— Елена, с чего все началось, как вы решили, что хотите перевести на русский язык что-нибудь из Питера Хёга?
— Желание перевести именно Питера Хёга возникло, когда я прочитала его роман «Смилла и ее чувство снега». Но тогда, в 1994 году, это было невозможно. Права на книгу были проданы одному крупному российскому издательству, которое само выбирало переводчика. Поэтому на мое обращение я получила отказ. Однако спустя полтора года я совершенно случайно встретилась с Мерете Рис, издателем Хёга, на книжной ярмарке в Санкт-Петербурге. Она спросила меня, не хочу ли я перевести «Смиллу» на русский. Я сказала, что уже давно об этом мечтаю. С этого все и началось.
— Почему романы Хёга на русском языке выходили не в том порядке, в каком он выпускал их в Дании: это был ваш выбор или издательства «Симпозиум»?
— Наиболее известная его книга «Смилла и ее чувство снега», конечно же, должна была выйти раньше других. Далее последовательность определялась сама собой. Так мне сегодня кажется. Но, конечно, издательство все-таки как-то это регулировало. Мне лично очень были близки «Условно пригодные», книга, в которой я видела очень много актуальных для нашего общества параллелей. Поэтому с ней мне не хотелось задерживаться.
— Какой из романов Хёга ваш самый любимый? Над переводом какого романа работать было труднее всего?
— На вопрос о самом любимом ответить довольно сложно. Каждая книга мне по-своему близка, в том числе и сборник «Ночные рассказы». Пожалуй, наименее близок роман «Твоими глазами», который, наверное, поэтому и переводить было труднее всего.
— А мне этот роман очень понравился. Такая заманчивая идея о возможности спасти человека, оказавшись в нужный момент в его прошлом: сказать нужное слово, предостеречь от неверного шага. Вообще, тема времени — попытка его остановить, контролировать, иметь над ним власть, — она ведь возникает во многих романах Хёга?
— Да, действительно, тема времени в той или иной форме постоянно возникает в книгах Хёга. Наверное, самый яркий пример этого — «Условно пригодные». Впрочем, уже в первом его романе «Представление о двадцатом веке» (в России он вышел лишь в 2020 году) читатель с самого начала знакомится с сумасбродным Графом, в 1520 году решившим, что «времени больше не будет, поскольку оно, по мнению Графа, представляет собой какое-то современное, мещанское изобретение, ему, Графу, в его поместье оно совершенно ни к чему, и отныне будет существовать лишь одно время — год первый».
Но «Твоими глазами» для меня — это в первую очередь автобиографическая книга, основанная на личных переживаниях автора, пережившего самоубийство брата. Это такой многослойный и пронзительный текст, что в него страшно погружаться и временами хочется от него отстраниться.
— Какие еще темы романов Хёга оказались вам близки, ведь некоторые из них повторяются из романа в роман?
— Мне кажется, что если темы и повторяются, то автор всегда рассматривает их в каком-то новом ракурсе. И может быть, темы эти скрыты, они не лежат на поверхности. Очевидно, что в случае прозы Хёга читатель должен стать соавтором, он сам должен «извлекать» их на поверхность. Мне как переводчику не всегда легко их сформулировать, поскольку я нахожусь внутри романа. Может быть, на поверхности для меня лежит только тема «Условно пригодных». Это тема маленького человека, который, столкнувшись с давлением системы, оказывается способен преодолеть этот груз. Впрочем, это лишь одна из возможных интерпретаций романа. Кто-то наверняка найдет для себя в этой книге нечто другое.
— Да, мне тоже кажется, что борьба человека с системой, попытка выйти за ее рамки, уйти из-под контроля — это очень важно для Хёга, и этот мотив возникает в других его романах. Может быть, это связано с личным опытом писателя, ведь, говорят, он вырос в детском доме?
— Нет, биография Питера Хёга тут ни при чем. Он вырос в гармоничной и любящей его семье. Миф о жизни писателя в детском доме возник после публикации «Условно пригодных».
— Какое впечатление произвела на вас встреча с Хёгом в Петербурге в 2017 году? Общались ли вы с ним до этого по переписке, была ли у вас возможность задавать ему какие-то вопросы?
— До 2017 года я с Питером не общалась. Разве что коротко на книжной ярмарке. Все вопросы решали его редакторы. Приезд Хёга в Петербург стал большим событием для всего скандинавского сообщества России. А лично я больше всего запомнила, как после встречи в музее «Эрарта» мы с ним сидели и подписывали книги читателям — до глубокой ночи. Это было очень сильное впечатление.
Елена Краснова и Питер Хёг на встрече с читателями в Санкт-Петербурге (2017)
— А его манера говорить, вести себя перед публикой: как вам показалось, он был искренен или играл какую-то роль? Как вы думаете, история о встрече с самим собой в молодости, которую он рассказал, была экспромтом или началом давно задуманного сюжета?
— Я слишком мало встречалась с Хёгом, чтобы судить о его манере выступать перед публикой. Человек, который выходит на сцену, всегда играет какую-то роль. Что касается той истории, то, наверное, это была домашняя заготовка, но и не без доли экспромта. И это было сделано мастерски. Помню, как зал замер.
— Совсем скоро в издательстве «Симпозиум» выйдет последний роман писателя на русском языке — «Эффект Сюзан». Когда он вышел в Дании? И что ждет поклонников творчества Питера Хёга в этой книге?
— «Эффект Сюзан» вышел в Дании в 2014 году. Для меня этот роман в каком-то смысле «закольцовывает» хёговские переводы. Читателю он точно напомнит о Смилле. Хотя в нем, конечно, сюжетная линия выстроена иначе. Героиня этого романа обладает удивительным даром — она способна вызывать людей на откровение. И все сюжетные повороты связаны именно с этим ее даром, которым, кстати, владеют и члены ее семьи.
— Многие герои Хёга наделены сверхспособностями или особым даром. Как вам кажется, автор считает, что только особые люди могут изменить этот мир или каждый человек способен открыть в себе что-то, о чем он даже не подозревает?
— Думаю, что Хёг, регулярно практикующий медитацию, уверен в способности каждого человека открыть в себе какие-то новые глубины. Но сверхспособности могут быть использованы в корыстных целях и причинять вред окружающим. Например, герои «Эффекта Сюзан» с виртуозной легкостью используют свой особый дар для извлечения выгоды. Что, несомненно, влечет за собой последствия для всей семьи. В данном случае тема сверхспособностей становится основным сюжетным стержнем, на который нанизаны все события романа, что вызывает в памяти известное библейское выражение: «Кому много дано, с того много и спросится».
— Почему во многих книгах Хёга героинями являются женщины? А в романе «Эффект Сюзан» (как и в «Смилле») еще и повествование ведется от лица женщины?
— Сам Хёг не раз отвечал на этот вопрос. Еще работая над «Смиллой», он понимал, что это своего рода провокация. Для него возможность изображать женщин, выстраивать повествования от женского лица — это в том числе и возможность найти в себе женское начало. Это переодевание в женщину — своего рода карнавал. Я всегда восхищалась способностью Питера говорить от лица женщины. Не понимаю, как ему это удается. В «Эффекте Сюзан», например, есть много фрагментов, посвященных взаимоотношениям матери с детьми. И уходу детей из-под ее опеки.
— Каждый роман Питера Хёга совершенно не похож на остальные, но что их все-таки объединяет? В чем, на ваш взгляд, заключаются универсальные черты его стиля?
— Наверное, здесь можно использовать слово «ирония» — если ее понимать в самом широком смысле. Для Хёга характерна легкость повествования, неожиданные и вместе с тем вполне узнаваемые описания действий или реакций на окружающий мир. Хочется воскликнуть: «Да-да, именно так оно и есть!» Он сам и его герои зачастую не просто ироничны, они самоироничны. Они как будто выходят из своей оболочки, делают шаг в сторону и смотрят на себя и на окружающий мир со стороны, отстраненно и критически.
Вот несколько примеров:
«Автомобиль предоставляет родителям единственную возможность поближе узнать своих детей. Лишь когда близнецы сидели, пристегнувшись ремнями, и не могли выскочить на ходу, появлялась возможность немного поговорить с ними о жизни и смерти» («Эффект Сюзан»).
«Не совсем правильным будет утверждение, что телефонные разговоры — это самый несовершенный способ общения на свете. Дверные переговорные устройства на самом деле куда хуже» («Смилла и ее чувство снега»).
Или вот, например, описание здания кафе для водителей-дальнобойщиков.
«Трудно дать ему какое-то архитектурное определение. С точки зрения физико-химического состава в основе его, очевидно, вагончик из моего детства, где продавали сосиски. Ему, вероятно, сделали несколько инъекций из тех, что используют для сосисок, так что теперь это здание пятьдесят метров в длину и два этажа в высоту и освещено оно как колесо обозрения» («Эффект Сюзан»).
Согласитесь, что на фоне получившего распространение в литературе Дании минимализма такой стиль не может не завораживать.
— Как получилось, что такой очень датский писатель, пишущий в основном о своей стране, стал популярен во многих странах мира, ведь его книги переведены более чем на 30 языков?
— Мне кажется, что он не особенно датский писатель, датский материал для него — не более чем упаковка. На самом деле он пишет об универсальных темах, понятных и близких любому человеку в любой стране: борьба со злом, любовь и одиночество, трудное детство, противостояние человека бюрократической системе, отношения человека и времени, поиск и раскрытие своих глубинных способностей и другие.
— У всех ваших переводов Хёга — один редактор. Это Александр Кононов, директор издательства «Симпозиум». Как вам с ним работается? Важно ли редактору знать язык оригинала? Вы обычно легко принимаете правку ваших текстов, если доверяете редактору, или это долгий и мучительный процесс?
— С Александром Кононовым мы сотрудничаем уже очень много лет. Работается с ним легко и весело. Я благодарна ему за удивительно трепетное отношение к тексту, за безошибочное профессиональное чутье (хотя он и не знает датского языка) и за постоянную дружескую поддержку. Редактору не обязательно знать язык оригинала, если он обладает таким опытом, как Александр. Правка текстов вовсе не мучительный, а очень интересный процесс. Это не такая схема: редактор предложил — переводчик согласился или нет. Мы очень многое обсуждаем, и в результате на последнем этапе удается решить какие-то сложные проблемы.
— Когда вы поняли, что хотите переводить художественную литературу? Какая книга первой вышла в вашем переводе?
— Наверное, желание перенести какие-то тексты из одной культуры в другую возникло, когда я начала преподавать датский язык и стала вести занятия по аудиторному чтению, которые требуют от преподавателя не только тщательного анализа текста, но и внимательного отношения к тексту перевода, который предлагают студенты, представление возможных эквивалентов и рассмотрение различных переводческих аспектов. Я стала переводить фрагменты некоторых произведений просто для себя. Первой изданной книгой стали «Истории для Салли» Кима Фупса Окесона, она вышла в издательстве «Европейский дом» в 1996 году.
Елена Краснова
— Переводчиков с датского языка в России очень мало, есть ли между вами конкуренция? Существует ли негласное соперничество «петербургской» и «московской» школы перевода?
— Никакой конкуренции у нас нет и не было. Мы всегда с радостью встречались и в Москве, и в Петербурге. Много раз проводили совместные конференции и семинары и душевно общались. Не думаю, что можно говорить о «петербургской» и «московской» школах перевода. Мы исповедуем одни и те же переводческие ценности. Для меня всегда — с того времени, как мы познакомились, — образцом был мой любимый московский коллега Анатолий Николаевич Чеканский. Помню, как мы с ним вместе ехали на поезде в Данию (когда меня впервые выпустили в 1984 году, я к тому моменту уже четыре года преподавала датский, а в Дании никогда не была) и по пути он рассказывал о своем переводе знаменитого романа Клауса Рифбьерга. Я тогда могла только мечтать о возможности публиковать переводы. С тех пор мы дружим и участвуем в совместных проектах.
— Сегодня ситуация с правами на перевод книг зарубежных писателей очень сложная, это касается и сотрудничества с датскими издательствами. Есть ли шанс у российских читателей увидеть книги современных датских авторов в обозримом будущем?
— Долгие годы мои коллеги-переводчики делали все от них зависящее для популяризации датской литературы в России. Будем надеяться, что и в будущем у нас будет такая возможность.
— И последний вопрос. Есть ли книга, которую вы сегодня мечтаете перевести?
— Я бы хотела заново перевести книги Карен Бликсен. Не потому, что старые переводы плохи. Просто проходит время, меняется язык, проясняются какие-то реалии. Не сомневаюсь, что повторные переводы будут востребованы.