Сергей Довлатов. Ремесло. Продюсерский центр «Вимбо»
В середине двухтысячных в вагонах московского метро чаще всего забывали книги двух писателей — Ремарка и Довлатова. Вечно молодой и пьяный Довлатов после смерти обрел почти народный статус. Его узнавали по автобиографическим историям о не слишком удачливых, но привлекательных творцах без надежды на известность. Довлатов высвечивал сотни мало кому нужных творческих людей, которые по факту и создают миф о культуре. Даже если тебя печатает журнал New Yorker (а перед Довлатовым из русских авторов там публиковался лишь Набоков), ты все равно можешь остаться средним писателем, который по обе стороны занавеса зарабатывает на жизнь журналистикой. Довлатову всегда везло наполовину. Предложили написать сценарий к юбилею Бунина, а он выпал на юбилей Ленина; книгу приняли к печати, писатель дал знакомому почитать рукопись, а у того — обыск, и книга застыла, как советская экономика в 1970-х. «Ремесло» — повесть о том, как жили в СССР писатели, которых пока не посадили или уже выпустили, и как складывалась карьера этих же писателей, когда они уезжали, например, в Америку.
Читает: Михаил Горевой — с полным пониманием происходящего в тексте. Если вы не слышали, как говорил Довлатов, — ничего: чтец погружен в «Ремесло» на уровне автора. Кажется, еще немного и слушатель провалится в этот мир на двух стульях — затхлый СССР и Америку 1980-х.
Слушать (9 из 10): когда хочется простых историй о неплохих людях в декорациях Советского Союза или свободной Америки, но от Ильфа и Петровы вы уже устали.
Кристина Гептинг. Плюс жизнь. Эксмо
Фильм Юрия Дудя о ВИЧ посмотрели миллионы человек, «СПИД.Центр» давно работает как просветительское медиа, но к вирусу иммунодефицита в России все еще относятся с большой настороженностью. В этом романе главный герой — ВИЧ-положительный 18 лет, всю свою жизнь. Если его спросить, кем он хочет стать, то ответ будет абсурден — медиком. У героя появляется девушка, которая не боится этих непонятных, а потому и страшных слов и диагнозов. История могла бы сложиться счастливо, но подростков окружают родственники, которые от страха готовы на все, и сверстники, умеющие бить, а не принимать. Кроме глубокой драмы у Гептинг получилось почти некрасовское полотно о «народе», который умеет читать, гуглить, знает о существовании стран за пределами Родины. Но этого оказывается недостаточно для главного soft-skill времен новой этики — человечности, размышлению перед действием или высказыванием. Эмпатия начинается с осведомленности. Хотя в России более миллиона людей живут с ВИЧ, это не значит, что все остальные граждане в курсе того, как сегодня можно жить с вирусом.
Читает: Мария Абалкина — почти подростковым голосом, осторожным и неровным, временами теряющимся перед следующей фразой. Самое сложное для исполнителя — не играть, а попробовать сохранить звуковой образ одинокого и непонятого героя. Послушайте: нам кажется — все удалось.
Слушать (10 из 10): подросткам, взрослым, которые считают, что все знают про своих детей; тем, кто боится за близких, но не понимает, как им помочь. Мы слушали на второй скорости, потому что жизнь главных героев меняется быстрее статистики по коронавирусу.
Мадлен Тьен. Не говори, что у нас никого нет. Corpus. Перевод Марка Морриса
Канадская писательница спокойно рассказывает о том, как три поколения китайской семьи в XX веке пережили культурную революцию, гражданскую войну и голод. Одна из героинь живет в Канаде и с безопасного расстояния собирает сведения о своей семье, а заодно погружается в историю десятков ранее не знакомых, но кровно связанных с ней людей. Все они — представители поколений, погребенных под валом тектонических событий, для осмысления которых не было времени и сил. Талантливый пианист в 1989 году возвращается в Китай и кончает с собой, студентка бежит из КНР после трагедии на площади Тяньаньмэнь, целую семью в ходе культурной революции отправили в лагеря перевоспитания. Видимо, все персонажи этого мелодичного романа — невольные носители исторической травмы, главной сюжетной линии «Не говори, что у нас никого нет».
Читает: Ксения Бржезовская — голосом уставшего и замученного собой человека, у которого впереди еще много дел и забот. Иногда голос исполнителя утихает, чтобы слушатель, в отличие от персонажей, мог остановиться и пережить очередной поворот Истории.
Слушать (8 из 10): если вы хотите понять, почему Китай сегодня напоминает полицейское государство.
Дэвид Бирн. Как работает музыка. Альпина нон-фикшн. Перевод Евгения Искольского
Участник группы Talking Heads Дэвид Бирн — тот самый artist: фотограф, режиссер, автор интерактивных инсталляций и писатель. Бирн сам идеальный герой любой книги, но в этот раз он отходит в тень, предлагая слушателям остаться наедине с музыкой. Не только с композициями (в книге звучат важные для автора песни), но и с тем, как музыку воспринимают слушатели, как музыка из храмов и залов попала в айфоны. По пути Бирн смело цитирует Адорно о том, что музыкальные аппараты и фрагментация музыки повлияли на усидчивость слушателей — больше никаких долгих исполнений: 3-4 минуты — и следующий трек. Но время показало, что Адорно ошибался.
Писатель переключает действие, как трек, с истории музыки на современные эксперименты — например, на создание звуковых архивов несуществующей культуры. Автор этой книги меняется вместе с музыкой, о которой пишет, неизменным остается только его искреннее удивление новому в звуке. Кажется, Бирн настолько влюблен в музыку, что готов принимать ее в любых состояниях: от экспериментов с Брайаном Ино до коллабораций с нью-йоркскими чиновниками. Те решились превратить велосипедные стойки по всем городу в источник звука. Как тебе такое, Собянин?
Читает: Роман Александров — голосом увлеченного меломана, не замечающего мир вокруг себя. Исполнитель иногда срывается и почти поет текст — особенно если вы слушаете на второй скорости.
Слушать (8 из 10): Если вам хочется понять, как на людей в разное время влияла музыка. В час, когда вы больше не понимаете, почему все еще на работе, когда пробка оказалась длиннее дороги к дому, а ваша жизнь кажется вам не слишком романтичной.
Арундати Рой. Бог мелочей. АСТ. Перевод Леонида Мотылева
«Бог мелочей» — дебютный роман индийской писательницы, за который она в 1996 году получила Букеровскую премию. Автор косвенно предлагает английской метрополии покаяться за колониальное прошлое. Формально главные герои этого романа — двуяйцевые близнецы.
Больше всего нам расскажут о 1969 годе в Индии, когда героям было семь лет, и немного об их жизни в начале девяностых. Но слушать эту книгу важно не из-за сюжета или персонажей, а для наслаждения языком и деталями. Индия в «Боге мелочей» — страна жизнесмертных людей и животных. Человек думает, что если его собьет машина, то пусть уж это случится на пешеходном переходе. Тогда погибшего жителя похоронят за государственный счет. Рядом с человеком лежит мертвый слон. Его убила током местная линия связи. Индия 1960–1970-х — страна, в которой личное несчастье уступает место множеству несчастий, которые соревнуются друг с другом за первенство на этом празднике выживания. Ландшафт отравлен капитализмом — рыбы на несколько поколений вперед поражены нефтью, недалеко от школы для неприкасаемых на ветру колышутся страницы комиксов с монструозными моделями. По ночам в этих местах встречаются коммунисты. Кажется, только они хотят изменить страну, где из мелочей состоит все, что дышит и движется.
Читает: Елена Калабина — голосом путешественницы, немного напуганной длинной своего пути и почти полным отсутствием ориентиров. Иногда исполнительница останавливается, чтобы слушатель выдохнул перед погружением в мир людей, обреченных на внутреннюю и социальную неопределенность.
Слушать (8 из 10): когда вам хочется попасть в мир, которого больше нет, в диковинную реальность, где у человека нет права даже на ошибку, но пока еще хватает сил встать утром с кровати и почувствовать себя живым хотя бы до ночи.
Сколько еще ждать
Хотя каждый день выходят новые аудиокниги, множество важных произведений все еще нельзя послушать: например, «Прогулки по Стамбулу в поисках Константинополя» историка, ведущего эксперта по византийской культуре Сергея Иванова, которую недавно переиздало Corpus. Эта книга — путеводитель по Константинополю, но задача у нее не образовательная, а экзистенциальная. Иванов рассказывает историю столицы великой византийской империи в 3D-формате и двух временах: от мест, где патриарх встал на пути императора, до бывшего собора святой Софии (в переиздание успели включить и реакцию историка на изменение статуса этого памятника). Главная задача Иванова — показать, как работает историческое восприятие места, когда в глубине туристической лавки скрывается вход в древнюю цистерну с многовековой историей.