этих странствиях. Когда же он вернулся в Париж, то на несколько часов даже оказался в Бастилии по приказу членов Католической Лиги — обрести свободу ему удалось только благодаря вмешательству королевы-матери Екатерины Медичи. Прежде чем окончательно вернуться в свой замок, Монтень отправился в Блуа на заседание Генеральных Штатов: здесь ему представилась возможность пообщаться с видными гуманистами эпохи — будущим историком де Ту, писателем Э. Пакье.
Оставшиеся четыре года жизни Монтень посвятил своей главной книге, занимаясь подготовкой дополнений и поправок для нового издания «Опытов». Этот последний, самый полный вариант его сочинения был опубликован учениками Монтеня во главе с названой дочерью писателя, мадемуазель де Гурне, в 1595 году. Но автору уже не суждено было его увидеть: 13 сентября 1592 года, прямо во время мессы, Монтень скончался. К тому времени он уже похоронил всех своих дочерей, старшая из которых скончалась в 25-летнем возрасте в 1590 году, а остальные пять — еще во младенчестве. Его пережили только мать, жена — и слава, закрепившая за именем Монтеня звание великого мудреца и моралиста.
Ни один крупный писатель конца эпохи Возрождения и начала Нового времени не прошел мимо книги Монтеня: его уроки усвоили Шекспир и Бэкон, Декарт и Паскаль, Вольтер и Руссо. Но и позже, в ХIХ-ХХ веках, «Опыты» оставались настольной книгой многих поколений читателей и во Франции, и за ее пределами, в том числе в России. Гюстав Флобер в свое время называл автора «Опытов» «точкой, из которой вышли французская литература и французский дух» и советовал: «Вы спрашиваете, какие книги читать? Читайте Монтеня, читайте медленно, не торопясь!.. Прочтите его от начала до конца и, когда окончите, начните снова»*Цитируется по изданию: Гюстав Флобер. Собрание сочинений в 5 томах. Том 5. Перевод с французского М. Ромма, Т. Ириновой, Б. Грифцова, М. Эйхенгольца. М.: Правда, 1956.. Этот совет вполне актуален и сегодня.