Светлана Потапова. Ремонт. М.: КомпасГид, 2019
Мать 15-летней главной героини Люси однажды признается, что у них есть еще одна квартира. Живут они небогато — скорее даже бедно; дочь ненавидит мать, называет ее амебой и ничтожеством. Как только появляется возможность, она немедленно съезжает в отдельное жилье. Новая квартира оказывается совсем пустой, без обоев и мебели, однако желание жить отдельно перекрывает все минусы. Люся селится здесь с 18-летним подростком Пашей, в которого потихоньку влюбляется (кажется, безответно), и лопоухим одноклассником Чебурашкой, тихоней, у которого есть сайт про аквариумы и две тысячи подписчиков. Получается «вписка», новые жильцы приносят в квартиру мебель и начинают делать ремонт.
Повесть Светланы Потаповой сложно назвать полноценной историей взросления — уж слишком короток текст. Мы не знаем, как пришла героиня к нынешнему состоянию и что ждет ее впереди (хотя, судя по концовке, есть большие надежды на улучшение отношений с матерью). В целом получился портрет, пожалуй, актуальный для конкретного возраста и обстоятельств: через какие-нибудь полгода Люся могла бы уже поменяться до неузнаваемости. А пока она делится своими наблюдениями о мальчиках, о школе, о взрослых, упоминая по ходу дела пару фильмов про школьников, где «всё не так».
Кроме вечных мыслей о том, что школьные знания не нужны в жизни («Зачем моя четверка по биологии, если я не знаю, где ключицы?»), Люся хорошо подмечает детали чужого благополучия: «По Кингу сразу видно, что он из богатой семьи. Такие люди очень... чистые. На их светлых кроссовках никогда нет трещин или грязи...». Она читает «Великого Гэтсби» в оригинале и радуется, когда находит там слово cool в хвалебном значении.
Самые интересные же фрагменты — размышления героини о любви. И они отнюдь не только о том, как бы найти себе пару. У нее есть целая теория «о слепоте любви женщины к мужчине», которая доводит некоторых до плачевного конца; или, например, видя, что все женятся на своих одноклассниках или однокурсниках, она всерьез задумывается, верно ли связывать жизнь с человеком из «столь узкого круга». Насколько язык Люси похож на язык подростков, пусть решают сами подростки — однако мысли интересные.
Клод Леви-Стросс. Все мы каннибалы. М.: Текст, 2019. Перевод с французского Е. Морозовой и Е. Чебучевой
Леви-Стросс (1908–2009) — великий этнолог, создатель структурной антропологии, изучавший традиции, ритуалы и особенно мифы, чтобы найти общие черты у «цивилизованных» народов и обществ, которые до сих живут в племенном строе. Как известно, он эти общие черты находил, тем самым часто переворачивая наши представления о «прогрессивном» и «диком», о высокоразвитом и примитивном.
Собранные в сборнике эссе ученый написал в период с 1989 по 2000 год по просьбе итальянской газеты La Repubblica. В них он вновь и вновь показывает, как бывают неверны популярные и даже научные умозаключения и о нас самих, и о древних людях. «С тех пор как существует человечество, постоянным занятием человека всегда и всюду становится „осуществление своей идеи”. Это занятие приносит ему удовлетворение, он находит в нем неподдельный интерес и не задается вопросом, куда оно может его завести».
Кто сказал, что увеличение производительности труда — характеристика нашего времени? Найденные в огромных количествах и на обширных территориях совершенно одинаковые украшения доисторической эпохи говорят о том, что изготовлялись они в практически промышленных масштабах. Или вопрос из совсем другой области: почему так называемые открытые короны некоторых средневековых монархов поразительно похожи на всплеск, который вызывает капля, упавшая в молоко? Наблюдать этот узор стало возможно только в XX веке, при замедленном фотографировании; но как он пришел в голову тогдашним мастерам? Некоторые статьи и вовсе были написаны по следам широких общественных обсуждений, из-за чего попадают в повестку и сейчас. Например, в одной из них говорится о женском обрезании и его сравнении с обрезанием мужским; боязно представить, как этот текст может быть прочтен активными борцами за права женщин.
«Достается» от Леви-Стросса и самим ученым. Их объяснения некоторых явлений все чаще остаются непонятными обычным людям, противоречат элементарной логике. Леви-Стросс не говорит о том, что ученые ошибаются, — он лишь обращает внимание на то, как их попытки осмыслить мир похожи на подобные усилия пещерных людей. «Для неспециалиста <…> мир, который пытаются описать физики для собственного использования, восстанавливает своего рода эквивалент того, что наши далекие предки считали миром сверхъестественного, где все происходило иначе, чем в обычном мире». Порой кажется, что французский академик заходит в своих предположениях слишком далеко; может, поэтому он один из самых известных ученых последнего столетия.
Паоло Коньетти. Восемь гор. М.: Издательство АСТ: Corpus, 2019. Перевод с итальянского А. Ямпольской
Италия, 1980-е. Семья мальчика Пьетро на лето уезжает из города и снимает домик в горной деревушке. Отец семейства с молодости обожает горные восхождения и берет сына с собой в походы. Впрочем, мальчик приобщается к новому хобби скорее по инерции. Там же Пьетро знакомится с ровесником Бруно, который постоянно живет в горах, присматривает за дядиными коровами и, кажется, совершенно не интересует взрослых. Они постепенно становятся друзьями, лазают по окружающим вершинам; родители Пьетро даже готовы принять Бруно в семью и отправить его на учебу в город, чтобы тот мог выбрать себе другое будущее. Но тот не хочет. Дружба растягивается до конца книги, а герои продолжают встречаться в горной долине следующие сорок лет; и все это время Бруно остается непреклонен насчет своего предназначения.
Паоло Коньетти пишет по-барнсовски короткий и тихий роман, в который запихивает длинную и разностороннюю историю отношений двух человек. Здесь речь идет не о любви, а о дружбе; однако нет сомнений, что и Пьетро и Бруно назвали бы эту историю их дружбы главным чувством в жизни. Главная интрига этих отношений — разные взгляды героев на жизнь. Пьетро, по сути человек городской, взрослеет и продолжает образование в городе, Бруно строит себе прямо на склоне отдельную хижину. Пьетро в поисках вдохновения отправляется в путешествия, Бруно пытается наладить в горах собственный бизнес. Что лучше: «уезжать и возвращаться» или торчать на одном месте; обходить все горы мира или взбираться на одну, но самую высокую? Где грань между преданностью своим идеалам и элементарной трусостью перед выходом из зоны комфорта?
Немногочисленные персонажи Коньетти можно изучать как показательные примеры пресловутой ситуации «выбора приоритетов». Отец Пьетро остался верен себе до конца; его супруга с возрастом углубилась в домохозяйство; девушка Бруно отказалась от свободы ради постоянного, хоть и совсем небольшого заработка на ненавистной работе; Пьетро никогда не ограничивал себя в поисках. Бруно же выбирает чуть ли не образ жизни отшельника: «Может, в юности и получится что-то изменить. Но потом надо остановиться и сказать: ладно, это я умею, а это — нет». Весьма спорный тезис, но с удивлением признаешься самому себе, что до конца не уверен, завидуешь в итоге Бруно или лишь жалеешь его.
Михаил Полюга. Прискорбные обстоятельства. М.: Время, 2019
Главный герой, мужчина средних лет Евгений Николаевич, сокрушается по поводу несправедливости мироздания: с одной стороны, не хочется умирать. С другой — если жить вечно, то придется постоянно терпеть «работу, сухость во рту, боль в спине». «Необходимость жить и общаться» уже давно не воспринимается как необходимость — скорее повинность. Кофе, который он привык пить каждое утро, — дрянь; любимый кот — скотина; а сам он — «законченный циник и пессимист».
При таких исходных данных ожидаешь, что герой — человек без определенного рода занятий, писатель или, на худой конец, преподаватель. Но Евгений Николаевич оказывается большим начальником в правоохранительных органах. Может, сложная работа привела его к такому взгляду на жизнь? Вроде нет: на работе он чувствует себя более или менее уверенно; да и должность у него такая, что разной мелкой рутиной можно не заниматься. Кажется, у героя просто возрастной кризис, тот самый момент, когда человек склонен размышлять, что он оставит после себя. А тут еще коллега сообщает, что Евгений Николаевич находится «на проработке» у сотрудников внутренней безопасности.
Михаил Полюга удачно совместил три разных пласта реальности, в которых герою приходится существовать. Первый — уже указанная перманентная депрессия, из-за которой Евгений Николаевич, кажется, лишился уже всяких эмоций и смотрит вокруг с холодным безразличием. Лишь иногда приговаривая: «А вообще-то, хорошо жить на этом свете — в отдельные мгновения бытия!» Второй — обыденщина оперативной службы, где дела должны закрываться строго в срок, причем с заранее известным приговором; допрашиваемым и заключенным устраивают «качели» на допросах; сотрудники копают под коллег и тут же делятся друг с другом добытой информацией; семья разваливается из-за потерянного на работе времени; коррупция принимает все более изощренные виды. Самое главное и печальное во всем этом — из порочного круга нельзя выйти, просто уволившись. Анализировать происходящее никто даже не пытается, потому что такое не выдержат никакие мозги. Наконец, третий — редкие контакты с внешним миром, который напоминает герою, что он всего лишь человек.
У человека без эмоций, оказывается, тоже есть эмоции. Но тратить их не на что, а выказывать нельзя. И такое бывает.