«Почему в школах не преподают искусство смерти?»

Интервью с ненецкой писательницей Анной Неркаги

Наверное, пришло время, чтобы люди из разных земель имели возможность задаться каким-то одним важным для всех нас вопросом. И если мы не можем встречаться, то хотя бы чтобы мы могли поговорить с друг другом. Мне кажется, людям всей Земли есть о чем поговорить.

Главный вопрос сегодня, конечно, — это отношение к такому уникальному явлению, как смерть. Я призываю всех людей подумать о смерти вообще и о собственной смерти в частности и принять смерть не только как должное, но и как благо. Потому что смерть — это единственное время, пройдя через которое мы вступаем совсем в другую область — вечности. Я призываю всех людей вовремя подумать о собственной смерти и правильно установить к ней отношение. Не бояться ее, привыкнуть к ней. Видите, какой странный вопрос меня интересует.

Изначально этот вопрос возник потому, что я вижу многих молодых людей, которые умирают не вовремя. В нашем народе не принято умирать не вовремя. В маленьком ненецком народе вообще не принято умирать так, как сейчас умирают. Надо умереть вовремя, говорили наши отцы. И теперь, когда мне уже много лет, я понимаю, что ненцы поставили вопрос правильно — умереть вовремя. Однако я наблюдаю по всей земле иное. Смерть стала для нас настолько обычным явлением, что мы умираем везде, умираем много, умираем плохо и умираем в погибель себе. Мне кажется, что этот вопрос у вас в Америке тоже стоит. Он везде стоит на Земле. Неправильная смерть, самими же людьми организованная. Я работаю с ненцами и хантами, у меня русских нет рядом уже очень много лет, и, когда я тороплю близких, они мне всегда говорят: «В тундре торопится тот, кто спешит умереть». И я останавливаюсь.

Спасибо вашему отцу за это. Как его звали?

Извините, что мы вам такой вопрос задали. У вас мужественная американская мама. Наши ненецкие мамы точно такие же.

Я хочу добавить, что я живу в тундре. Я редко выезжаю в город. Мне очень нравится жить там, где я живу. У нас там много неба, воздуха, много всего хорошего, чистого, поэтому я приезжаю в Салехард редко, и я довольна, что у меня есть возможность с другого края Земли передать вам поклон от ненецкого народа. Я считаю, что любая земля своим основанием имеет прежде всего простых людей, которые счастливы или несчастливы, которые бывают больны, которые умирают, то есть это все мы, собственно. Вы живете в Америке, мы живем у себя в тундре. Мы просто братья, мы родные друг другу, я подобрала точное слово. Я очень люблю простых людей. Я приглашаю вас приехать — не в Петербург, не в Тюмень, а на нашу землю. На «Землю надежды», которая стоит на очень красивых горах. Это ненецкая земля. Мы надеемся и знаем, что Иисус Христос в своем втором пришествии обязательно ступит своею ногой на эту землю. Эта надежда самая главная, она дает нам силы. На этой земле живет очень много детей-сирот, и все мы объединены мыслью, что Спаситель придет к нам, и ради этого стоит жить. Я все время своим маленьким детям говорю: «Я не доживу, а вы будете встречать очень высокого гостя».

Конечно.

Я никогда не была советским человеком и писателем, я даже боюсь, что я не россиянка. Я даже думаю, что я и не землянка, в том смысле, что я не с земли. Я это почувствовала сразу, как родилась. Почувствовала, что я здесь в гостях.

Наблюдая современную жизнь, я прихожу к выводу, что сами люди совершенствоваться не будут, они просто погибнут. Я считаю, что без Бога, без веры в него, мы сами не сможем ничего сделать. Единственное, что можем сделать сами, — пасть. Это происходит и у вас в Америке, и у нас в России. И в больших землях, и в малых человек разлагается. Я серьезно утверждаю, что без Бога мы будем только разлагаться и разложимся окончательно и бесповоротно.

Высшая сила, или как ее ни назови. Бог есть Бог.

И вне, и над человечеством — везде, целая вселенная. Царь Вселенной. И у него хлопот, кроме нас, очень много. Но мы — его главная боль и забота, он любит того, кого создал. И на сегодняшний день мы, люди, Богу доставляем столько хлопот со своим разложением, как никто во Вселенной. Кто бы мы ни были — американцы, ненцы, ханты или русские. Мы на сегодняшний день главная проблема нашего Господа, Иисуса Христа.

Никто не доставляет столько хлопот, сколько люди. Он серьезно озабочен нашим положением. Очень серьезно озабочен. Это люди должны знать.

Я считаю, что все, что мы делаем в области культуры, — это все ложь. Мы свою культуру возвели в ранг абсолюта. Это неправильно. Нельзя из культуры, даже если она является совершенной, высокой, делать идола. А человечество превратило все свои собственные культуры в идолов. Нельзя рассматривать собственную культуру отдельно от Бога. Мы вообще Бога выкинули из своего сознания и занялись только собой. И вы тоже выкинули, американцы, все выкинули. Поэтому я еще раз говорю, что, когда произносят слово «культура», я чувствую себя не очень уютно. Когда произносят слово «Господь», я чувствую себя уютно, тепло и надежно.

Это вера, превращенная в ложь. Ложь, которая приобрела царственные размеры. Я у вас спросила о смерти, где у нас культура смерти, где культура бессмертия, где мы приобретаем опыт бессмертия? Придумали себе культуры, прикрываемся этими понятиями. То, что нам нужно, мы совершенно не изучаем. Я все время удивляюсь, почему в школах не преподают искусство смерти? Я все время говорю, что дурак не тот, кто умер, но тот, кто не смог сам себя воскресить. Вот Иисус Христос, умерший и воскресший, он показал нам: «Смотрите на меня, я воскрес, и то же самое должны уметь делать и вы». Я считаю, что люди — что американцы, что русские — занимаются не теми видами искусства. Мы учим детей читать, писать, но это примитивно, даже преступно по отношению к детям. Я все время возмущаюсь, почему во всех школах мира нет уроков игры? Почему мы не учим детей правильно играть? Я вообще считаю, что мы настолько низко опустились со своими культурами, что ниже некуда.

Да, ненецкая в том числе. Ненцы никогда не кривляются. У ненцев не положено танцевать. Я не видела ни одного танцующего ненца. И когда я вижу, как мои сородичи изображают танцующего человека, мне становится плохо, и я все время говорю: «Это не культура. Это безобразие». Простите, что я разошлась.

Я прошу прощения у всех, кто сейчас меня слушает. Тем не менее это правда.

Да, у многих людей не положено танцевать. У ненцев, например, даже плакать не положено.

Мне лично говорили, если я плакала, когда у нас кто-то умирал: «Почему ты плачешь? Ты не довольна тем, что Господь установил? Он установил смерть как единственно правильное. А что ты плачешь?» Простите, я разошлась, прошу прощения.

Нет. Терпеть не могу слово «мистик». Есть другое слово, очень хорошее. Слово «пророк» я еще принимаю. И русские люди всегда принимали пророков, хотя и считали, что в своем отечестве их нет. Но «мистика» и «мистик» — это похоже больше на что-то дьявольское. Не нравится мне это слово.

Да, у меня свой духовный путь и конкретное, чуть не сказала, задание. Я должна, подобно Иоанну Крестителю, время от времени нездешним голосом вскрикивать: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». То же самое я говорю в своих вот произведениях. Я говорю: «Приближается Царство Небесное, скоро придет Спаситель». А мы готовы Его встретить? Мы фактически Его не ждем. Люди не ждут Христа, они ждут кого угодно, только не Христа. Я свою миссию так понимаю, в моих последних произведениях только об этом и говорится. Грядет… грядет Спаситель. Все.

Я всегда считала себя христианкой. С самого первого дня своего рождения. А вообще ненцы не язычники — они христиане. Они сохранили первоначальную христианскую веру, какой она была во времена Авраама, Исаака. Я изучала историю своего народа и пришла к выводу, что ненцы всегда были христианами. Они стали язычниками тогда, когда была установлена советская власть, которая искала врага в каждом, чтобы столкнуть людей между собой. В результате революционной философии ненцы стали язычниками. А на самом деле язычники — это кто? Это те, кто не соблюдает заповеди Господа. Кто убивает, грабит, лжет, не чтит отца и мать. И когда говорят, что ненцы — язычники, я возмущаюсь. Ненцы — христиане, они сумели сохранить первоначальную христианскую веру тех времен, когда еще не возникло православие.

Шаманы стали сейчас больше работать на Сатану, а не на Господа. Потому что советская власть, опять же, сделала так, что ненцы не верили своим шаманам. Поэтому те, чтобы утвердиться, стали служить Сатане. Легче всегда утвердиться не в Боге, а в Сатане.

Я не из рода шаманов. Мой дед в седьмом поколении родился странным образом. Его нашла девушка у воды, от него пошел наш род. Ненцы в шутку называли нас инопланетянами. Мы не шаманы, не язычники. Мы христиане в первородном состоянии.

Никогда не писала на ненецком. Я даже не думаю по-ненецки, я думаю не на русском, не знаю на каком. Думаю так, как думал Бог, когда творил нашу Вселенную. Любой творец всегда думает так, как думал Господь. Если мы начнем думать и действовать как наш Господь, у нас не будет проблем. Сами же знаете: что вас, американцев, что нас лишили Бога. А Бога лишили родительских прав по отношению к нам. Многие проживают сейчас безотцовщиной. Если бы мы думали, действовали как наш Господь, то мы давно обладали бы опытом бессмертия. Единственное, что мы сейчас можем, — это позорно умирать, и это от того, что мы — безотцовщина.

В своей авторской школе я преподаю нравственность. Да, нравственность тоже должна преподаваться — как преподаются физика, химия, литература, история. Я получила уникальную возможность в своей авторской школе преподавать нравственность по своим программам. Их очень много для детей разного возраста. В нашем мире преподается безнравственность. Значит, должен быть обратный процесс. Нравственность тоже должна преподаваться. Вот этим я и занимаюсь. А как — это очень долгий разговор.

У нас учеников в среднем пятьдесят человек. Это дети разного возраста. У нас маленькая школа.

Есть программа для детей четвертого класса «Легенды и предания». Есть творческая программа, посвященная песенкам и загадкам ненцев.

Никто нас финансово не поддерживает. Я финансирую свой проект сама. Я поняла, что, если ты хочешь что-то в этом мире проповедовать, ты обязана к этой своей идее на собственные деньги приделать ножки и ручки, чтобы то, что ты придумала, было жизнеспособно и действенно. Мы создали не только школу, мы построили целый город. В одном этом только маленьком городке у нас три церкви. В Салехарде одна действующая церковь. А в нашем маленьком городе — три действующих церкви. Это о чем-то говорит?

Вопросов нет, но появилось к вам хорошее чувство. Я, правду говоря, боялась, что разговора не получится. Но у меня появилось к вам чувство, потому что в ваших вопросах я вижу очень большой интерес даже не ко мне, а ко всему хорошему, что у нас с вами в жизни есть. Я теперь вас, Эдит, понимаю как родного человека. Дай вам Бог здоровья!

До следующей встречи, на нашей земле.