«Горький» и сервис Storytel продолжают совместную рубрику, посвященную самым интересным аудиокнигам. В сегодняшнем выпуске — роман об интернете мертвых и всепобеждающий силе котиков, израильский роман о переселении душ, два триллера и меланхоличная попытка создать русского Пруста.

Татьяна Замировская. Смерти.net. Интернет для мертвых. Вимбо. Читают Татьяна Замировская и Юлия Яблонская

В будущем теракты и эпидемии кошачье-пингвиньих гриппов стали так регулярны, что люди начали делать свои резервные копии, и вскоре все запутались, кто жив, кто мертв, кто копия, кто оригинал. Более того, появился специальный интернет для мертвых, через который оцифрованные покойники получили возможность досаждать живым: забрасывать бесконечными сообщениями или подключаться к умным домашним приборам и саботировать их работу. Ну так вот, рассказчица перегрузилась после смерти и обнаружила, что ее пытался убить муж, но вот зачем — никто, включая мужа, не знает. Дальше начинается бесконечная история, в которой фантастическая реальность переплетается с метафорическими описаниями. Мертвые отправляются в прошлое, где то пугают, то соблазняют живых, все страдают, а героиня собирает котиков, потому что котики отрицают смерть и побеждают смерть, смертью смерть поправ. Татьяна Замировская, безусловно, очень талантливая писательница, которая сочетает оригинальные сюжетные и описательные находки с бережными отсылками то к Филипу Дику, то к Людмиле Петрушевской, то вообще к Владимиру Набокову. И мало кто так умеет описывать зыбкую реальность между сном, галлюцинацией, реальностью и фантазией. Но есть некоторая проблема: Замировская не очень хорошо держит длинный сюжет. То она забывает о нем, с головой погружаясь в описание правил нового мира, то углубляется во флэшбеки, некоторые из которых написаны столь сильно, что у слушателя аудиокниги в прямом смысле встают дыбом волосы. Но все же на длинной дистанции некоторая сюжетная заброшенность очевидна. При том что книга все равно прочитывается на одном дыхании.

Слушать на Storytel

Рои Хен. Души. Вимбо. Читают Григорий Перель и Анна Каменкова. Перевод С. Гойзмана

Действие романа начинается в еврейском местечке где-то в Восточной Европе, где странный и жестокий праздничный ритуал заканчивается вполне предсказуемой катастрофой, после которой рассказчик, маленький мальчик, нелепо погибает. Однако его душа много лет спустя просыпается в теле другого юного еврея, на этот раз венецианского. Не все, наверное, в курсе, но переселение душ не является монополией индуистов. Хорошую религию придумали евреи, что мы, отдав концы, не умираем насовсем. В иудаизме есть своя, впрочем, достаточно маргинальная концепция, согласно которой душа грешника может перевоплотиться в другом человеке. Для дальнейшего наказания, например. А если жил ты как свинья — останешься свиньею. Если вы считаете, что я перебарщиваю с цитированием Высоцкого, то вы неправы: в какой-то момент герои-душескитальцы (их там как минимум двое) натурально рассуждают в духе «быть может, тот облезлый кот — был раньше негодяем, а этот милый человек — был раньше добрым псом». Впрочем, это я пересказываю линию, связанную лишь с одним из рассказчиков книги. Параллельно есть еще одна повествовательница — мать писателя, сочиняющего роман о переселении душ. Она хоть и русская по происхождению, но, кажется, соответствует всем стереотипам из анекдотов про еврейскую маму и окружает сына избыточной заботой. Впрочем, сын-писатель в такой заботе нуждается: ему под сорок, он ничего не зарабатывает, страдает от избыточного веса, не умеет себя вести на людях и вообще очень странный и нелепый. Сложно устроенный, многоуровневый и многогендерный роман о скитаниях наказанных за отвратительное преступление душ полон труднопредсказуемых сюжетных поворотов и в некоторой степени ревизии отношения евреев к самим себе. Вместо традиционного подхода, который предписывает жаловаться на преследования со стороны властей и соседей, израильский писатель Рои Хен предлагает совсем другую картину: евреи диаспоры были на редкость неприятными людьми, их традиции зачастую нелепы и опасны как для них самих, так и для окружающих, они презирают неевреев, а внутри диаспоры средиземноморские евреи презирают восточноевропейских.

Слушать на Storytel

Юсси Адлер-Ольсен. Селфи. Эксмо. Читает Александр Дунин. Перевод В. Жигановой

В полиции Копенгагена есть отдел Q, куда собрали всех самых бессмысленных сотрудников. Во-первых, это глава отдела Мерк — неприятный, необаятельный и довольно глупый сыщик. Его помощники — настоящая сумасшедшая со справкой и тупой как пробка юноша. Чуть лучше обстоят дела с сирийским эмигрантом Асадом — он смышленый, но не очень хорошо говорит по-датски и не способен нормально написать отчет. Отдел самоубийц постоянно пытаются закрыть, но команда мечты раз за разом раскрывает очередные висяки. Впрочем, Юсси Адлер-Ольсен стал главным детективщиком Дании не только из-за криминальных сюжетов. Он в некоторой степени датский Уэльбек, ехидно критикующий местные порядки. В Дании социальная демократия, а потому выросла прослойка граждан и особенно гражданок, которые работать не хотят, но требуют, чтобы государство их всячески поддерживало. Одна группа бессмысленных нахлебниц порождает другую группу бессмысленных нахлебниц: чтобы поддерживать бездельниц, нужны собес и сотрудницы собеса. Но вот одна из сотрудниц собеса решает покончить с этой цепью бессмысленности и начинает убивать своих подопечных. Это лишь одна сюжетная линия неполиткорректного детектива. «Селфи» — седьмая часть детективной серии о приключениях отдела Q. Так что если вам надоел Харри Холе, то обратите внимание на книги Юсси Адлер-Ольсена.

Слушать на Storytel

Стефани Бюленс. Неудобная женщина. Inspiria. Читает Наталия Урбанская. Перевод К. Никишевой

Женщина номер один сначала была замужем за хорошим человеком и родила от него дочь, потом вышла замуж во второй раз, но уже за плохого человека. Теперь она мечтает каким-то способом этого плохого человека уничтожить. У женщины номер один есть авторитарный отец, которого она презирает. Женщина номер два замужем не была, зато работала в полиции, а теперь занимается тем, что за хорошие деньги решает проблемы клиентов с психами. Ну вот как раз: если какая-нибудь сумасшедшая преследует уважаемого человека, то женщина номер два всеми законными и почти законными средствами намекает, что пора преследование прекращать. У женщины номер два был авторитарный отец, которого она боготворит. Основной недостаток книги в некоторой предсказуемости возможного сюжетного поворота. Сперва героиня кажется сумасшедшей, а мужчина, которого она преследует, невинной жертвой; неужели все ее подозрения окажутся верными? Неужели? Вот никогда такого не было, а тут опять. Но все же сюжет «Неудобной женщины» проработан ну очень тщательно, а особенно стоит отметить некоторое количество второстепенных персонажей, которые вроде бы незаметны, но потом сыграют достаточно важную роль.

Слушать на Storytel

Юрий Каракур. Фарфор. Аудиокнига. Читают Юрий Каракур и Михаил Левашев

Перед нами заявка на нового Пруста. Конкретной мадленки герой не съедает, но есть множество разных озарений, которые подталкивают его к рассказу о детстве, бабушке, бабушкиной любви, соседках, которые умерли, других соседках, которые тоже умерли, бесконечных и бесконечных смертях. Иногда в качестве мадленки выступает увиденный из окна поезда сад, в котором герой проводил детство, иногда какое-то воспоминание, иногда, неожиданно, полет в Стамбул и вид с крыши стамбульского отеля. Сюжет то появляется, то исчезает, смерти множатся, маленький Юра взрослеет, и вместе с тем повествование становится более реалистичным. Ладно, с Прустом в начале я немного погорячился, — этот текст ближе к роману Аллы Горбуновой «Конец света, моя любовь». Впрочем, написан и издан он был с ней как минимум одновременно, поэтому о плагиате или подражании речи не идет, скорее — об общем тренде на немного бессюжетные разговоры о детстве, взрослении и памяти.

Слушать на Storytel

Читайте также

«Два еврея всегда не согласны друг с другом»
Амос Оз о себе, Иисусе и Иуде
13 июля
Контекст
Лучшая страна для писателей
Интервью с редактором и издателем Кристианом Кельструпом о норвежском книжном рынке
10 августа
Контекст