Дэвид Линч. Поймать большую рыбу. Медитация, осознанность, творчество. Эксмо. Перевод Александры Гардт
Дэвид Линч — редкий пример режиссера, чьи фильмы — вселенные, поглощающие реальный мир без остатка. В короткой книге о своей жизненной философии Линч вспоминает, как он разносил газеты, упивался молочными коктейлями и учился медитировать. Однажды режиссер пришел к психологу. На приеме тот сказал Линчу, что терапия может повлиять на творчество. Так режиссер покончил с психотерапией.
«Поймать большую рыбу» сложно назвать исповедальной книгой, хотя она такой притворяется. Линч рассказывает о своих чувствах при создании «Человека-слона», «Шоссе в никуда», вспоминает, как снял свое имя с титров «Дюны», потому что не увидел чистового монтажа.
Несмотря на обилие инсайдов, откровений и биографических подробностей, книга, как и фильмы Линча, напоминает загадочную спираль, по которой в черную дыру скатываются все наши незаданные вопросы.
Читает: Илья Дементьев — бодрым голосом успешного тренера по медитации. За выходные на изоляции он пересмотрел все фильмы Линча и теперь хочет изменить свою жизнь — может, и нам пора?
Слушать (8 из 10): Если вам хочется мистического опыта, но променять свою жизнь на реальность Линча вы еще не готовы. И конечно, если вы испытываете тайную тягу к саморазвитию, но боитесь в этом признаться даже своему смартфону.
Сюзанна Кларк. Пиранези. Азбука-Аттикус. Перевод Екатерины Доброхотовой-Майковой
Одинокий человек живет в замке, ходит по бесконечным комнатам и коридорам. Однажды он встречает Другого — единственного собеседника и живого человека рядом, до этого человек разговаривал только с 13 мертвецами. Герой «Пиранези» живет скорее в пространстве, чем во времени. Каждый свой день он измеряет пройденными метрами, смысл его жизни — описание места своего дома.
Кому он оставляет эти записи? Как герой попал в Дом? Почему героя называют Пиранези и зачем ему снятся эпизоды из «Нарнии»? Во второй половине книги мистическая притча оборачивается фэнтези-детективом. Но и без сюжетных загадок «Пиранези» — особый роман об экзистенциальных размышлениях в мире, где божественное присутствие растворено в ландшафте, а герой, как и слушатель, оставлен на попечение самого себя.
Читает: Павел Конышев — почти неземным голосом самого одинокого человека, который счастлив в тишине мира без фейсбука и дорожного шума. Мы слышим голос, который словно бы существует сам по себе, на него не повлияли окружение и цивилизация — только воля автора.
Слушать (10 из 10): Если вы когда-то заскучали над Камю и другими экзистенциалистами, то этот роман — легкая версия труда Сартра «Бытие и ничто». Если вас достали другие люди, вам хочется путешествовать в одиночестве, границы все еще закрыты, а в компьютерные игры вы боитесь заиграться.
Евгений Замятин. Избранное. Союз
Евгений Замятин известен каждому школьнику по антиутопии «Мы». Но также он был мастером малой формы, оставившим множество рассказов о раннесоветском мире. В аллегорической форме Замятин высмеивает «человечность» красных и белых, называя одних краснокожими, а других — арапами. В рассказе «Пещера» дореволюционный язык подмерзает вместе с жителями Петербурга. Эти умирающие от холода люди смотрят друг на друга волком, словно предсказывая блокадное людоедство.
Читает: Максим Пинскер и Александр Бордуков — голосами двух заправских жителей Ленинграда до и после революции. Иногда их голоса срываются, словно чтец увидел что-то неотвратимое на следующей странице, иногда — успокаиваются, как человек, который нашел чем протопить свою ледяную комнату в этот вечер.
Слушать (10 из 10): В поисках писателя с «языком», который сложно забыть и заимствовать. Если история советской литературы кажется вам скучной и законченной.
Пол Остер. Бруклинские глупости. Эксмо. Перевод Сергея Таска
Страховой агент на пенсии переезжает в Бруклин. Последние годы жизни он хочет провести как писатель: он собирает рассказы для «книги глупостей». Но умереть спокойно герою не дают родственники. Встреча с племянником, который из профессора стал конторщиком-неудачником, превращает жизнь пенсионера в сплошное путешествие — путевых заметок хватает уже не на одну книгу «глупостей», а жизнь все не заканчивается. «Глупости» — нежный роман для тех, кто устал страдать и хочет понаблюдать за идеальной старостью.
Читает: Юрий Красиков — словно беспечный житель мегаполиса, вспоминающий бурную молодость.
Слушать (7 из 10): Если вы втайне любите сплетни и короткие истории из жизни других людей, но скрываете свое увлечение, продали телевизор и для вида смотрите Навального на YouTube. Если хочется простого романа с хорошим концом, приятными героями, которые немного страдают в красивых локациях.
Алистер Макграт. Клайв Стейплз Льюис. Человек, подаривший миру Нарнию. Эксмо. Перевод Любови Сумм
Автор «Нарнии» служил преподавателем английской литературы, рассчитывал на академическую карьеру и тихую жизнь в университетском городке. Но во время Второй мировой его позвали на BBC выступать перед миллионной аудиторией военнослужащих. Льюис рассказывал о христианской морали на «человеческом» языке, отвечал на вопросы о добре и зле не как католик или ученый муж, а как простой христианин, который долго шел к вере.
Льюис мог остаться в истории как популярный богослов, попавший на обложку Time. Но после спора с профеминистской ученой коллегой он засомневался в собственных аргументах и переключился с публицистики на художественные тексты. «Нарния» — христианская сказка-убежище, в которой о вопросах веры и существования рассуждают люди и звери, превращая полемику в приключенческий роман. Пока писалась «Нарния», Льюис подружился с Толкином. Оба мифотворца поддерживали друг друга, но Льюис дописал цикл о волшебной стране гораздо быстрее, чем его друг — продолжение «Хоббита».
Автор этой биографии Льюиса решает три задачи: не упускает малейших деталей жизненного пути своего героя (даже высчитывает точный день обращения его в христианскую веру), пытается не оценивать другие биографии отца «Нарнии» (но часто срывается и комментирует предшественников) и собирает исторический контекст появления всей прозы Льюиса. А времена в первой половине XX века в Ирландии и Англии были непростые, сейчас бы их назвали «токсичные» — в моде были особая мужская дружба, вивисекции и евгеника.
Читает: Андрей Финагин — убаюкивающим голосом спокойного джентльмена, раскуривающего очередную трубку у окна. На второй скорости голос становится совсем наивным, почти детским, — так, видимо, звучали бы герои «Нарнии».
Слушать (9 из 10): Вечерами, после работы, когда вы имеете полное право провалиться в мир университетов, где ради выплаты долга продают 24 000 бутылок портвейна.
Сколько еще ждать
Хотя каждый день выходят новые аудиокниги, множество важных произведений все еще нельзя послушать: например, «Немцев» Александра Терехова. Роман Терехова — успешный опыт осмысления «сытых» двухтысячных на примере скопидомской жизни московских чиновников, ментов и других участников урбанистического процесса. «Немцем» становится каждый, кто впустил в свою душу жажду наживы и разменял остатки человечности на взятки. За эмпатию в этом романе-диагнозе отвечает собака, лишь она способна на любовь и преданность без расчета.