Обскурантизм, или мракобесие, — это враждебное отношение к просвещению, науке и прогрессу. Термин восходит к названию анонимного сочинения начала XVI века «Письма темных людей» (лат. Epistolæ Obscurorum Virorum), в котором высмеивалось невежество и глупость духовенства и церковных философов. Русское слово «мракобесие» появилось позже, в начале XIX века, — именно так перевели с французского выражение «la manie des ténèbres».
Самый яростный и непримиримый противник мракобесия — просвещение, широкое и свободное распространение знаний и культуры. Посмотрим, как литература боролась с мракобесием — начиная от сатирических произведений философов-гуманистов и заканчивая трудами современных ученых.
Прием
«Похвала глупости» написана в форме пародийного «похвального слова», излюбленного жанра античных ораторов. Заметно влияние иронических панегириков «опасного безбожника» Лукиана — любимого писателя гуманистов, труды которого неоднократно переводил и издавал Эразм. Необычно здесь то, что похвала произносится от первого лица: персонифицированная Глупость произносит напыщенные речи, постоянно ошибаясь, оговариваясь, путая места и персонажей, как и положено глупому человеку. Однако ее слова — тонкая и едкая сатира, наполненная юмористическими отсылками к конкретным реалиям.
Ключ
Глупость, воцарившаяся над миром, — ключевая тема для искусства позднего Средневековья и начала Ренессанса. Карнавальные шествия, театральные представления и народные игрища того времени сопровождались всеобщим неистовым дурачеством, высмеивающим напыщенность сословий и условность жизненных положений. Прямыми предшественниками «Похвалы» в литературе являются комические произведения о дураках и глупости, такие как «Корабль дураков» Себастьяна Бранта и фольклорные сказания о Тиле Уленшпигеле.
Контекст
Блистательно проявившего себя в науке, литературе и искусстве, Эразма Роттердамского иногда называют «Вольтером XVI века». Просветитель и педагог, он протестовал против жестокости к детям и предлагал провести коренную реформу школьного образования, в результате которой у женщин и низших сословий появилась бы возможность учиться.
Переводы и издания классических авторов, выполненные Эразмом, способствовали возрождению интереса к античному культурному наследию. Главным трудом своей жизни он считал исправленное издание греческого текста Нового завета и его перевод на латинский язык, дополненный богатыми филологическими комментариями. Считается, что его критика богословских текстов подготовила почву для протестантского движения, хотя он разошелся во взглядах с реформаторами.
Эразм Роттердамский. Похвала глупости (1509)
Выдающееся сатирическое сочинение, значительно повлиявшее на сторонников Реформации. Эразм Роттердамский посвятил эту «литературную безделицу» своему другу, философу и писателю Томасу Мору. При жизни автора книга переиздавалась более 40 раз — первый случай такой небывалой популярности светского сочинения с момента изобретения печатного станка.
Глупость предстает в виде одной из жительниц Олимпа, расточающих похвалу самой себе. Она высокопарно утверждает, что ее безграничная власть превосходит могущество любых богов и распространяется на все сферы жизни человека. В обществе все полно глупости, все делается дураками и среди дураков. Только благодаря ей рождаются дети, женщины управляют мужчинами, а вассалы — подданными, друзья не ссорятся, а между народами идут войны. Глупцы всегда счастливы и беззаботны, все их приветствуют и ублажают; мудрецы же лишь смущают людей угрюмым молчанием и неуместными вопросами. Ученый муж, все детство и юность отдавший изучению наук, отказывающийся от наслаждений, раньше остальных состарится и умрет — разве это не настоящая глупость? Поэтому идеалом жизни провозглашается блаженное безумие, которое сродни младенчеству или старости.
Затем Глупость перечисляет различные виды человеческой глупости, охватывающие все сословия и занятия, начиная от низших слоев и заканчивая знатью. Иронично-шутливый тон сменяется горестными нападками, безжалостно атакующими поэтов и правоведов, королей и вельмож, философов и ученых, богословов, монахов и даже верховных первосвященников. По мнению Глупости, Церковь со всеми ее таинствами, казуистикой и стяжательством предстает в том виде, в котором даже милосердный Христос не заступился бы за ее служителей.
Джованни Боккаччо. Декамерон (1351)
Не столько за обилие грубоватого эротизма, сколько за явную антицерковную направленность «Декамерон» когда-то был внесен в «Индекс запрещенных книг», а Боккаччо долгие годы стыдился своего авторства. В основе новелл сборника лежат переработанные сюжеты известных классических сочинений, а также узнаваемые мотивы из европейского и восточного фольклора.
Во время эпидемии чумы 1348 года группа благородных юношей и дам укрывается от смертоносной заразы на вилле неподалеку от Флоренции. Десять дней подряд они рассказывают друг другу занимательные истории, в которых герои проявляют хитрость и изобретательность, стремясь завладеть желаемым (обычно возлюбленной) и обвести недругов вокруг пальца. В поведении персонажей всячески подчеркиваются достоинства образованности, благородства и галантности, тогда как невежество, глупость и лицемерие подвергается остроумным насмешкам. Особенно негативных портретов удостоились деятели Церкви — монахи и священнослужители, — насквозь развратные и необычайно корыстолюбивые.
Монахиня (2013)
Фильм Гийома Никлу по антиклерикальному роману философа-просветителя Дени Дидро. Свободолюбивую Сюзанну Симонен против воли постригают в монахини. Первая настоятельница, госпожа де Мони, симпатизирует девушке и искренне пытается помочь той найти свое призвание в вере. После трагической смерти аббатисы к власти приходит жестокая монахиня, которая заставляет Сюзанну проходить через бесчисленные унижения и издевательства. Героиня украдкой пишет мемуары, рассказывающие о мракобесии и аморальности, скрывающимися за маской церковного благочестия.
Прием
Начало летописи пародирует канонические тексты древнерусской литературы, такие как «Слово о полку Игореве» и «Повесть временных лет», а эпизод о призвании князей отсылает к норманнской теории образования государства. Сказание о шести градоначальницах сатирически изображает эпоху дворцовых переворотов: в женских персонажах видны доведенные до гротеска черты Екатерины I, Анны Иоанновны, Анны Леопольдовны, Елизаветы Петровны и Екатерины II. В образах градоначальников Глупова присутствуют намеки на Петра I, Павла I, Аракчеева, Сперанского, Александра I и Николая I.
Ключ
Салтыков-Щедрин предостерегал читателей, что не стоит воспринимать его роман исключительно как историческую сатиру: «Мне нет никакого дела до истории, и я имею в виду лишь настоящее. Историческая форма рассказа была для меня удобна потому, что позволяла мне свободнее обращаться к известным явлениям жизни. Может быть, я и ошибаюсь, но, во всяком случае, ошибаюсь совершенно искренно, что те же самые основы жизни, которые существовали в XVIII в., существуют и теперь. Следовательно, „историческая“ сатира вовсе не была для меня целью, а только формою».
Контекст
Традиционная критика увидела в сатире Салтыкова-Щедрина горечь от неудачного осуществления цикла великих реформ, которые претворялись в жизнь людьми мелкими и темными, подчас враждебными к самой сути изменений. Иван Тургенев высоко оценил роман, посчитав, что в нем изложена «сатирическая история русского общества во второй половине прошлого и в начале нынешнего столетия». Алексей Суворин, напротив, обвинил автора в глумлении над русским народом и всей отечественной историей, а также — вслед за Дмитрием Писаревым — в чрезмерном использовании «смеха ради смеха». На это Салтыков-Щедрин отвечал, что «изображая жизнь, находящуюся под игом безумия, я рассчитывал на возбуждение в читателе горького чувства, а отнюдь не веселонравия».
Михаил Салтыков-Щедрин. История одного города (1870)
Летопись, повествующая об истории вымышленного города Глупова и нравах его обитателей — от основания до 1825 года. Некий издатель, роясь в глуповском городском архиве, случайно находит объемистую связку тетрадей под названием «Глуповский летописец». В них говорится, как в древности одно из северных племен одержало победу над соседями благодаря умению «тяпать» головами обо все, что им встречается на пути. «Перетяпав» врагов, головотяпы попытались обустроиться и установить порядок, но ничего не вышло. Тогда они надумали искать себе князя, но первый же встречный князь прозвал их «глуповцами» и велел искать себе такого князя, какого на свете нет глупее. С тех пор глуповцы не изменяли княжескому завету, и всякий раз во главе города стояли властители, не уступающие его жителям: заводной органчик, исполнявший всего две фразы — «Не потерплю!» и «Разорю!»; кавалер, введший в употребление горчицу и лавровый лист; француз, летавший по воздуху в городском саду; майор с фаршированной трюфелями головой и подобные.
При одном из градоначальников, Василиске Семеновиче Бородавкине, в Глупове даже случилась эпоха «войн за просвещение». Первая из войн велась за возобновление посева и употребления горчицы, вторая — за разъяснение жителям города пользы каменных фундаментов домов, третья — из-за отказа жителей выращивать персидскую ромашку, а последняя случилась из-за слуха об учреждении в городе академии. В это же время вспыхнула революция во Франции, и всем стало ясно, что «просвещение» полезно только тогда, когда оно имеет характер непросвещенный. Тогда начался новый ряд походов — уже против «просвещения», которые окончились со смертью градоначальника.
Николай Лесков. Леди Макбет Мценского уезда (1864)
В очерке Лескова поистине шекспировская трагедия рождается на почве невежества и скуки. Купеческая жена Катерина Львовна Измайлова, женщина приятной наружности и пылкого нрава, страдает от безделья в зажиточном доме. Детей у нее с престарелым супругом нет, хлопоты по хозяйству ее не касаются. Весь ее досуг — слоняться по комнатам, глазеть в окно и дремать в мезонинчике, так как читать она не любит, да и из книг в доме только патерик. После пяти лет монотонной жизни Катерина Львовна влюбляется в молодого приказчика Сергея. Страсть толкает купчиху на преступления: сначала она отравляет узнавшего обо всем свекра, затем душит вернувшегося с мельницы мужа. Получив в распоряжение все имущество, она перестает скрывать свои отношения с приказчиком, но тут приезжает еще один наследник — малолетний племянник Федя.
Проходит совсем немного времени, и Катерина вместе с любовником убивают и невинного мальчика. В дом врывается толпа идущих из церкви мужиков, Сергей во всем признается, и преступников отправляют на каторгу. Там интерес Сергея к купчихе быстро остывает, и он заводит себе новую пассию. Катерина Львовна, не снеся такого унижения, хватает соперницу и вместе с ней падает за борт парома, перевозящего каторжных через Волгу.
Горе от ума (1977)
Фильм-спектакль Государственного академического Малого театра с актером Виталием Соломиным. Молодой дворянин Александр Андреевич Чацкий возвращается в Москву после продолжительной поездки за границу. Теплые воспоминания о доме, в котором он вырос, быстро рассеиваются: его юношеская возлюбленная, Софья Павловна Фамусова, нашла себе нового избранника, а московское общество оказывается предельно надменным и глупым. Пылкие речи юноши вызывают страх и непонимание, и уязвленная Софья пускает неприятный слух. Чацкого единогласно объявляют сумасшедшим, а причиной его «болезни» — ученость:
«Ученье — вот чума, ученость — вот причина,
Что нынче, пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений».
Прием
На протяжении романа Монтэг проходит мифологический путь героя, известный по концепции Джозефа Кэмпбелла.
Вначале он встречается с проводником из иного мира (Клариссой), получает от него «магические» дары (букетик цветов, каштаны, пучок листьев), но отказывается от призыва к путешествию. Проход между мирами охраняет опасный «страж порога» — механический пес пожарников. Герой пересекает первый порог, когда отказывается идти на работу, и встает на дорогу тяжелых испытаний, чтобы затем переродиться в новом мире. Помогает их преодолевать «волшебное средство» — слуховая капсула, подаренная профессором Фабером.
Главное испытание происходит, когда пожарники приезжают сжигать дом Монтэга, и ему приходится обратить оружие против бывших друзей. Дальнейшее бегство приводит его к реке (это традиционная граница между мирами в мифах и фольклоре), где завершается инициация героя. Дальше он может либо остаться в «потустороннем» мире, либо вернуться, но родной город погибает в катастрофе.
Ключ
Ключ к произведению дан уже в эпиграфе: «451 градус по Фаренгейту — температура, при которой воспламеняется и горит бумага» (на самом деле бумага самовозгорается при температуре в 451 градус по шкале Цельсия). Образ горящей бумаги символизирует больше, чем уничтожение знаний: не желая справляться с проблемами, люди выжигают их из памяти — личной и культурной. «И все же, что такое огонь? Тайна. Загадка! Ученые что-то лепечут о трении и молекулах, но, в сущности, они ничего не знают. А главная прелесть огня в том, что он уничтожает ответственность и последствия. Если проблема стала чересчур обременительной — в печку ее».
Контекст
В предисловии к одному из изданий романа Рэй Брэдбери писал: «Когда Гитлер сжигал книгу, я остро чувствовал, уж простите меня, будто он убивал человека. Впрочем, в конечном итоге истории, люди и книги — одной плоти». Для писателя, который шутил, что он закончил вместо университета библиотеку, сожжение книг являлось актом настоящего варварства и торжеством мракобесия.
Роман «451° по Фаренгейту», по признанию автора, создавался как откровенный призыв к борьбе против любых форм тирании и цензуры во всем мире, будь то фашистская Германия, Советский Союз или США в период маккартизма. Но не меньшую опасность автор видел в обществе потребления, где ограничение свобод происходит вследствие одурманивания разума бесконечными развлечениями.
Рэй Брэдбери. 451° по Фаренгейту (1953)
В самом известном романе Рэя Брэдбери государство стоит на пороге ядерной войны с соседями, общество погрязло в чрезмерном потреблении и пустых развлечениях, а книги запрещены. Чтобы быть счастливыми, нужно всем быть одинаковыми; знания же, почерпнутые из книг, учат строить выводы и делать обобщения, что неизбежно приводит к меланхолии и недовольству. Здесь нет случайных пожаров — дома строятся из несгораемых материалов, — но есть пожарники. Теперь это официальные цензоры, судьи и исполнители приговоров: они выслеживают и сжигают подпольные библиотеки, а владельцев арестовывают или отправляют в сумасшедший дом.
Гай Монтэг — пожарник в нескольких поколениях. До знакомства с новой соседкой, юной Клариссой, он даже не подозревает, что несчастлив: у него есть жена, с которой он едва разговаривает, такие же, как он, друзья-пожарники и целых три телевизионных стены в комнате отдыха. Гибель Клариссы и встреча с женщиной, сжигающей себя заживо вместе с книгами, заставляют Монтэга поставить под сомнение свои убеждения. Он начинает втайне читать, но новые слова ему непонятны. Тогда он обращается за помощью к одному из книжников, профессору Фаберу. Вскоре Монтэга раскрывают и ему приходится бежать, а его преследование транслируется в каждый дом в качестве очередного развлекательного шоу. С трудом выбравшись из города, Монтэг присоединяется к группе людей, каждый из которых является ходячей книгой: когда война кончится, они прочтут наизусть все, что знают, и тогда книги можно будет написать заново.
Уолтер Миллер-мл. Страсти по Лейбовицу (1960)
Грандиозный постапокалиптический роман, отмеченный премией «Хьюго». Спустя шесть веков после разразившейся в XX веке ядерной войны цивилизация находится в упадке, новые поколения страдают от мутаций, а знание считается виновником катастрофы. Немногочисленные книги бережно охраняются и переписываются служителями ордена святого Лейбовица — по имени ученого, по легенде принявшего постриг сразу после катастрофы.
Столетиями монахи терпеливо ждут момента, когда человечество будет готово к принятию утраченного знания: «Но завтра придут к власти новые владыки, новые принцы. Люди, одаренные пониманием, люди науки займут места вокруг тронов, и вселенная откроет перед ними свое могущество. Имя ей будет Истина. Ее империя будет включать в себя всю Землю. Возобновится царство Человека над Землей. Пройдут столетия, и человек поднимется в воздух на металлических птицах. Металлические экипажи помчатся по дорогам из камня, созданным руками человека. Ввысь поднимутся строения в тридцать этажей, появятся суда, которые будут плавать под поверхностью моря, и машины, которые будут вершить все работы».
Имя Розы (1986)
Экранизация романа Умберто Эко, снятая французским режиссером Жан-Жаком Анно. XIV век, Северная Италия. Святая инквизиция беспрепятственно выслеживает еретиков по всей Европе. Францисканский монах Вильгельм Баскервильский (Шон Коннери) вместе с юным послушником Адсоном прибывают в отдаленное высокогорное аббатство. Помимо церковных забот, им приходится расследовать череду странных смертей, очевидно связанных с закрытым содержимым великолепной монастырской библиотеки. В центре преступлений — слепой старец Хорхе, который скрывает от мира вторую часть «Поэтики» Аристотеля. Все потому, что бесценный труд целиком посвящен комедии: ведь смех убивает страх, а без страха не может быть веры.
Прием
«На сотни миль — от берегов Пролива и до сайвы Икающего леса — простиралась эта страна, накрытая одеялом комариных туч, раздираемая оврагами, затопляемая болотами, пораженная лихорадками, морами и зловонным насморком». Арканар на протяжении всего романа описывается через постоянное упоминание грязи и нечистот: топкая грязь на дорогах, зловонные лужи, мрачные закопченные дома, нечистоплотные жители, запах аммиака и гнили; наконец, грязь политическая и духовная. От этого мира хочется очиститься в буквальном смысле — смыть с себя налипшие кровь и грязь, как это делает Антон.
Ключ
«Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные». Просвещенные люди — это витамин в организме общества. Уничтожив науки, искусство и общую культуру, государство быстро теряет способность к самокритике и начинает порождать лицемеров и негодяев, утопающих в потребительстве и самонадеянности. Но как бы ни презирали знание серые люди, стоящие у власти, они ничего не могут сделать против исторической объективности — рано или поздно им придется разрешить университеты и свободные сообщества, иначе их уничтожат более прогрессивные соседи.
Контекст
«Трудно быть богом» — важная книга для поколения шестидесятников. После короткого периода безудержного оптимизма и веры в социальный прогресс общество начинает понимать, что вместо светлого будущего впереди недвусмысленно маячит мрачная альтернатива — воцарение новых Средних веков. Особенно явно на этот путь намекали прошедшие в 1962 г. встречи Никиты Хрущева с творческой интеллигенцией, на которых присутствовали писатели Александр Солженицын, Евгений Евтушенко, Михаил Шолохов, Илья Эренбург, Александр Твардовский, Сергей Михалков и другие деятели искусств.
В романе братьев Стругацких самое страшное бремя для наблюдателей — оставаться гуманистом в этом чудовищном мире, зная, что самые талантливые и благородные люди здесь все равно обречены. Однако как прогрессоры продолжали свою просветительскую миссию на Арканаре, зная, что рано или поздно она даст плоды, так и Стругацкие не прекращали задаваться волнующими их вопросами в своих произведениях.
Аркадий и Борис Стругацкие. Трудно быть богом (1963)
В будущем представители Института экспериментальной истории наблюдают за развитием цивилизаций на других планетах, населенных гуманоидными расами. Правила строго запрещают прямое вмешательство в естественный ход событий, хотя технологии и физические возможности землян позволили бы моментально установить новые порядки. Однако тайные агенты могут исподволь направлять исторические процессы в желательную сторону, стремясь уберечь общество от критических ошибок. На одной из таких планет, в государстве Арканар, сотрудник института Антон под видом дона Руматы Эсторского пытается найти бескровный способ, чтобы вывести мир из затянувшегося Средневековья.
Главный антагонист Руматы — первый министр дон Рэба, хитроумный интриган, три года назад пришедший к власти и развернувший широкие гонения на интеллигенцию. Первым делом он упразднил министерства, занимающиеся образованием и благосостоянием, убрал аристократов и ученых с влиятельных постов, до основания развалил экономику и к тому же организовал подчиненную только ему охранную гвардию — «Серые роты». Врачи, алхимики, поэты, художники и просто грамотные, способные независимо мыслить люди сотнями погибают в темницах и под изуверскими пытками, дабы никто не смел оспаривать авторитет правительственной верхушки. Горожане перестали распевать куплеты политического содержания, стали очень серьезными и теперь совершенно точно знают, что необходимо для блага государства. Вскоре контролировать общественный порядок начинают религиозные фанатики — воинствующие монахи Святого Ордена, или «Черные».
Урсула Ле Гуин. Левая рука Тьмы (1969)
Один из романов «Хайнского цикла», получивший сразу две главных фантастических награды — «Небьюла» и «Хьюго». Посланник Лиги Миров прибывает на планету Гетен, из-за климата прозванную исследователями «Зима», чтобы способствовать ее включению в содружество Экумены. Однако народы, населяющие этот суровый ледяной мир, сперва должны выразить свое желание культурного и технологического обмена с другими цивилизациями.
Гетенианцы не знают войн, интровертны и по большей части пассивны, при этом часто склонны к заговорам и поиску собственной выгоды. Дженли Аи, землянин, старается сломить недоверие между расами, что не так-то просто: дело в том, что гетенианцы — гермафродиты, которые большую часть жизни проводят в лишенном определенных половых признаков состоянии. Жители планеты явно боятся пришельца Аи и того прогресса, что несет его миссия: «Если там, среди звезд, даже и существует восемьдесят тысяч миров, населенных чудовищами, то мне-то что с того? Нам от них ничего не нужно. Мы избрали для себя жизненный путь и давно уже следуем этим путем».
Харрисон Бержерон (1995)
Канадская экранизация одноименного рассказа Курта Воннегута. В 2053 году американское общество стало по-настоящему равным: способности всех жителей искусственно усредняются с помощью специальных обручей, надеваемых на голову. Снимать обручи строго запрещено, образовательный процесс тщательно дозируется, а чрезмерно способных личностей, не поддающихся корректировке, забирают на нейрохирургическую операцию. Харрисона Бержерона ожидала подобная участь, но ему предоставили выбор: пройти процедуру или стать членом тайного правительства, контролирующего общество абсолютного равенства — блеклое, невежественное и несчастное. Харрисон пытается в одиночку бросить вызов системе и дать согражданам шанс прикоснуться к знаниям.
В 2009 году вышла более близкая к тексту экранизация — короткометражка «2081».
Прием
Книга, написанная в полемическом жанре, суммирует и еще раз обосновывает тезисы, которые Докинз не раз приводил в своих статьях и публичных выступлениях. Ученый последовательно перебирает аргументы защитников теории разумного замысла, от философских «доказательств существования бога» до распространенного убеждения, что религия является основным проводником нравственности и последним источником утешения. Путем логических умозаключений Докинз приходит к выводу, что, хотя абсолютно доказать наличие или отсутствие бога в равной мере невозможно, статистическая вероятность его существования гораздо меньше, чем вероятность зарождения разумной жизни путем естественного отбора.
Ключ
«Изобретение» концепции бога Докинз описывает через хорошо знакомый ему предмет — теорию эволюции. Ученый считает, что религиозное поведение может оказаться побочным продуктом некой более глубинной психологической особенности, которая явлется — или являлась в прошлом — ценной для выживания нашего биологического вида. Естественный отбор, по-видимому, благоприятствовал выживанию детей, мозг которых был предрасположен безоговорочно доверять мнению старших. Такое доверчивое послушание помогало молодому поколению уцелеть, но обратной стороной этой склонности стало бездумное легковерие, на основе которого и возникали религиозные культы.
Контекст
Ричард Докинз известен в первую очередь как автор нашумевшей книги «Эгоистичный ген» (1976), в которой утверждается геноцентричный взгляд на эволюцию. Согласно такому подходу в основе биологической эволюции лежит эволюция генов (а не особей и популяций), которая движется в сторону увеличения их способности воспроизводить себя. В этой же книге Докинз вводит понятие «мема» — единицы культурной информации, подверженной тем же законам эволюции, что и гены. Разрабатывая теорию мемов, Докинз хотел оспорить мнение о том, что гены — это единственный и уникальный объект, с которым может работать дарвиновская теория эволюции.
На ранних стадиях эволюции религии простые мемы, по всей видимости, выживали благодаря их универсальной привлекательности для человеческой психики. От религиозных мемов тогда не требовалось абсолютной способности к выживанию, им нужно было лишь хорошо работать в присутствии других мемов своей религии, но не мемов другой, — это естественный отбор, идентичный генному.
Ричард Докинз. Бог как иллюзия (2006)
Известный эволюционный биолог, популяризатор науки и убежденный атеист Ричард Докинз уже противопоставлял естественный отбор креационистским теориям в книге «Слепой часовщик» (1986). Спустя два десятка лет Докинз осмелился выпустить труд, целиком посвященный критике фундаменталистских конфессий и систематических ошибок религиозного мышления.
Докинз разивает довольно очевидную мысль о том, любая религия провоцирует раскол общества на основе естественной психологической склонности человека к предпочтению «своих» и отвержению «чужих». Однако приверженность тем или иным верованиям приносит человечеству невероятное количество несчастий: посредством религий оправдывается терроризм, повсеместное физическое и моральное насилие, преследование меньшинств и политические махинации. Но одним из самых пагубных действий религии Докинз, как истинный ученый, считает пропаганду идеи о том, что отказ от познания является благодетелью.
Настоящая наука нуждается в постоянном признании своего невежества, ведь именно ограниченность понимания мира толкает научное познание вперед. Если при встрече с новыми фактами нужно пересмотреть устоявшиеся теории и отвергнуть большинство из них как несостоятельные, наука без промедления это делает. Религия же учит нас не менять раз и навсегда усвоенные идеи и не пытаться узнавать новые, доступные познанию факты, что представляет собой обскурантизм в чистом виде. В результате подобного ограничения огромная масса людей оказывается за пределами современного «духа времени» — просвещения. Цель Докинза — показать, что нравственным, счастливым и развивающимся человеком можно быть и вне принадлежности к какой-либо конфессии, и скорее у атеистов на это больше шансов.
Дэвид Дойч. Начало бесконечности (2011)
Дэвид Дойч — известный физик, занимающийся областью квантовых вычислений, а также философ и популяризатор науки. Он высоко оценил меметическую теорию Докинза, поставив того на одну ступень с такими учеными, как Дарвин, Тьюринг, Поппер и Эверетт.
«Начало бесконечности», вторая книга Дойча, посвящена различным заблуждениям, мешающим человечеству на пути к бесконечному прогрессу. Согласно Дойчу, эпоха Просвещения была настоящей революцией в способах поиска знания, так как впервые философы перестали полагаться на авторитеты. Однако на пути развития научной мысли ученые то и дело вновь впадали в заблуждения, многие из которых ограничивают наше познание до сих пор.
Дойч терпеливо разбирает ошибочные, по его мнению, теории и принципы современной науки, заключая: «Существует только один способ мышления, который может привести к прогрессу или к выживанию в долгосрочной перспективе, и это поиск разумных объяснений путем творческого мышления и критики. Так или иначе, впереди у нас — бесконечность. И выбирать мы можем только, будет ли это бесконечное невежество или бесконечные знания, неверные суждения или правильные, жизнь или смерть».
Происхождение (2009)
Фильм по мотивам биографии Чарльза Дарвина «Коробка Энни», написанной его праправнуком Рэндоллом Кейнсом. Во время работы над «Происхождением видов», основополагающего труда по эволюционной теории, Дарвин переживает мучительную метаморфозу. За годы кругосветного путешествия на корабле «Бигль» он собрал множество фактов, говорящих о том, что появление жизни можно объяснить без участия бога. Дарвин стоит на пороге величайшего прорыва в истории науки, но его сдерживает внутренний конфликт: если он обнародует свою теорию, в обществе произойдет глубокий раскол, а верующая жена ученого потеряет надежду на воссоединение с умершей дочерью.