Титульный лист первого издания «Ярмарки тщеславия» с иллюстрациями У.М. Теккерея, 1847
Когда в 1847 году журнал «Панч» начал публиковать роман «Ярмарка тщеславия», многие читатели впервые узнали имя Уильяма Мейкписа Теккерея. Между тем за плечами у 36-тилетнего автора уже была богатая творческая биография: очерки («Книга парижских зарисовок», «Книга ирландских зарисовок», «Записки сноба» и др.), два романа («Кэтрин» и «Карьера Барри Линдона»), множество репортажей, карикатур и шаржей — Теккерей обладал даром не только писателя, но и художника. Все эти произведения он подписывал псевдонимами, часто комическими, как, скажем, Микеланжело Титмарш — его подпись под репортажами с художественных выставок. Комическими именами будут в дальнейшем наделены и некоторые его персонажи — например, в «Ярмарке» это Аурелия Маргарита О’Дауди (аристократические имена и простецкая ирландская фамилия действуют на английские глаз и ухо примерно так же, как на русские — Васиссуалий Лоханкин или Джульетта Веревкина). Так или иначе, факт публикации третьего романа под собственным именем как будто бы свидетельствует о том, что автор знал: это произведение его прославит. И действительно, после выхода «Ярмарки» Теккерей стал таким же прижизненно знаменитым писателем, как и его современник Чарлз Диккенс. Последующие романы эту славу только закрепили, хотя ни один из них не сравним по охвату материала, по масштабу и глубине проникновения в человеческую природу, по философичности с «Ярмаркой».
Начинал Теккерей-романист не так блестяще, как Диккенс, чьи «Посмертные записки Пиквикского клуба» и «Оливер Твист» имели моментальный успех. «Кэтрин» — пародия на «ньюгейтский роман», жанр, предвещающий скорое появление детектива и чрезвычайно популярный в Англии в первые сорок лет ХIХ века. В этих романах изображался криминальный мир, а их герои — преступники (Ньюгейт когда-то была известнейшей криминальной тюрьмой Лондона); но мир этот развеселый и привлекательный, а преступники — благородные робины гуды. Героиня-убийца по имени Кэтрин, живущая в ХVIII веке, предвещала расцвет блестящих способностей Теккерея к анализу характеров и обрисовке психологических портретов, очевиден был и его комический дар, однако это произведение приняли нейтрально, без особых восторгов. А выход второго его романа, «Карьера Барри Линдона», вообще обернулся коммерческим провалом. Поэтому когда Теккерей стал пристраивать к публикации уже написанные им главы «Ярмарки», сделать это оказалось не так-то просто. Наконец журнал «Панч», без особого желания и с опасениями, все же роман принял — из благодарности автору, который уже несколько лет сотрудничал с редакцией в качестве юмориста и карикатуриста. На тот момент, напомним, «Ярмарка» была написана еще далеко не вся, более того, у автора даже не было окончательного ее плана.
На сюжеты викторианских романов (времени правления королевы Виктории, 1837–1901) существенно влиял доминирующий способ их публикации — частями в журналах. Востребованы были романы длинные, среди читателей преобладали люди, имеющие досуг. А бедным любителям чтения, о которых заботился, в частности, Диккенс, приобретение всего длинного романа сразу было бы просто не по карману. Отсюда и разбивка на части. Отсюда, кстати, и две даты при указании времени публикации романа — начала и завершения: «Ярмарка», 1847-48; «История Пенденниса», 1848-50; «Виргинцы», 1857-59. Автор, как правило, не имел точного плана будущего произведения — мог себе позволить! — и свободно отступал от первоначального замысла, когда половина романа была уже читателями прочитана. Отступал по собственному хотению или же по велению критиков и читателей, которые, прочитав начальные главы, могли выступать с пожеланиями и требованиями, даже с угрозами по поводу дальнейшего развития сюжета и судьбы персонажей. Обо всем этом увлекательно пишет замечательный отечественный историк английской литературы Михаил Павлович Алексеев. Он также обращает внимание на то, что в сюжетах конкретно Теккерея, всегда в конце глав, встречаются неожиданные зигзаги — таков, например, ответ Бекки на предложение сэра Питта Кроули: «О, сэр... я... я уже замужем»*Здесь и далее текст романа цитируется в переводе М. А. Дьяконова (когда и с кем она тайно обвенчалась, читателю еще только предстоит узнать, читатель-то ждал продолжения интриги в Королевском Кроули); таково и сообщение о смерти Джорджа Осборна: «Эмилия молилась за Джорджа, а он лежал ничком — мертвый, с простреленным сердцем» (а читатель-то ждал продолжения флирта Джорджа и Бекки). Такие неожиданности должны были оживить интерес читателя длинного романа и заставить его ждать с нетерпением следующего выпуска журнала.
Панч — это английский ярмарочный персонаж наподобие нашего Петрушки. Журнал «Панч» оказался подходящим обрамлением романа, в основе которого — сцена ярмарочного балагана, где автор представляет себя кукловодом, а своих персонажей — куклами. Стоящий на бочке паяц — Панч, — обращающийся к публике, был изображен на каждом журнальном номере. А вот сам роман было поручено проиллюстрировать Теккерею, отсюда и один из подзаголовков «Зарисовки общества чернилами и карандашом» (его сейчас сохраняют только в изданиях, воспроизводящих рисунки автора; недавняя публикация романа в русском переводе В. И. Штейна с иллюстрациями Теккерея осуществлена в издательстве СЗКЭО в 2021г., серия Библиотека мировой литературы). И опять же интересное наблюдение М. П. Алексеева: в конце главы или, чаще, группы глав находим или можем себе представить броский рисунок. Такова зарисовка Бекки, выкидывающей из окна кареты «святыню» — словарь Джонсона; такова зарисовка Джозефа Седли с руками, опутанными нитками; таков старый сэр Питт на коленях перед молоденькой Бекки; таков Джордж, лежащий лицом вниз... И т. д. Возможно, Теккерей представлял себе, во-первых, такой броский рисунок, завершающий главу или группу глав для одного журнального выпуска, а затем подводил к этому рисунку сюжетный отрывок. Т. е. и на иллюстрации влиял способ публикации романа, к тому же, предположительно, Теккерей-рисовальщик влиял на Теккерея-писателя.
Сэр Питт Кроули делает предложение Бекки Шарп. Иллюстрация У.М. Теккерея
Все романы Теккерея можно назвать историческими. Сразу после смерти основателя жанра сэра Вальтера Скотта, то есть в 1830-е годы и несколько позже, исторический роман был чуть ли не синонимом романа вообще (эту мысль высказывал известный литературовед Леонид Ефимович Пинский). Единственный роман Теккерея, действие которого происходит в современном автору Лондоне, — «Ньюкомы». Однако и этот роман написан так, как будто бы автор пишет о своем времени, сохраняя его приметы для читателей будущего, для которых середина ХIХ века будет историей. Действие романа «История Генри Эсмонда» помещено в конец ХVII — начало XVIII вв., центром сюжета является историческое событие — заговор с целью возвратить на английский престол Карла II, наряду с вымышленными персонажами действуют исторические личности. В романе «Виргинцы» действие происходит в конце XVIII века, главное историческое событие — война Америки с Англией за независимость, действуют известнейшие исторические деятели — Джордж Вашингтон и генерал Вулф, а братья-близнецы, внуки Генри Эсмонда, воюют за противоположные стороны. Главным историческим событием «Ярмарки» является битва при Ватерлоо. И вот что интересно: битва не изображена непосредственно, читатель находится с Бекки, Эмилией и паникующими англичанами в Брюсселе, откуда слышна пальба и куда доходят лишь слухи. Однако реалии этой битвы все-таки были упомянуты при описании школьной драки Доббина и Кафа в первых главах романа: «То была последняя атака гвардии... то была колонна Нея, грудью шедшая на Ля-Эй-Сент, ощетинившись десятью тысячами штыков и увенчанная двадцатью орлами», — но при этом автор добавляет: «вернее, была бы, только ведь все это происходило задолго до битвы при Ватерлоо».
Не только сама битва была на живой памяти современников, но и маленькому Теккерею лично довелось увидеть живого Наполеона, узника на острове Святой Елены. В одиннадцать лет он, родившийся в Калькутте, как и все сыновья служивших в Индии англичан, был отправлен в Англию в школу-пансион. Не то что самолетов тогда еще не было, но и, напомним, Суэцкий канал не был прорыт. А это означало путешествие на корабле вокруг Африки. По пути корабль заходил, в частности, и на остров Святой Елены, где маленький Теккерей и его кузен увидели Бонапарта, и слуга, актуализируя, вероятно, мифологему «корсиканское чудовище», сообщил детям, что узник съедает в день столько маленьких мальчиков, сколько сможет изловить. Жутковатые ассоциации сохранились у Теккерея на всю жизнь. Но и исторический урок тоже был усвоен: можно владеть половиной мира и, главное, кардинально влиять на судьбы людей, о существовании которых даже не подозреваешь (так Наполеон изменил судьбу Эмилии, чей отец разорился, а муж погиб), и моментально все потерять, оказаться не властным даже над своей жизнью. Историческое сознание автора заставляет его комментировать и жизнь обычных людей — в том смысле, что, если кому-то довелось родиться в это, а не в иное время, его судьба во многом будет этим временем определяться.
Бекки Шарп в образе Наполеона. Иллюстрация У.М. Теккерея
Не только исторические события, но и события собственной жизни у Теккерея прорастают в сюжетные ситуации. Так, отец рано умер, и мальчик его не помнил, а отчима очень любил. В его романах отношения маленьких мальчиков с родителями-суррогатами всегда развиваются без ущерба для ребенка, более того, опекуны могут оказаться лучше родной матери: единственный, кого в общем-то добродушная Бекки Шарп ненавидит, — это ее сын; «Вы моя мама, — говорит маленький Родон леди Джейн, — а не... а не она!». Старый Осборн, жесткий и эгоистичный по отношению к собственным детям, оказывается любящим дедушкой для сына проклятого им Джорджа. Маленький Генри Эсмонд любим и не страдает в семье Каслвудов. Женитьба Теккерея обернулась несчастьем: его жена заболела психически и могла жить только в приюте для душевнобольных. Как мы знаем или можем вспомнить по роману Шарлотты Бронте «Джейн Эйр», душевная болезнь одного из супругов не могла быть поводом для развода. Теккерей сам воспитывал двух дочек и, когда они подросли, говорил, что предпочитает их общество любому другому. Но когда они были маленькими, с ним случилось одно событие, которое счастливым не назовешь: он влюбился в жену своего университетского приятеля Джейн Брукфилд. Любовь оказалась затяжной, безысходной и безответной. Однако стоило Теккерею ценой огромного усилия принять решение не видеться с Брукфилдами, как Джейн тут же писала ему письма, умоляя вернуться. Устоять он не мог. Письма, кстати, были опубликованы по-русски в издательстве Рудомино в 1990-е годы, из них ясно, что Джейн играла им, как кошка с мышью. Без его поклонения ей было скучно. Опыт такой затяжной любви очевидно просвечивает в «Ярмарке» в ситуации Доббина, одного из наиболее близких автору персонажей. А его возлюбленная, Эмилия, по всеобщему признанию, списана с Джейн Брукфилд. И с какой любовью автор всегда говорит о ней! Дескать, женщины на ярмарке тщеславия плохо отзываются об Эмилии исключительно из зависти: мужчины во все времена и у всех народов будут у ног именно таких женщин. Милый идеал, да и только. Его опровержение — не только в сохранившейся переписке. Целый ряд опровержений прорываются в сюжет романа. Стоит рядом с Эмилией появиться далеко не первой красавице Бекки, и всех офицеров полка как ветром сдувает к ногам последней — не устоял и молодой муж Эмилии. Она не замечает никаких благодеяний со стороны Доббина и в течение пятнадцати лет вдовства продолжает молиться на портрет погибшего Джорджа. Какая преданность! Но у читателя она вызывает только раздражение: ради памяти человека недостойного Эмилия пренебрегает человеком достойным. Это Теккерей хотел до нас донести? Допустим, что не вполне сознательно, но все же...
Все лучшие героини Теккерея списаны с дамы его сердца — такой, какой он ее видел и сознательно, хотя, кажется, и ложно, оценивал. Это в истории английской литературы, в общем, признано. Не общеизвестно, однако, то, как он переносил в сюжеты романов желаемое им в действительности. Так, спустя пусть пятнадцать лет, пусть не без провокации со стороны Бекки, но все же Доббин получает свой приз — долго и безнадежно любимую им Эмилию. В «Генри Эсмонде» брак Каслвудов списан с того, как Теккерей видел брак Брукфилдов: лорд Каслвуд всем хорош, но только почему-то подросший Генри все чаще видит леди Каслвуд заплаканной. Чтобы осуществить желаемое самим автором в действительности, надо хотя бы в романе леди Каслвуд — милый идеал! — от брака освободить. И вот лорд Каслвуд убит на дуэли, а Генри в конце концов понимает, кто его истинная возлюбленная — вовсе не интриганка Беатрис, а леди Каслвуд. Они уезжают в Америку, чтобы жить долго и счастливо и еще успеть произвести потомство. В жизни самого Теккерея такого позднего счастья не было. Вряд ли он о нем не мечтал.
В первых русских переводах «Ярмарки» роман назывался «Базар житейской суеты». Ярмарка или базар — не принципиально. А вот заменив суету на тщеславие, мы некоторый урон смыслу нанесли. Да, английское слово vanity имеет оба этих значения — «суета» и «тщеславие». Но только слово «тщеславие» лишено ассоциации с Книгой пророка Экклесиаста, и роман Теккерея перестает прочитываться как книга о человеческом обществе вообще и во все времена: «суета сует», «все суета». Вот и пишут отечественные литературоведы: реализм, дескать, изображение английского буржуазного общества первой трети ХIХ века. Но роман Теккерея глубже и значительнее. И надо не забывать, что он — автор не одного-единственного романа, пусть в нашей стране известна только «Ярмарка». «Ребекка и Ровена» (роман-продолжение «Айвенго» Вальтера Скотта), «Генри Эсмонд», «Ньюкомы», «Виргинцы» — все это золотой фонд европейской литературы.