Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Скупой рыцарь — название и меткая характеристика главного персонажа одной из «Маленьких трагедий» Пушкина — воплощает в себе сочетание скаредности и жестокости, доведенных до крайности. Но, возможно, образ действий такого человека любезен сердцу экономиста? Разве не бережливость и рачительность, помноженные на трудолюбие, являются двигателями экономики? Большинство современных экономистов-теоретиков и подавляющее большинство экономистов-практиков, не раздумывая, присоединятся к хору голосов, осуждающих скупца. Роль положительного героя в этой пьесе для них играет «расточитель молодой», сын барона-скряги Альберт.
Чтобы лучше понять экономическую подоплеку пушкинского произведения, вспомним финансовое положение главных героев. Барон (скупой рыцарь) живет ради пополнения своих сокровищ и ощущения той власти, которую они ему дают. Его сын Альберт тем временем увяз в долгах, не получая от отца средств для достойной жизни при дворе.
Барон знает, что накопленное богатство может дать ему любые блага:
Что не подвластно мне? как некий демон
Отселе править миром я могу;
Лишь захочу — воздвигнутся чертоги;
В великолепные мои сады
Сбегутся нимфы резвою толпою;
И музы дань свою мне принесут,
И вольный гений мне поработится,
И добродетель, и бессонный труд
Смиренно будут ждать моей награды*Пушкин А. С. «Скупой рыцарь». Сцена II..
При этом барон предпочитает не тратить деньги — по словам Альберта он
... В нетопленной конуре
Живет, пьет воду, ест сухие корки,
Всю ночь не спит, все бегает да лает.
А золото спокойно в сундуках
Лежит себе*Там же. Сцена I..
Чтобы понять, почему экономисты неодобрительно относятся к modus operandi барона, посмотрим, к чему приводит снижение потребления. Когда барон отказывается воздвигать чертоги и окружать их садами, он не дает работы архитекторам, строителям, декораторам и ландшафтным дизайнерам. Если так поступает только барон, это вполне может пройти незамеченным на уровне экономики в целом — его личные сбережения возрастут, а потери в доходе из-за его недопотребления будут невелики.
Но, если меньше потреблять и больше сберегать, опасаясь наступления тяжелых времен, решит уже некоторая часть населения, общая картина может измениться. Поначалу доходы тех, у кого купят меньше товаров и услуг, снизятся не сильно. Но, если падение доходов будет сохраняться в течение некоторого времени, экономить начнут уже и владельцы тех фирм, которые теряют выручку, — кому-то не выплатят премию, где-то сделают заказ поменьше. Это может спровоцировать следующий раунд желания снизить потребление, что приведет к следующей волне снижения доходов.
На какой-то волне роста сбережений потери дохода затронут уже всех или почти всех: кто-то получит меньше заказов, кто-то продаст меньше обычного, кто-то потеряет работу из-за того, что компания, в которой он работал, лишилась клиентов и обанкротилась. В результате на уровне экономики в целом мы получим общее снижение дохода, которое не приведет к ожидаемому росту сбережений. В этом суть парадокса бережливости — вполне рациональное и благоразумное индивидуальное решение увеличить сбережения на агрегированном уровне приводит к ухудшению ситуации. Заметим, что в данном случае мы имеем дело еще и с самосбывающимся прогнозом: люди начинают больше сберегать, чтобы подготовиться к худшему, и тем самым провоцируют наступление той ситуации, которой стремились избежать.
Термин «парадокс бережливости» прижился среди экономистов с легкой руки Пола Самуэльсона, употребившего его в изданном им в 1948 году учебнике Economics*Пол Самуэльсон — американский экономист, получивший в 1970 году Нобелевскую премию за «фундаментальный вклад почти по все области экономики». Говорят, что он был готов отдать проведение экономической политики в руки любого экономиста при условии, что тот будет учиться по его учебникам.. Однако представления о существовании такого рода связи между агрегированным потреблением и общим доходом в экономике высказывались достаточно давно. Модель, объясняющая происхождение этого парадокса, построена на основе работы Кейнса*Джон Мейнард Кейнс — британский экономист, проанализировавший в этой книге опыт Великой депрессии и предложивший пути выхода из нее. Многие называют его «отцом макроэкономики», поскольку именно его труды положили начало последовательному макроэкономическому моделированию как отдельному разделу экономики. «Общая теория занятости, процента и денег» 1936 года. В более раннем «Трактате о деньгах» (1931) Кейнс пояснял, что бережливость и экономия могут приумножить богатство только в сочетании с предпринимательством. Последнее же не может процветать в условиях массового снижения потребления.
Схожие соображения можно найти в еще одном литературном произведении — сатире «Басня о пчелах, или Частные пороки — общественные блага»*В русском переводе название изменено: «Возроптавший улей, или мошенники, ставшие честными». социального философа Бернарда де Мандевиля, изданной в 1705 году. Он предлагал читателю представить совершенно коррумпированный пчелиный рой, где каждая особь стремится к достижению собственной выгоды и ищет удовольствий. Как ни странно, рой этот можно было уподобить раю:
Здесь жадность, будучи истоком
Всех зол, губительным пороком,
Себя связала с мотовством —
Сим благороднейшим грехом;
Здесь роскошь бедных выручала
Тем, что работу им давала;
Ей гордость в этом помогала;
А зависть и тщеславье тут
Облагораживали труд.*Перевод Е. С. Лагутина, А. Л. Субботина.
Когда же пчелы решили вдруг стать честными и отказаться от роскоши, последствия оказались крайне печальными — ремесла и торговля пришли в упадок, а сам рой оказался разоренным изнуряющей войной с соседями. Мораль, которой завершается басня, сводится к тому, что порок (контролируемый законами) необходим для экономического развития страны. С точки зрения Мандевиля, больше пользы для общества приносит не чахнущий над златом барон, а его сын Альберт, живущий в долг.
Если этот вывод кажется противоречащим не только морали, но и здравому смыслу — странно порицать бережливого человека, чьи накопленные богатства являются залогом для кредиторов сына, — обратимся за советом к Библии:
Иной сыплет щедро, и ему еще прибавляется; а другой сверх меры бережлив, и, однако же, беднеет*Притчи 11:24. Синодальный перевод..
и
посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью*Евангелие от Матфея, 25:27. Синодальный перевод..
Экономисты ничего не имеют против личной умеренности в потреблении (отдельных лиц) при условии, что сбережения не прячутся в сундук и не зарываются в землю, а передаются тем, кто может найти им применение. Иными словами, сбережения стоит доверить финансовым посредникам — например, банковской системе. И тогда тому, кто щедро сыплет (делает вклады), еще прибавится (будут выплачены проценты). Ну а тот, кто предпочитает постоянно контролировать накопленные сокровища, потеряет от инфляции и падения будущих доходов.
В «Скупом рыцаре» выведен и финансовый посредник — Жид, — одалживающий деньги Альберту под обещание заплатить из будущего наследства. Его деятельность позволяет частично устранить негативные последствия экономически недальновидного поведения барона и помогает Альберту «сгладить потребление». Содействие сглаживанию потребления — важная функция современной финансовой системы, дающая людям возможность поддерживать более равномерный уровень потребления в течение жизни, чем это позволяют их доходы.
Типичная траектория доходов в течение жизни, по мнению экономистов, выглядит так: в детстве мы не зарабатываем ничего, затем начинаем получать очень небольшую зарплату, которая (если не происходит каких-то серьезных потрясений) растет по мере роста профессионального опыта (и нашего возраста), а когда мы прекращаем работать, доход наш состоит из государственной пенсии (как правило, весьма скромной по сравнению с доходами на пике карьеры). Разумеется, в каждом конкретном случае у этой траектории будет много нюансов, но в самых общих чертах она вполне хорошо описывает изменение доходов в течение жизненного цикла. При отсутствии финансовых посредников в молодости и в старости мы были бы вынуждены довольствоваться очень скромным уровнем жизни. Наличие финансовых посредников позволяет улучшить эту ситуацию — подобно Альберту, мы можем занять деньги в молодости (например, для покупки недвижимости), а также откладывать деньги в зрелом возрасте, чтобы затем тратить их на пенсии. Это упрощает работу денег в качестве своего рода машины времени для потребления между настоящим и будущим — кредит позволяет повысить потребление в настоящем в счет будущих доходов, а банковский вклад — увеличить потребление в будущем за счет текущих доходов.
Однако доступность кредита в молодом возрасте может быть сильно ограничена, если мы не сможем убедить финансового посредника в нашей будущей платежеспособности. Поэтому часто кредит выдается только при наличии залога. Для Жида им являются накопленные бароном сокровища, а для современных банков это может быть приобретаемая в кредит недвижимость. Заметим, что с точки зрения распределения рисков Жид находился в значительно более уязвимой ситуации, чем нынешние банки. Барон мог лишить Альберта наследства. Альберт мог отказаться от своих обязательств (не факт, что они были оформлены в юридически обязывающей форме). В наше время риски банков при выдаче ипотечных кредитов существенно меньше — скорее рискуют заемщики, поскольку при неблагоприятной ситуации они могут лишиться жилья, а вместе с ним и вложенного в его покупку первоначального взноса (детали зависят от законодательных тонкостей в конкретной стране).
Кроме сглаживания потребления, у кредита есть и другие положительные следствия. Альберту кредит помогал оставаться при дворе и вести тот образ жизни, который считался приличествующим для человека его положения. Адам Смит отмечал, как важна возможность быть полноценным членом общества: «Под предметами необходимости я понимаю не только предметы, которые безусловно необходимы для поддержания жизни, но и такие, обходиться без которых в силу обычаев страны считается неприличным для почтенных людей даже низшего класса»*Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: АСТ, 2021. С. 972.. Молодые люди в наше время, благодаря ипотечным кредитам, получают возможность купить собственное жилье, что, по некоторым данным, буквально продлевает им жизнь*Hasan I., Krause T., Manfredonia S., Noth F. Banking market deregulation and mortality inequality // Bank of Finland Research Discussion Papers 14/2022..
Есть ли у кредита «темные стороны»? Разумеется, есть — как и у любого инструмента (не только экономического). Негативные последствия кредита появляются в ситуации, когда все экономические агенты — люди, фирмы, финансовые посредники — становятся слишком оптимистичными в отношении будущего. Здесь тоже работает самосбывающийся прогноз: если мы все действуем исходя из позитивных ожиданий, реализуется ожидаемый всеми исход. У этой, казалось бы, благоприятной ситуации, есть существенный минус: реализация благоприятного сценария, особенно несколько раз подряд, усыпляет бдительность и ослабляет неприятие риска. Банки, ожидая общего роста дохода в будущем, легче выдают кредиты — снижают как процентные ставки, так и требования к заемщикам. Результатом оказывается чрезмерный рост кредита — слишком большая часть будущих доходов становится сегодняшними расходами.
Опасность такой ситуации состоит в том, что при изменении ожиданий большинство экономических агентов начинают сильнее избегать риска. Это существенно снижает (а в случае финансовых кризисов и вовсе останавливает) поток новых кредитов, что, в свою очередь, снижает потребление, ведь мы не можем больше переносить будущие доходы в настоящее прежними темпами. К чему приводит снижение потребления, мы уже знаем.
Но с кредитами бывает связана еще одна тонкость — снижение стоимости залога, под который выдан кредит. Банк в тяжелой ситуации потребует у заемщика погасить часть кредита, чтобы восстановить приемлемый для себя уровень риска по этому кредиту. Однако при слишком резком снижении стоимости залога в сочетании с отсутствием возможности взять новый кредит, заемщик может оказаться не в состоянии выполнить требование банка. Тогда банк реализует свое право продать предмет залога для погашения кредита, и, если залогом была недвижимость, заемщик ее теряет. Важная проблема заключается в том, что кредит для приобретения чего бы то ни было обычно берут люди с низкими доходами — состоятельным людям кредит требуется значительно реже. Поэтому кредитный «перегрев» приводит к усилению неравенства*Becker R.A., Borissov K., Dubey R.S. Ramsey equilibrium with liberal borrowing // Journal of mathematical economics 61: 296-304. — бедные становятся беднее, а богатые могут стать даже богаче.
Следует ли на основании этого запретить кредит и все-таки считать образцом поведения образ действий скупого рыцаря? Разумеется, нет — кредит возник одновременно с появлением денег, и, как показывает пример борьбы христианской церкви с ростовщичеством, никакие законодательные запреты его не изживут. Как обычно, рецепт обманчиво прост: государство должно дать людям не «рыбу» (легкий доступ к кредиту), а удочку (возможность достойно зарабатывать), вести грамотную перераспределительную политику и регулировать деятельность финансовых посредников таким образом, чтобы они были более осмотрительны при выдаче кредитов. Вот тогда сбережения можно будет безбоязненно доверить банкам, а не сундукам с золотом.