Лили Кинг. Эйфория. М.: Фантом Пресс, 2019. Перевод с английского М. Александровой
История о приключениях или даже злоключениях отважных европейских первооткрывателей среди загадочных, коварных и/или благородных дикарей — распространенный жанр викторианской авантюрно-приключенческой прозы. Похоже, Лили Кинг написала именно такой роман — но подошла к теме нетривиально: судя по первым рецензиям на русскоязычное издание «Эйфории», это отчасти пародия, отчасти деконструкция популярных клише. Шалость удалась, эксперимент оценили, книга Кинг стала бестселлером по версии Thе New York Times (что, правда, говорит о романе меньше, чем хотелось бы: среди бестселлеров NYT хватает откровенного треша). Наша критика, впрочем, обошла этот тонкий нюанс стороной. Пока обозревателей больше интересует, как именно автору удалось объединить «антропологический роман» и эротическую драму, можно ли применять европейские моральные императивы к персонажам, живущим в глубине джунглей, в окружении примитивных племен, и — кто бы сомневался! — как на самом деле сложились судьбы людей, ставших прототипами героев книги.
Владислав Толстов в обзоре «Новые книги переводной прозы: мегеры, стриптизерши, папуасы» («БайкалИНФОРМ») сжато, но вполне информативно пересказывает сюжет романа Лили Кинг:
«1932 год, по речке Сепик, что находится в Папуа-Новой Гвинее, движется лодка с семьей антропологов Фен и Нелли, американцев, и их новым знакомым Эндрю, он тоже антрополог, из добропорядочной британской семьи. Отец Эндрю был известным биологом, а антропологию он вообще за науку не считал, поэтому Эндрю фактически сбежал к папуасам, подальше от дома. А тут им приходится изучать обычаи папуасов вроде выбрасывания крокодилам первенцев-младенцев или выкапывания черепов родственников, чтобы сделать из них красивый амулет на праздник. Эндрю между тем влюбляется в Нелл, она отвечает ему взаимностью, вся эта любовная лихорадка пульсирует под ритм папуасских барабанов, отмечающих непонятно что. Совершенно поразительный роман — этнография, лирика, наука, позднее британское викторианство, встреча джентльмена с варваром, кровавые сцены, которые не забудешь никогда...»
Арина Буковская в обзоре «Три самых ярких переводных романа апреля» («Профиль») подчеркивает плотность повествования, насыщенность идеями и событиями:
«„Эйфория” Лили Кинг — это тот счастливый случай, когда книга содержит в себе значительно больше, чем поначалу от нее ожидаешь. Это и увлекательная история в экзотических декорациях с пузатыми чернокожими детишками, ритуальными танцами и бесценными реликвиями папуасов, за которыми будет охота, почти как в „Индиане Джонсе”. И вполне себе глубокий убедительный роман об отношениях трех ярких личностей с трех разных континентов, чьи проблемы вечны и неизменны. Попутно текст побуждает нас негодовать феминистическим негодованием, испытывать вину белого человека, сравнивать разные культуры, по-новому взглянуть на традиции европейского общества и так далее. Все это Лили Кинг сумела уместить под обложкой одного небольшого энергичного романа, который вполне может вызвать у читателя что-то вроде эйфории — не зря же у него такое название».
Наталья Ломыкина в обзоре «Эволюция, насилие и феминизм: 10 главных книг этой весны» (Forbes) напоминает о документальной основе книги — «Эйфория» в трактовке критика оборачивается едва ли не байопиком:
Маргарет Мид
«В основе биография знаменитого антрополога начала ХХ века, сторонницы прогрессивного развития Маргарет Мид (в 1928 году она шокировала мир работой „Достижение совершеннолетия в Самоа”, где открыто назвала сексуальную свободу ключом к счастливому подростковому возрасту). Лили Кинг взяла известные факты из жизни ученого — экспедицию 1933 года к реке Сепик в Новой Гвинее, где Мид и ее второй муж, этнолог, сотрудничали с английским антропологом, ставшим ее третьим мужем, — и создала мощную интеллектуальную, эротичную, остроумную драму об эгоизме и желаниях (и отдельных людей, и целых культур). <...>
История о научном соперничестве постепенно перерастает в битву желаний (любовный треугольник здесь гораздо сложнее, чем просто обманутый муж и удачливый любовник) на фоне опасных, будоражащих открытий. Лили Кинг намеренно лишила свою героиню Нелл Стоун многих заслуг Маргарет Мид <...>, но оставила главное — интуицию ученого-первопроходца и эйфорию от научного поиска. А вместе с ними и ответственность за „эффект бабочки”, который возникает, когда европеец раздвигает мангровые заросли и начинает влиять на жизнь традиционных племен».
Анастасия Завозова в обзоре «20 новинок зарубежной литературы, которые мы ждем в 2019 году» (Esquire), напротив, полагает, что внешние обстоятельства для этой истории не так уж существенны — важно то, что происходит с героями здесь и сейчас, в сердце джунглей:
«Невозможно, наверное, не обратить внимания на роман, в котором буквально в первом абзаце герои буднично отмечают, что в них швырнули еще одним мертвым младенцем. Дело происходит в Новой Гвинее в тридцатых годах прошлого века, и одной этой заурядной жестокостью роман не ограничится. Но это не роман-пугалка, скорее, наоборот, он берет за душу не тем, как тут обращаются с мертвыми, а тем, как живые обращаются с живыми. Менее чем на трех сотнях страниц здесь развернется совершенно лихорадочная история, в которой найдется место и любовному треугольнику, и основам антропологии, и банальности зла, но чем хорош этот роман — так это тем, что он отлично передает какую-то вневременность обстановки, в которой оказались его герои, так что читатель оказывается вместе с ними не то что в джунглях, а даже полностью отрезанным от мира».
Антропологи Маргарит Мид и Рэо Форчун
Александра Сорокина в материале «Книги апреля: папуасы, индейцы и ведьмы из Салема» («Литературно») говорит о событиях, происходящих на странице «Эйфории», как об опыте отказа от привычного для «цивилизованного человека» представления о должном и неподобающем, правильном и недостойном:
«„Эйфория” Лили Кинг — плотный, густой, но при этом драйвовый и полный жизни текст, который мгновенно вызывает привыкание и ломку, стоит отвлечься на минуту. Потому что роман хочется проглотить разом, выпить залпом — пьянит с первой же страницы. Возможно, „фокус в том, чтобы освободиться от своих представлений о естественном” — в частности, и этим заняты трое героев-антропологов, что изучают племена Новой Гвинеи. Запутавшийся в оценке своих действий англичанин Энди, чуткая к другим и к себе американка Нелл и австралиец Фен, попеременно то сдержанный, то порывистый (последние двое состоят в браке), вместе ищут верный путь к пониманию своего и чужого народов. В романе есть место и конкурентной борьбе, и столкновению/взаимодействию локальных верований с западной культурой, и формированию представления, что такое антропология: в 1930-х — совсем молодая наука, о которой было множество предубеждений. Речь пойдет и о любви, выходящей за рамки привычных гетеросексуальных отношений, о свободе от условной нормы вдали от цивилизации, наедине с собой. Азарт первооткрывателей распространяется на все сферы и позволяет героям ощутить ту самую эйфорию».
И, наконец, Галина Юзефович в рецензии «„Эйфория” Лили Кинг — бестселлер Thе New York Times» («Медуза»*СМИ, признанное в России иностранным агентом и нежелательной организацией) резко уходит в сторону и предлагает взглянуть, как события, происходящие в жизни персонажей «Эйфории», сопрягаются с глобальными проблемами большого мира:
«Вторжение героев (и — шире — европейцев) в жизнь папуасов неизбежно приводит к драме. Подспудная тревога, ощутимая буквально с первых страниц, разрешается мощным катарсисом, в очередной раз возвращающим нас к размышлениям о природе колониализма, об относительности наших представлений о норме и о том, что даже самые добрые намерения при контакте с хрупким, непонятным и непривычным укладом способны привести к катастрофическим последствиям.
Ну и, наконец, волшебная Схема — прекрасный ключ к пониманию человеческой цивилизации, которую Энди, Нелл и Фен в горячечном любовном полубреду придумывают однажды ночью, — спустя буквально пару лет оказывается великолепным аргументом в пользу нацистской идеологии. Условно распределив народы, культуры и даже отдельных личностей по сторонам света <...>, прекраснодушные мечтатели-ученые невольно вкладывают мощное оружие в руки собственных врагов, провозглашающих на этом основании право «нордической расы» на мировое господство. <...>
Упаковав в более чем скромные по нынешним временам триста страниц такое обилие смыслов, автор добилась поразительного эффекта: воздух внутри романа буквально потрескивает от лихорадочного напряжения — эротического, интеллектуального, эмоционального. Не столько описывая, сколько обозначая узловые точки конфликтов, одним скупым штрихом намечая контур человеческой судьбы (для того чтобы описать весь ужас среды, в которой вырос Фен, хватает одного убористого абзаца), Кинг создает текст поразительной сдержанности и силы, сочетающий выверенную лаконичность с масштабной насыщенностью».
* * *
«Горький» писал о книге Лили Кинг.
Вот здесь мы упомянули ее в обзоре.
А вот тут о ней подробнее пишет Лиза Биргер.
Ну и несколько материалов об антропологии и антропологах:
Интервью с антропологом Альбертом Байбуриным.
Интервью с антропологом Марией Пироговской.
Статья о космической антропологии.
Наконец, социолог Александр Никулин рассказывает о знаменитом антропологе Джеймсе Скотте.