«Горький»: Кому надо, тот про Олимпова узнает примерно все, что можно, из «Википедии», но все же лучше вы как издатели расскажите про нашего героя.
Максим Тесли: Буквально вчера я нашел статью на «Свободе», где все очень красочно и подробно изложено. Наша книжечка пробудила новую волну интереса к этому персонажу.
Если вкратце, Олимпов — потрясающий человек, эгофутурист, первый человек, который придумал донаты.
«Г»: Донаты?
МТ: Он писал на книгах: «Присылайте мне по такому-то адресу деньги, вещи, еду, а я буду их с удовольствием использовать». По-моему, это был первый случай, когда писатель за свое творчество именно вот так просил деньги. Причем там же так получалось, что купить его брошюрки чисто физически никто не мог, потому что он ставил ценники в тысячу рублей за прочтение. Когда килограмм мяса стоил пять рублей. Заранее были нереализиуемые ценники.
Но он планировал именно не продавать свои брошюры, а жить на донаты, рассылая их всюду. Известный факт, что Брюсов дал ему денег. Олимпов попросил 25, Брюсов дал 21 рубль.
По жизни у него были нищета, алкоголизм, скандалы, дурка — поэтическая классика.
Вова Седых: Ленину писал полезные советы в стихах.
МТ: Чувак он, судя по всему, был достаточно энергичный и предприимчивый. Известно, что участвовал в избирательной комиссии, когда в 1918 году проходили выборы. Также он гонял с продотрядами по Саратовской губернии. Вполне мог сделать номенклатурную карьеру — люди и посумасшедшее, чем он, ее делали. Но он не стал двигаться в этом направлении.
ВС: Не факт, что он сумасшедший, у него же справка была.
«Г»: У него на фотографиях взгляд безумный, но по текстам он производит впечатление человека с очень странным чувством юмора.
МТ: Скорее всего, так и было, потому что безумия-то в текстах действительно нет. Причем очень прагматичные у него все эти листовки. Ну какой человек додумается просить бабки за то, что ты читаешь его стихи. По-любому не псих. Он просто продвинул эгофутуризм, который они придумали с Северяниным (так до конца и непонятно, вместе они его придумали или кто-то один), возвел в абсолют. В конце он называл себя Великий Мировой Поэт Титанизма Великой Социальной Революции. Да, возможно, это было чувство юмора.
«Г»: Книжка, которую вы издали, шокирует тем, что там триста с лишним стихотворений, все они восьмистишия, каждое из которых начинается со слова «ты». Как в голову вообще пришло такое издать?
МТ: Изначально была моя статья про Ивана Игнатьева, эгофутуриста, который в двадцать лет перерезал себе горло. После этой статьи, лет пять назад, меня нашел Максим Штукарев, поэт из Калуги, коллекционер. У него есть оригинальные фотки Олимпова с автографами. Увлеченный очень человек. И мы пять лет с ним общались в переписке по поводу всяких футуристов. И в конце прошлого года он мне написал: «Слушай, а ты же издаешь книжки?» А я издаю книжки. Правда, исключительно свои. Я ответил: «Да, есть какой-то опыт». И он сказал, что познакомился с внучатым племянником Олимпова, его потомкам очень не нравится тот факт, что до сих пор нормально не издан их предок, — и они готовы предоставить материалы. Я сказал: конечно, да. Написал Вове, он решил, что это отличная идея. В общем, все сложилось само.
«Г»: Я в выходных данных увидел фамилию Фофанов. Кто он вообще?
МТ: Я с ним виделся, передавал ему экземпляры. Обычный такой мужчина, не участвует ни в каких литературных движах. Насколько знаю, он программист, ему уже за 60.
«Г»: И архив ему принадлежит?
МТ: Насколько понимаю, это из РГАЛИ.
ВС: Штукарев собирал весь архив, по-моему.
МТ: В общем, архив не засекречен, он есть в публичном доступе в библиотеках. В каких конкретно — я не знаю, потому что сбором занимались Максим и внучатый племянник. Осталось еще много неизданного Олимпова в той же РНБ петербургской.
Максим Тесли и Вова Седых
Фото: личные страницы Вконтакте
«Г»: Ты успел посмотреть, что там не издано?
МТ: Я не смотрел, но Максим углублялся, и он хотел бы снова его издать, но я не думаю, что нам нужен еще Олимпов.
ВС: Может быть, в перспективе, но пока его нет в планах.
«Г»: Для меня вообще открытием стало, что у тебя издательство есть. Как-то мимо меня прошло.
МТ: Так оно появилось под книжку.
ВС: То, что Максим издавал раньше, было под эгидой «Ил-music».
«Г»: Публике вы известны больше по вашим музыкальным проектам «Щенки», «Сестры», «Он Юн». Не было мысли записать что-нибудь на стихи Олимпова?
ВС: «Буерак» уже записали.
МТ: Я вообще не думаю, что интересно писать музыку на такие стихи. У «Он Юн» есть треки на стихи поэтов, но мы брали каких-то более интересных для музыкальной подложки. Четверостишия перепевать скучно. Мы делали треки на стихи Брехта, Крученых, Всеволода Некрасова, Мариенгофа. Олимпова неинтересно петь, там никак не... Не ************** <развернешься>.
ВС: Не ************** <развернешься», факт.
МТ: Перепеть что угодно можно. Но квадратные стихи абсолютно неинтересно петь.
ВС: По крайней мере, нам.
МТ: Можно целый альбом под четыре аккорда Мандельштама зафигачать...
ВС: Как многие и делают.
МТ: И кому это надо. Или вот Есенин. Он как будто специально писал...
ВС: Для группы «Бахыт-Компот».
«Г»: Если не будете продолжать с Олимповым, то на чем сосредоточитесь как издатели?
МТ: Это секрет.
ВС: Короче. У нас будет издание одного русского чувака малоизвестного.
МТ: Многие сборники этого персонажа вообще в одном экземпляре, многие — в десяти. И последняя его книжка была издана в 1922 году, кажется, как и у Олимпова. И после этого он ни разу не печатался. Может, в одной-двух антологиях проскакивал.
ВС: Но у нас будет уникальный материал. Сейчас очень зыбкая ситуация: нужно поработать с архивом и решить, издаем ли вообще. Чтобы все не сорвалось, не хочется трепаться об этом.
Ровно такая же ситуация у нас еще с двумя книжками. Будут два переводных издания, двух поэтов, которые в России никогда полноценно не публиковались.
МТ: Если кто-то давно следит за моей деятельностью в интернетах, то он может догадаться, кто один из этих поэтов. Но очень надеемся, что в этом году у нас будет еще два релиза.
«Г»: До конца года осталось три месяца.
МТ и ВС: Тогда один.
МТ: Как выяснилось потом, когда мы уже издали книгу, про этот сборник выходила отдельная брошюра — «Неизданный сборник Константина Олимпова». Не помню, к сожалению, автора, — какой-то известный исследователь авангарда. Про сборник все знали в кругах исследователей футуризма, но он не был издан, а мы его сделали.
ВС: Вообще, к Олимпову исследователи подступались аж с начала 90-х годов, как выяснилось.
Константин Олимпов — «Ты»
Фото: «ТЭСЛИТ»
МТ: Подошел к нам мужчина лет за 50 на презентации, где были в основном дети, которые пришли, потому что знают нас по музыке. И вот этот незнакомый мужчина подошел и взял сразу пять книг. Я говорю: «Куда вам пять»? — «Я для коллег беру». — «Что же у вас за коллеги такие?» Это оказался Арсен Мирзаев, исследователь авангарда. А книги он взял для Андрея Крусанова и Жан-Филиппа Жаккара. Короче, книжка сразу в среде исследователей произвела небольшой фурорчик.
«Г»: А экземпляров триста штук всего.
МТ: Триста штук, да. Понятно, когда ты делаешь какое-то дело, ты предполагаешь, что оно будет успешным. Но то, как у нас сейчас расходится Олимпов, это просто невероятно. У меня дома половина тиража осталась из трехсот. Прошло меньше месяца с презентации. В «Фаланстере» за неделю купили 15 штук, что прикольно.
ВС: К тому же он совсем не на поверхности лежит. Видимо, все вдруг такие: «О, наконец-то Олимпова издали».
МТ: На презентации взяли книжек 30. Повторюсь, многие на нас пришли посмотреть, но, если мы их через музыку смогли привлечь к такому явлению, как Константин Олимпов, это очень круто — надеюсь, они и дальше будут следить за издательством и узнавать что-то новое.
«Г»: Это удивительно, потому что сейчас художественную литературу вообще не особо читают, а стихи тем более.
ВС: Стихи сейчас находятся в особом положении в самиздате. Каждый, кто себя считает поэтом, сразу заказывает себе книжку и распространяет.
МТ: Тем не менее, когда я предлагал Любе Беляцкой из магазина «Все свободны» принести книги своего друга-поэта, она сказала: «Стихи у нас особо не берут, Максим, только тебя» (смеется).
ВС: Ну, значит, это ты такая фигура, которая принесла Олимпову посмертную славу.
МТ: Мне Леша Никонов вчера написал, что я воскресил поэта и теперь я Франкенштейн.
«Г»: У Олимпова стихи обращены к жене Марии Давыдовой. В предисловии сказано, что Мария Александровна была порядочнейшей женщиной, а он ее вот так, например, расписывает:
Ты не бываешь дома по ночам,
А где-то там лежишь в чужой постели.
Тебя за деньги привлекает хам
И ты глядишь в его глазные щели.
Мне изменяя, хочешь отомстить,
Как выцветшая женщина рассудком.
О, постыдись, нельзя так в мире жить.
Уподобляйся лучшим проституткам.
МТ: В предисловии мы цитируем ее сестру. А так в 1924 году они уже были разведены. Никто из ныне живущих не видел эту женщину, она таинственная. Я почему-то не увлекся этим, не стал узнавать ее биографию, но в статье на «Свободе» говорится, что они пытались найти ее следы, и следов никаких не нашлось.
ВС: То, что она его бросила, конечно, неудивительно. Вел-то он образ жизни такой, что не пошикуешь, скажем прямо. Разумеется, он расстроился и по-своему как-то пытался с этим справиться.
«Г»: Откуда у вас вообще такой интерес к маргиналам?
ВС: А кто не маргинал? Кого ни копни — маргинал. Пушкин — маргинал, Есенин — маргинал.
МТ: Интересует то, чего нет, то, что не на поверхности. Маргинальные маргиналы. Олимпов — это уже второй дивизион Серебряного века или даже третий. Если брать тусовку Серебряного века, высшую лигу — Маяк, Есенин и прочие, — то где там Олимпов был в этой классификации? Выступал мало, печатался мало.
«Г»: Что довольно странно, учитывая, какой он шумный был, шумнее Северянина. При этом Северянин был хедлайнер.
МТ: Северянин вообще печатался безумными пятитысячными тиражами, Олимпову такого и не снилось. Северянин не бедствовал, бабок у него было больше, чем у всех.
«Г»: При этом эмигрировал в Эстонию.
МТ: Не эмигрировал — просто оказался там, когда произошли все эти отделения. Он не хотел уезжать, так вышло. Он был вообще вялый фуфел.
«Г»: Сейчас я пытаюсь вспомнить, как Олимпов умер, при каких обстоятельствах.
МТ: А никто не знает даже где. Либо Омск, либо Барнаул.
«Г»: Его и туда занесло?
МТ: Да. Насколько я предполагаю. Он отсидел же свои восемь лет. И тогда же был «минус» у людей, то есть список городов, куда нельзя заселяться. Москва, Петербург, Киев, другие центры. И он мог выбрать либо Омск, либо Барнаул. Непонятно. Могилу его никто не видел.
«Г»: Да его и хоронить, наверное, некому было.
МТ: Ну да. У него и в Питере-то никого не осталось, а в Омске и подавно.
Пять книг про русский футуризм. Выбор Максима Тесли
Андрей Крусанов, «Русский авангард». Потрясающее в своей полноте издание, аналогов которому нет в мире. Исследуется становление и развитие всех футуристических групп России, с начала века и до 20-х (правда, второй том, в котором должны быть те самые 20-е и послереволюционные годы, я нигде не видел, но, говорят, он есть). Миллионы страниц архивных материалов, интереснейшие факты, скандалы, интриги, расследования. Без преувеличения, если бы эта книга не оказалась у меня давным-давно, черт знает, где бы я сейчас был. Библия, настоящая Библия.
Алексей Крученых, «Наш выход. К истории русского футуризма». Из первых рук. Не факт, что все прямо правда-правда, но читать обязательно. Хотя бы ради чудесных пассажей вроде: «Я запомнил Маяковского постоянно жрущим компот в столовой».
Сергей Сухопаров, «Судьба будетлянина». Наверное, самое полное (если не единственное) исследование жизни буки русской литературы, великого и ужасного Алексея Елисеевича.
«Будетлянский клич. Футуристическая книга». Это чисто посмотреть. Отличное издание, выходило в «Фортуне ЭЛ», книги воспроизведены факсимильно, с учетом особенностей конкретных изданий. Каменский, Маяковский, Крученых. Дрим тим, короче.
«От символизма до октября». Сборник литературных манифестов, как можно догадаться, от символизма до октября. Не совсем о футуристах, но они представлены. Ну и вообще, стоит полистать, чтобы узнать хотя бы о люминистах, формлибристах и биокосмистах.