Недетские сказки

Перро, братья Гримм, Андерсен и другие: история пяти классических сборников сказок

1. Джамбаттиста Базиле. Сказка сказок, или Забава для малых ребят (1634)

На вопрос, кто написал сказку «Кот в сапогах», большинство ответит с уверенностью «Шарль Перро», меньшинство — «Братья Гримм», но и те и другие будут не вполне правы. Впервые мы встречаем ее в книге Джамбаттисты Базиле (ок. 1570–1632), итальянского поэта эпохи барокко, — который, впрочем, тоже не сочинил ее сам, а обработал народный сюжет.

Базиле родился в семье мелкого дворянина в предместье Неаполя. О его ранних годах почти ничего не известно, а в возрасте около тридцати он записался наемным солдатом в войско Венецианской республики, оборонялся на Крите от турок и там же начал писать стихи. Лет через пять Базиле приобрел некоторую известность, стал зарабатывать литературой на жизнь и делал вполне успешную политическую карьеру (он неоднократно занимал пост губернатора в различных частях Неаполитанского королевства). Литературное творчество Базиле (придворная поэзия, религиозная и пасторальная, стихи для музыкальных сочинений и т. п.) вполне типично для его эпохи и ничем не примечательно — он так и остался бы автором, о котором вспоминают, только когда нужно написать несколько абзацев в учебнике по истории литературы, если бы после его смерти наследники не обнаружили рукопись «Сказки сказок» — первого в европейской литературе сборника сказочного фольклора. Он вышел в 1634–1636 годах пятитомным изданием и оказал огромное влияние на последующую литературно-сказочную традицию.

Всю жизнь писавший на общепринятом языке произведения с общепринятым содержанием, Базиле втайне от всех собрал, записал (на неаполитанском наречии — в XX веке книгу перевел на литературный итальянский известный философ Бенедетто Кроче) и обработал пятьдесят сказок, многие из которых сегодня известны всем (кроме уже упомянутого «Кота в сапогах», это, например, «Золушка» и «Спящая красавица»). В современном издании книга разбита на пять дней по десять сказок — примерно по тому же принципу, что и «Декамерон» Боккаччо. Хотя у Базиле можно найти мотивы, почерпнутые у авторов «высокой» литературы, его тексты гротескны, зачастую непристойны и жестоки до жути, поэтому не совсем понятно, что имел в виду автор, когда ставил подзаголовок «Забава для малых ребят». В сказке «Ободранная старуха» со старухи сдирают всю кожу; в сказке про Золушку главная героиня убивает мачеху с помощью своей будущей второй мачехи; в сказке «Золотой пенек» слуга-негритенок предлагает героине руку и сердце: «Парметелла, которая со страху чуть не обделалась от такого заманчивого предложения, взяла себя в руки и ответила согласием на то, чего хотел слуга»; в «Сказке про орка» добрая женщина, прежде чем избить скалкой и выгнать из дома непутевого сына, говорит ему: «— Что ты сидишь еще в этом доме, нахлебник проклятый? Сгинь от меня, кусок мерзости! Уйди с глаз моих, халдей эдакий! Иссохни, чертополох окаянный! Вон проваливай, поросенок!» — одним словом, кажется, что читаешь что-то вроде «Гаргантюа и Пантагрюэля», но уж никак не детскую книжку. Сказки Базиле причудливы на барочный манер, в них много сложных метафор и не всегда понятной современному читателю литературной игры. Почему автор не пытался их обнародовать — неизвестно, но многие ученые считают, что задумывался этот сборник как утонченное развлечение для придворного круга.

Якоб Гримм назвал «Сказку сказок» «самым богатым и самым изысканным из всех сказочных собраний мира». К русскому читателю эта книга пришла очень поздно: всего несколько лет назад ее выпустило «Издательство Ивана Лимбаха». В 2015 году вышел неплохой фильм «Страшные сказки», снятый по трем сказкам Базиле, и детям его тоже лучше не показывать.

2. Шарль Перро. Сказки матушки Гусыни (1697)

Известный анекдот гласит, что, когда королева Виктория прочитала «Алису в Стране чудес» и «Алису в Зазеркалье», она потребовала принести ей другие книги Льюиса Кэрролла и была очень удивлена, когда в руках у нее оказались непонятные издания по математике. Примерно такое же разочарование ожидает того, кто захочет почитать книги Шарля Перро (1623–1703): помимо знаменитых «Сказок матушки Гусыни», сперва вам предложат несколько скучноватых сказок, написанных тяжеловесным стихом, а затем — поэму «Век Людовика Великого» или четырехтомник «Параллели между древними и новыми в вопросах искусства и наук».

Детским писателем Шарль Перро не был — его творчество пришлось на эпоху классицизма, когда литературы для детей как таковой не существовало, если не считать нравоучительных сочинений о Боге и хорошем поведении, а также дешевых книжек для народа. Литературная деятельность Перро связана с его карьерой: благодаря близости ко двору Людовика XIV он стал секретарем Академии надписей и изящной словесности, генеральным контролером сюринтендатства королевских строений, а в 1671 году его избрали членом Французской академии. Самым важным событием в литературе Франции второй половины XVII века стал Спор о древних и новых — полемика о достоинствах новейшей и классической словесности. Ведущим идеологом первой выступил Шарль Перро, второй — Никола Буало (его поддерживал, например, Жан Расин). Дискуссия затянулась на годы, «новые» в конце концов победили «древних», а одним из аргументов в споре стали первые сказки Перро. Назидательные, написанные классицистским стихом, они тем не менее знаменовали разрыв с античной традицией — как роман, опера и другие новые жанры, бурно развивавшиеся в то время.

Впоследствии прославившие Перро «Сказки матушки Гусыни» вышли за шесть лет до смерти автора, а под его именем их опубликовали спустя более двадцати лет после смерти — сперва на книге значилось имя его сына. Для чего же было заслуженному литератору-классицисту на склоне лет выпускать под чужим именем истории о Красной шапочке и Мальчике-с-пальчике? История создания этих текстов довольно запутанная: одни пишут, что сын Перро собирал народные сказки, а отец помог ему их обработать (во всяком случае, к каждой сказке прилагалась нудная мораль в стихах, написанная поэтом со стажем: будьте осторожнее при встрече с волками и т. п. — в оригинальной версии сказки Перро Волк просто съел Красную Шапочку, и все, никаких охотников); другие утверждают, что девятнадцатилетний юноша едва ли мог на равных участвовать в создании такой яркой книги, многие считают, что сюжеты сказок (не считая «Рике-Хохолка») действительно почерпнуты из фольклора, — хотя никто не спорит с тем, что Перро внимательнейшим образом изучал книгу Базиле, в которой есть и «Золушка», и «Спящая красавица», и «Кот в сапогах». Петр Епифанов, переводчик книги Базиле на русский, прямо называет французские сказки переложениями итальянских, зато сам Перро в своих мемуарах не сообщает о «Сказках матушки Гусыни», несмотря на их оглушительный успех, ни слова.

Иногда кажется, что «Сказки матушки Гусыни» появились внезапно и ниоткуда, как гриб после дождя, но это не так. В салонной культуре Франции конца XVII века сказки для взрослых, ориентированные на итальянскую новеллистическую традицию (Бокаччо, Страпарола, Базиле и так далее), быстро набирали популярность: ученые связывают это с тем, что утонченная публика устала от огромных галантных романов вроде знаменитой «Астреи» Оноре д’Юрфе. Перро, вращавшийся в этих кругах, чувствовал, куда дует ветер, однако сделал неочевидный и эффектный ход: его народные (или квазинародные) детские сказки сразу стали хитом, хотя его книга, судя по всему, появилась на свет с вполне прагматической целью. «Сказки матушки Гусыни» открывались посвящением юной принцессе Орлеанской, любимой племяннице Людовика XIV; указанный в качестве автора сын Перро преподнес ей книгу в подарок — и, в точности по расчету отца, принцесса включила его сына в свою свиту. В каком-то смысле «Сказки матушки Гусыни» можно назвать одной из самых талантливых взяток в мировой литературе — и это ничуть не умалит их художественных достоинств.

3. Мадам д’Онуа. Сказки фей (1698)

Успех книги Перро породил во Франции настоящую моду на сказки, и уже через год после «Матушки Гусыни» увидели свет «Сказки фей» (или «фейные сказки» — по сути, это то же самое, что «волшебные») мадам д’Онуа. В определенном смысле ее можно назвать предшественницей Перро — «Остров Отрады» д’Онуа (1651–1705) принято считать первой литературной сказкой французской литературы Нового времени. Впрочем, вплоть до XIX века писательница была известна в первую очередь как автор мемуаров и новелл о вынужденном пребывании в Испании, куда ей пришлось сбежать в 1669 году (ее биография того периода похожа на авантюрный роман: она успела даже побыть двойным агентом и посидеть в заточении).

Сказки д’Онуа — плод французской салонной культуры: в них множество отсылок к галантной и пасторальной литературе, сборникам итальянских новелл, Мольеру, рыцарским романам. Написаны тексты довольно вычурным языком, нарочито инфантилизированы и полны преувеличений, хотя для детской аудитории они не предназначались. На сегодняшний день этот замечательный сборник почти забыт, а в нем много любопытного. Например, сказка «Вострушка-Золянка», сюжет которой напоминает причудливую смесь «Золушки» и «Мальчика-с-пальчик» Перро, и «Златовласка» (в основу известного чехословацкого фильма с тем же сюжетом легла «чешская народная сказка, записанная и обработанная собирателем фольклора Карелом Яромиром Эрбеном»).

Интересно, что благодаря д’Онуа в литературе Нового времени стала популярной тема «красавицы и чудовища». Похожий сюжет можно найти уже у Страпаролы, каноническую версию сказки опубликовала в 1757 году Жанна-Мари Лепренс де Бомон (ее часто включают в издание сказок Перро в качестве приложения), но именно д’Онуа в сказках «Зеленый Змей» и «Барашек» переработала апулеевскую историю Психеи и Амура в сюжет о девушке, отданной замуж за чудовище, которое в результате оказывается чудесным и прекрасным.

4. Братья Гримм. Детские и домашние сказки (1812)

Назвать Якоба и Вильгельма Гриммов первыми немецкими сказочниками было бы ошибкой: например, Иоганн Карл Август Музеус опубликовал «Народные сказки немцев» в 1782–1786 годах. Он не пытался повторить успех Перро: «Было бы ошибкой считать, что народные сказки нужны одним лишь детям, и что все они должны подстраиваться по детский тон „Сказок моей матери Гусыни” (…) народ, как вы хорошо знаете, состоит не только из детей, но и из взрослых, и в повседневной жизни с последними говорят иным языком, чем с первыми». Его книга по-прежнему популярна в Германии, есть мнение, что либретто «Лебединого озера» Чайковского основано на одной из сказок Музеуса, но в России он почти не известен, чего не скажешь о братьях Гримм.

В 1810 году родоначальники немецкой филологии отправили первую рукопись с собранными ими сказками своему другу, романтику Клеменсу Брентано. Тот ее не вернул (благодаря чему рукопись впоследствии удалось отыскать), и братья испугались, что он выпустит собранные ими сказки самостоятельно. Они оперативно подготовили первое издание и выпустили его в 1812 году, а в предисловии к нему Вильгельм писал:

«Мы считаем за благо, когда случится, что буря или другое бедствие, ниспосланное небом, прибьют к земле весь посев, а где-то возле низкой живой изгороди или кустарника, окаймляющего дорогу, сохранится нетронутое местечко, и отдельные колоски останутся там стоять, как стояли. (…) Такие же чувства испытываем мы, взирая на богатство немецкой поэзии былых времен и видя, что от столь многого не сохранилось ничего живого, угасло даже воспоминание об этом, и остались лишь народные песни да вот эти наивные домашние сказки. Места у печки, у кухонного очага, чердачные лестницы, еще не забытые праздники, луга и леса с их тишиной, но прежде всего безмятежная фантазия — вот те изгороди, что сберегли их и передали от одной эпохи другой».

Известно, что далеко не все «наивные домашние сказки» были записаны братьями со слов простонародных сказителей. Частично они взяты из литературных источников: сложно сказать, из каких именно, мнения на этот счет есть разные, а сколько-нибудь авторитетного научного издания сказок братьев Гримм на русском как не было, так и нет (к слову, сказки Перро выпустило с научным аппаратом в тридцатые годы издательство Academia). Некоторые прямо говорят о заимствовании и переработке братьями сказок из «Матушки Гусыни» (в их сказки попали, как известно, и «Красная Шапочка», и «Спящая красавица», и «Мальчик-с-пальчик» — хороша немецкая старина, ничего не скажешь!), но тут есть вот какая деталь: сказка о Золушке в ранней версии братьев Гримм похожа скорее на текст Джамбаттиста Базиле — в ней героиня получает одежду для бала не от доброй феи, а от деревца, которое выросло на могиле ее матери, а у Базиле волшебное дерево привез дочери отец из заморского плавания, как аленький цветочек в русской версии «Красавицы и чудовища». Правда, немецкая сказка оказалась еще более жестокой и кровавой, чем итальянская: сестры главной героини отрезали себе пальцы на ногах, чтобы втиснуть их в туфельку; нужно помнить, однако, что речь идет только о первом издании сказок, в котором было еще много интересного («Жених-разбойник» — бандиты похищают девушку и разрубают ее на куски; «Шесть лебедей» — злую тещу сжигают на костре; «Белоснежка» — королева умирает из-за того, что ее заставили танцевать в раскаленных железных туфлях; и так далее).

Неудивительно, что книгу сразу после выхода подвергли критике, в том числе единомышленники Якоба и Вильгельма: уже упоминавшийся Брентано и другой известный писатель-романтик, Ахим фон Арним, — и тогда Гриммы начали редактировать тексты, олитературивать и нормализовывать их, причем существенная правка вносилась в каждое последующее издание (а их было немало — вероятно, именно поэтому научного издания на русском пока не появилось). Но литературную редактуру народного творчества не стоит считать просто вынужденным причесыванием неудобных текстов: по словам Любови Брауде, «братья Гримм (…), обрабатывая народные сказки, переводили их на литературный язык, что для Германии (…), где существовало множество различных диалектов, было важным делом. Благодаря этим ученым немецкие (…) народные сказки сделались всеобщим достоянием».

Наконец, когда мы говорим о возможном заимствовании литературных сюжетов, которые потом выдаются за народные или принимаются за таковые, следует помнить, что не только литераторы собирали и обрабатывали сказки, но и литературные сказки могли уходить в народ. Например, Владимир Пропп писал о том, что в русских деревнях были зафиксированы «Красная Шапочка» и «Бременские музыканты», сказки братьев Гримм, сугубо в устной традиции, хотя в русском фольклоре, конечно, похожих сюжетов никогда не было.

5. Ханс Кристиан Андерсен. Сказки, рассказанные детям (1835–1842)

Известная история: когда Андерсену уже при жизни поставили памятник в Копенгагене — писатель сидит, на коленях у него маленькая девочка, — он дико возмутился и потребовал убрать ребенка, что и было сделано. Андерсен не считал себя детским писателем. Он не мог не понимать, что именно сказкам он обязан всемирной славой, — но продолжал сочинять романы, стихи и пьесы, которые мало интересовали читателей как тогда, так и сейчас.

Андерсен учитывал предыдущую сказочную традицию, особенно немецкую (не только труды братьев Гримм — во многом он ориентировался на Гофмана), были у него и датские предшественники, писатели-романтики Стеффенс, Эленшлегер и Бернхард Ингеман, но именно он создал образцовую европейскую литературную сказку. Андерсен не просто обрабатывал фольклор в романтическом духе: он сделал что-то вроде синтеза гриммовской и гофмановской сказки, пересадив ее при этом на современную почву и социально заострив. Нередко он придумывал сюжеты сам, обходясь без фольклорных и литературных первоисточников, иногда ловко пользовался готовым. Например, «Новый наряд короля» — обработка сюжета испанской новеллы XIV века, в которой не было сатирических мотивов (там чудесное платье разоблачало незаконнорожденных). Кроме того, Андерсен с детства хорошо знал сказки «Тысячи и одной ночи» и пользовался их мотивами (см., например, сказку «Сундук-самолет»).

Казалось бы, от сказок Андерсена, которые всем хорошо известны, не стоит ждать ничего специфически «взрослого». Однако современники критиковали его сказочный дебют за жестокость и аморализм, и дело тут не только в их консервативности: представления о том, что хорошо подходит для детского чтения, у нашего автора местами были весьма специфические. В качестве примера рассмотрим три произведения из первого выпуска первого тома «Сказок, рассказанных детям» (всего было два тома по три выпуска в каждом). Начнем с «Цветов для маленькой Иды», первой сказки, для которой Андерсен самостоятельно придумал сюжет. В ней девочка попадает во сне на бал оживших цветов — это трогательная и вполне детская история в отчетливо гофмановском духе (она ассоциируется в первую очередь со «Щелкунчиком»), хотя в конце концов дело заканчивается похоронами. Однако сказка «Маленький Клаус и Большой Клаус» совсем иная: в ней описывается адюльтер (крестьянка в отсутствие мужа принимает у себя пономаря), Большой Клаус зарубает топором сперва мертвую бабушку Маленького Клауса, потом, обманутый Маленьким, еще и свою живую бабушку, а в конце Маленький топит Большого в реке. Неудивительно, что ее обычно не включают в издания, рассчитанные на широкого читателя, — если вбить «Маленький Клаус» в поиске книжного интернет-магазина, почти ничего не выскочит, зато книг по запросу «Огниво» там сколько угодно, но и с этой сказкой не все так просто.

Прочитав любимую многими с раннего детства сказку «Огниво» непредвзято, глазами взрослого человека, в сухом остатке мы получим следующее. Солдат возвращается с войны, по дороге ему попадается старая ведьма, «уродина уродиной: нижняя губа чуть ли не до самой груди висит»; она предлагает ему подзаработать: залезть в дупло дерева, где на сундуках с деньгами сидят жуткие собаки, набрать монет, а ей в благодарность притащить из дупла огниво. Солдат соглашается, но своих обязательств не выполняет: ведьма отказалась объяснять, для чего ей огниво, и тогда наш герой «взял да и отрубил ей голову. Упала ведьма замертво, а он связал все деньги в ее передник, взвалил узел на спину, огниво — в карман и прямиком в город».
В городе солдат начал жить на широкую ногу. Промотав все деньги, он случайно выяснил, что огниво волшебное: с его помощью можно вызывать тех самых собак, и они исполнят любое твое желание. Солдат быстро восстанавливает свое состояние, а потом решает познакомиться с принцессой, которую в этом городе во дворце скрывают ото всех (королю нагадали, что его дочь выйдет замуж за простого солдата). К делу герой приступает ночью: «Собака сейчас за дверь, и не успел солдат оглянуться, как она опять тут как тут, и на спине у нее принцесса сидит спит. Чудо как хороша принцесса, сразу видать, не какая-нибудь, а самая настоящая! Не утерпел солдат, поцеловал ее — недаром он был молодчина-солдат». Ребенка в этой сцене, конечно, ничего не смутит, но вряд ли стоит сомневаться, что речь тут идет о сексуальном насилии (критики, писавшие об аморализме Андерсена, указывали в том числе на эту сцену).

Затем солдат начинает выписывать принцессу на дом каждую ночь, собаки послушно выполняют его приказы, а родственники принцессы пытаются понять, куда она исчезает, — им удается выследить солдата, бросить в тюрьму и приговорить к смертной казни. Уже стоя под виселицей, он просит исполнить его последнее желание — разрешить выкурить трубку табака; так солдат вызывает огнивом собак, которые на месте убивают судей, королевский совет и родителей принцессы, после чего начинается всеобщее ликование, народ просит бравого солдата скорее стать королем, и принцесса тоже всем очень довольна (ее, по крайней мере, держали в башне, но в остальном совершенно неясно, чем был плох покойный король и его правление). «Свадьбу играли восемь дней, и собаки тоже сидели за столом и делали от удивления большие глаза» — таков счастливый конец сказки, в которой главный герой нарушает данное им обещание, отрубает голову старой тетке, транжирит подаренные ею деньги, насилует принцессу, убивает ее родителей и становится королем.