Одержимые Нобелевкой: что происходит в болгарской литературе сегодня

Антон Дончев. Странный рыцарь Священной книги. М.: Центр книги Рудомино, 2014. Перевод с болгарского Миры Михелевич

Современная болгарская литература — явление незаслуженно малоизвестное. Этому есть несколько причин. Во-первых, еще 30 лет назад, обретя свободу, Болгария лишилась самого большого читательского рынка. Если раньше ее авторов активно публиковали в СССР, то тиражи современных переводов на русский язык гораздо скромнее. Во-вторых, на европейский рынок пока пробиваются лишь немногие болгарские писатели, наделенные, помимо таланта, умением ориентироваться в книжном маркетинге. Наконец, серьезные ограничения на развитие болгарской литературы наложили и сложные исторические обстоятельства: как трава сквозь асфальт, она пробивалась в поисках своей идентичности сначала через османское иго, потом через советский режим. Все же с некоторыми оговорками можно сказать, что у Болгарии есть свой нобелевский лауреат — уроженец Русе, писавший по-немецки британец Элиас Канетти. Дважды в качестве кандидата на Нобелевскую премию рассматривался Йордан Радичков. Но по-настоящему возможность для самостоятельного творческого развития болгарские авторы получили только после падения социализма. И сегодня три писателя — Елена Алексиева, Георги Господинов и Теодора Димова — успешно публикуются в Европе.

Но мы начнем наш обзор с Антона Дончева — заслуженного классика болгарской литературы, чьи романы много переводили и читали в СССР. Болгарская пресса утверждает даже, что Дончев тоже был кандидатом на Нобелевскую премию по литературе, хотя проверить это пока невозможно.

В отличие от многих других произведений новой болгарской прозы, «Странный рыцарь Священной книги», вышедший в 1998 году и удостоенный престижной премии «Балканика», которой награждают за достижения в литературах стран Балканского полуострова, не экспериментирует с жанром. Это классический исторический роман в лучших традициях самого Дончева, автора переведенной на 25 языков книги «Час выбора» (1963). Одновременно это еще и приключенческий роман, очень динамичный и напряженный, сочетающий «ужас истории и историю ужаса», по выражению автора предисловия к русскому переводу Георги Старделова.

Дончев обращается к хорошо известной ему истории богомильства — средневекового учения, признанного ересью, которое возникло в Болгарии в Х веке и широко распространилось на Балканах и в Европе в силу простоты и ясности его положений. Учение получило название по имени своего основателя — попа Богомила и было очень притягательным для простых верующих. Убеждения богомилов радикальны для традиционного общества и сейчас: все люди равны между собой, женщина равна мужчине, все должны носить одинаковую одежду и есть одинаковую пищу. Естественно, католическая церковь яростно противостояла распространению подобных взглядов. Тайная книга богомилов — опасный текст, который должен быть скрыт от мира, охота за ней сопровождается битвами, погонями, самопожертвованием и предательством.

Теодора Димова. Матери. М.: Центр книги Рудомино, 2012. Перевод с болгарского Зои Карцевой

Теодора Димова — дочь прославленного болгарского классика Димитра Димова, автора больших романов эпохи соцреализма, таких как «Осужденные души» (1945), «Табак» (1951) и другие. В этой преемственности поколений есть некоторая символичность: подобно тому, как после эпохи социализма наступает тягостная неопределенность, традиционный соцреалистический роман трансформируется в тяжелую психологическую драму.

На первый взгляд, роман «Матери», созданный в 2005 году, не совсем о матерях. Повествование ведется от лица семи подростков, растущих в болгарской провинции после того, как страна обрела независимость от СССР. Это не только период экономического и ценностного кризиса, как на всем постсоветском пространстве, но еще и сложный этап блуждания между идентичностями, знакомый всем странам Восточной Европы. Болгария болезненно продвигалась от внезапно разжавшего объятия «большого брата» к Евросоюзу с его особенными правилами игры, от балканской, довольно специфической «европейскости» к неизбежной глобализации. Неудивительно, что родителям в это время попросту не до детей, — старшее поколение занято вопросами выживания, поиском себя в новой реальности и попытками, чаще неудачными, с этой реальностью справиться. Предоставленные сами себе дети сбиваются в стаю, готовую на убийство.

«Матери» — психологическая драма, в основу которой легли жестокие преступления, совершенные подростками в нескольких болгарских городах. В ней рассказывается семь историй, позволяющих автору исследовать природу зверства, открывая ее не в детях, а в окружающих их недетских обстоятельствах. Димова считает детскую агрессию «выражением нашей немощи». Семь потоков сознания сливаются в настоящий триллер о жизни подростков в болгарской провинции. Текст Димовой очень физиологичен: он наполнен неприятными запахами бедности, алкоголизма и убогого быта, липкой грязью и мусором. В таком же пространстве — обшарпанных панельных домов, разбитых дорог, разрушающегося посреди провинциального города Дома культуры — существуют, например, и подростки из фильма Ивайло Христова «Лузеры», получившего в 2015 году главный приз ММКФ.

Все эти истории объединяет ускользающая фигура матери — первопричина несчастий. Именно на матерей, вынесенных в название романа, Димова возлагает ответственность за происходящее с детьми, с чем поначалу трудно согласиться, ведь жизнь каждого из подростков переполнена разными обстоятельствами и людьми. Но писательница прежде всего ставит под сомнение миф о величии материнства: в ее романе матери раз за разом исчезают из жизни своих детей — уезжают в другую страну на заработки, оставляют ребенка ради работы моделью, погружаются в запой и безумие. В итоге персонажи убивают учительницу Явору — ту, кого они стремились принять за мать и кто тоже хочет их покинуть.

Эта история не обусловлена конкретным местом и обстоятельствами жизни, действие романа могло бы происходить где угодно — и под Пловдивом, и в Челябинской области, — оно вне географического пространства, поскольку погружено в пространство насилия, безысходности, бытовой жестокости, ставших обыденными совсем не только в неблагополучных семьях.

Светлозар Игов. Олени. М.: Центр книги Рудомино, 2017. Перевод с болгарского Зои Карцевой

Еще один представитель старшего поколения современных болгарских писателей Светлозар Игов — знаменитый филолог, профессор Пловдивского университета, автор нескольких изданий «Истории болгарской литературы», ряда книг о сербском лауреате Нобелевской премии Иво Андриче и сотен научных публикаций, посвященных болгарской и сербской литературе.

Роман «Олени», вышедший в 1998 году, — яркий пример филологической прозы, занимающей видное место на книжном рынке нынешней Болгарии. Интересно, что похожие сюжеты возникают у Игова и Господинова, писателей разных поколений, почти одновременно: у обоих анонимная рукопись, повествующая об экзистенциальном кризисе безымянного героя, попадает к некоему издателю. Но если Господинов рассказывает об этом сразу, в первых главах романа, то Игов объясняет читателям все обстоятельства только в послесловии. Переводчик Игова Зоя Карцева обращает внимание на эту особенность:

«Большая группа талантливых писателей (главным образом — филологов, кандидатов и докторов наук) с азартом включились в постмодернистскую игру, активно используя в своих произведениях и технику постмодернистского письма — пародийного, афористичного и интертекстуального, игрового, эклектичного и фрагментарного, а стало быть — адекватного фрагментарности, неупорядоченности и хаосу жизни и времени».

Болгарское название романа «Елените» строится на игре слов. «Елен» — это олень, «Елените» — название загадочного заповедника, в котором оказался заперт герой; Елени — по-русски «Елены» — имена двух его возлюбленных. В принципе, весь роман можно назвать постмодернистской игрой, создающей у читателя ощущение неопределенности и раздвоенности. «Олени» — это исповедь безымянного молодого человека о любви к одной женщине, адресованная другой. С помощью двух Елен — бывшей и нынешней возлюбленных героя — писатель обращается к столь интересующему его мифу о Елене Прекрасной. Но прежде всего это монолог человека, вынужденного провести в заповеднике три года в полном одиночестве. Игов писал, что наделил своего героя биографическими и психологическими чертами Мерсо из повести Альбера Камю «Посторонний», о чем свидетельствует обилие явных и скрытых цитат в тексте «Оленей». На самом деле пытливый читатель Игова соберет на страницах его романа целый паззл из сочинений Камю, Томаса Манна, Пастернака, Кафки, Толстого и Сервантеса.

Помещая героя в некий заповедник, из которого не получается уйти, Игов придает этому месту черты ирреальности. Это сон, или «тот свет», или заколдованный лес, или и вовсе чистая выдумка автора анонимной рукописи. Еще одна версия, которую подбрасывает писатель, позволяет предположить, что заповедник — это уменьшенная модель восточноевропейского и балканского социализма, надежно укрытого за железным занавесом. Отсутствует здесь и указание на какое-то конкретное время, и на то, что действие может происходить в конце ХХ века, автор только намекает. Словом, «Олени» — не самое простое чтение, но тем интереснее считывать его зашифрованные смыслы.

Георги Господинов. Естественный роман. М.: Центр книги Рудомино, 2012. Перевод с болгарского Марии Ширяевой

Георги Господинов на сегодняшний день — самый известный в мире болгарский автор и, можно сказать, самый европейский. Его вышедший в 1999 году «Естественный роман» переведен на 20 языков и выдержал много переизданий (с отрывком из русского перевода можно ознакомиться здесь). Господинов, как и Теодора Димова, демонстрирует важное направление эволюции болгарской литературы — от значительного влияния русской реалистической прозы XIX–XX веков к современным европейским и мировым тенденциям. В силу уже отмеченных исторических условий первый по-настоящему большой реалистический роман на болгарском языке — «Под игом» Ивана Вазова — появился лишь в 1894 году, и дальнейшее освоение жанров и направлений шло не так, как в соседних странах. К тому же мощное давление соцреализма на литературную жизнь Болгарии не породило столь же мощного андерграунда, яркой эмигрантской литературы на болгарском языке тоже не появилось, а значит, некому было осваивать новые техники и стили. Во многом поэтому «Естественный роман» — дебютное произведение Господинова — считается первым полноценным образчиком болгарского постмодернизма. Филолог по образованию, Господинов обратился к постмодернизму скорее благодаря обширной начитанности и профессиональному знанию о том, как устроена современная литература, чем вследствие естественного развития национальных традиций. Но первый же опыт обернулся большим успехом. До Нобелевской премии дело пока не дошло, но в лонг-листах других европейских литературных наград Господинов нередко соседствует с Памуком и Уэльбеком.

«Апокалипсис возможен и в отдельно взятой стране» — этот эпиграф к одной из глав «Естественного романа» как нельзя лучше описывает то, что, на взгляд современных болгарских писателей, происходит с их страной на протяжении последних тридцати лет. Инфляция, бедность, голодные собаки на улицах, женщина, покупающая в магазине половину лимона, — зима 1997 года в Софии представляется автору триллером, гангстерским фильмом, мыльной оперой и черной комедией одновременно. Это постоянный тревожащий фон, тотальная меланхолия среды, оттеняющие личную драму героя — измену жены, развод, кризис среднего возраста. Некоторые подробности его биографии содержатся в заметке владельца безымянной рукописи, оставленной в редакции столичного литературного журнала. Выясняется, что историю написал некий бродяга, который после встречи с редактором бесследно исчезает. Все, что он успевает о себе сообщить, — это имя: его зовут Георги Господинов, так же, как и редактора журнала, и автора романа. После этого зеркало с треском рассыпается на 47 осколков — глав. Воспоминания, обрывки мыслей, фрагменты историй, цитаты из литературных и философских текстов, энциклопедий и справочников, бесчисленные аллюзии складываются в причудливую мозаику, которую представляет собой сознание интеллектуала, переживающего глубокий кризис.

Елена Алексиева. Нобелевский лауреат. М.: Центр книги Рудомино, 2017. Перевод с болгарского Натальи Нанкиновой

Елена Алексиева — молодой, но очень популярный и отмеченный литературными наградами на родине автор. Она самая младшая представительница нового поколения болгарских прозаиков, и ей в полной мере присущ интерес как к филологической прозе, так и к сакраментальному вопросу, мучающему всех ее соотечественников-писателей: случится ли когда-нибудь то самое событие? В романе «Нобелевский лауреат», вышедшем в 2011 году, Алексиева без обиняков ставит родной словесности безжалостный диагноз:

«Иными словами, рассуждая логически, можно предположить, что у вас есть литература, но никто ее не читал, и мир вообще не интересуется ею. Ваша единственная экзотика — ваше коммунистическое прошлое, но и оно уже здорово поистрепалось, потому что принадлежит не только вам. А между тем на планете произошло много нового <...> Проклятая страна! Проклятая, тупая, никчемная страна!»

Начинаясь как классический детектив, «Нобелевский лауреат» постепенно превращается в книгу о книгах, в роман о писателях. С похищения нобелиата Эдуардо Гертельсмана, страдающего постнобелевским синдромом, начинается череда событий, в которых практически все связано с литературой: загадочное убийство провинциального болгарского писателя, сыгравшего роль двойника Гертельсмана, мистическое воздействие романов нобелиата на читателей, тайные рукописи и связанные с ними криминальные схемы. Даже детектив, которая ведет расследование, пишет стихи прямо у себя в смартфоне.

Сбой происходит и на уровне других жанровых клише. Развитие собственно детективного сюжета происходит довольно медленно, следователь Ванда Беловская постепенно вытесняет заглавного героя и занимает в повествовании его место. Рефлексии героини, ее бесконечное одиночество, сложные взаимоотношения с матерью привносят в роман психологическую драму, а сюжетная линия, связанная с болгарской провинцией, населенной цыганами, криминальными группировками, коррумпированными чиновниками, добавляет драмы социальной. Чем больше героиня вчитывается в книги Гертельсмана, надеясь, что они помогут в расследовании, тем больше роман превращается в размышление о периферийности болгарской литературы, о своеобразном «синдроме отсутствия нобелевского лауреата», который только обостряется от осознания того, что соседние славянские страны уже дали мировой литературе Иво Андрича, Генрика Сенкевича, Владислава Реймонта, Ярослава Сейферта и других нобелиатов. Похоже, именно этот синдром лучше всего говорит о том, что болгарская литература еще не вполне обрела собственное лицо. Хорошо, что лучшие болгарские писатели это понимают.