Рулан А., 63 года. «Последний раз я 26 июля 2016 года освободился с Костромы, совсем недавно. Скажем, ну, за грабеж сидел. У меня хотели навернуть мой телефон, я тормознул его, забираю свой телефон, забираю его телефон, пинок под зад. И в итоге он указывает на меня милиционерам».
Мне 63 года. 33 из них, можно сказать, я отсидел. Родом из Уфы, 20 лет живу уже в Москве. Я сам недавно освободился. Что касается там — то я увлекался Чейзом, детективами, решал кроссворды и сканворды.
Если вкратце, то я всю жизнь читал. Вплоть до окончания школы и чуть дальше моими настольными журналами были «Техника молодежи», «Знание и сила», «Наука и жизнь», «Наука и религия». Позже полюбил прозу — в основном, конечно, на тему романтики. В то время, в шестидесятые, библиотеки были слабые на зонах — я поглощал всю литературу, которая поступала туда. Когда на воле выписывали на 30-40 рублей книг-журналов, родители в год мне одному на 130-150 рублей покупали журналов и газет.
Позже я поглощал всевозможные виды литературы: детективы, фантастику, перечитал практически всю русскую литературу, всех классиков, Ленина, Сталина, «Капитал» Маркса. Сейчас читаю только то, что полезно с точки зрения информации; помимо обстановки в мире, меня интересует любая тематика, которая покрыта тайной. Будь то из прошлого, будь то в настоящем, будь то в будущем. Как руководители наши довели планету до такого состояния? Как родилась планета и вообще вещество? Тот же коллайдер меня интересует. Те же духи меня интересуют. Интересует меня вообще все.
Дятловы, которые на Урале? Их было шесть человек, и никто не знает, это такая неизведанная смерть… Но вот мне сейчас интересно, что собою представляет вообще жизнь на Земле. На такой крошке, на такой пылинке, как планета Земля, меняются поколения, цивилизации даже, движение материков… Я не считаю себя закомплексованным в каком-то определенном вопросе. Диапазон моих знаний и круг интересов довольно-таки широк.
Бывает, что интересная вещь, а читать неохота. Но когда прочитаешь, переложишь на свой лад, становится интересно. Отношения между Украиной и Россией, например. Если украинцы говорят, что все с Киева началось, то сейчас главенствует мысль, что Рюриковичей в Великий Новгород пригласили, а его брата уже там в Киев. На основе этого у меня рождаются свои мысли: например, что Руси по большому счету до прихода татаро-монгольского ига не было, были отдельные враждующие города-государства, которые не считали себя единым целым. И только через трехсотлетнее иго начала образовываться и объединяться Русь.
Именно татаро-монголы дали толчок основанию большой Руси, которая стала впоследствии Россией. Симбиоз с татаро-монгольским нашествием породил то, что сейчас называется русским народом. В широком смысле. Вот я, например, татарин по национальности, но считаю себя русским: думаю и разговариваю на русском, родной мой язык — русский. Именно европейская умеренность и напористость востока делают русского универсальным инструментом среди всех наций. Он и воин, он и пахарь, он и головой мастак.
Инна Бажибина, 51 год. В 2010 году была приговорена к 15 годам заключения по обвинению в товарной контрабанде (статья 188 УК) и легализации денежных средств (174.1 УК), 23 месяца провела в московском СИЗО №6 «Печатники». Освобождена в 2011 году после декриминализации статей.
В СИЗО-6 есть тюремная библиотека, в библиотечный фонд иногда попадают хорошие книги, иногда нет. Выглядит это следующим образом: раз в неделю приходит библиотекарь, передает заготовленные списки, где девочки галочками отмечают книги, которые им бы хотелось получить на камеру. Книги старые, потрепанные, редко попадается что-то приличное: в основном бульварное чтиво, детективные или любовные романы.
В первую неделю, помню, единственное, что было приличное — рассказы Эдгара По. И я пыталась, я честно пыталась их читать. Но поскольку пятнадцатилетний приговор и вообще непонятно, что с тобой будет, я проходила буквально один абзац, мысли улетали — и все, в общем. На этом заканчивалось чтение. Я просто бросила это занятие и занималась уже только своим уголовным делом: борьбой, написанием жалоб и прочим.
Потом, когда наступило понимание, что все это закончится в связи с изменением законодательства, пришло желание что-то читать. К этому времени я пробыла в тюрьме целый год. Уже узнаешь этот мир, понимаешь, как завезти в камеру книги. Мы с родственниками нашли путь — это оформление почтовыми посылками через Ozon. И стали заходить уже более приличные книги, те, которые мне действительно хотелось почитать. Пошли стихи, Гумилев, Окуджава, Жванецкий. Как ни странно, я заметила, что проза в тюрьме идет как-то не очень. По крайней мере, какая-то более образованная часть людей там учит стихи. Читают и учат наизусть. В основном я читала Гумилева и Окуджаву, как-то больше всего они отвечали моему душевному состоянию. Как ни странно, да, Гумилев, мечты о прекрасном мире. Стихи и позволяют выжить. Реально позволяют выжить.
К выходу у меня собралась личная библиотека, 20-30 книг. Я все оставила в камере, девочки дальше читали. После выхода из тюрьмы не было, правда, никакого желания читать, сохранялась инерция читать что-то уголовное: Уголовный кодекс, Уголовно-процессуальный. Но в какой-то момент, уже год спустя, я начала читать Людмилу Улицкую. Прочитала всю. Конечно, самым большим потрясением был «Даниэль Штайн, переводчик». Потому что это такое произведение, по крайней мере для меня… знаете, есть какие-то разрозненные картинки, разрозненные знаки, что-то читаешь, что-то слушаешь или смотришь, и потом эти разрозненные картинки начинают складываться в единую картину мира. Ты открываешь какое-то новое знание для себя.
Сейчас читаю меньше, и классику. Начинаю с самых-самых ранних вещей Булгакова, потихонечку так и иду: «Адам и Ева», «Бег». Знаете, многие читают по три книги сразу за раз, но я бухгалтер, бухгалтерскую натуру ничем не перебить, поэтому у меня такая ковровая бомбардировка идет — читаю от самого начала. Но поскольку я женщина, жена, бабушка, у меня немного свободного времени: стараешься читать, но женские заботы гораздо больше времени отнимают, чем чтение.
Алексей Шиндясов. В декабре 2013 года в отделе полиции в Саранске Алексею сломали нос. Уголовное дело против полицейского возбуждать не стали, наоборот, самого молодого человека обвинили в нападении на представителя власти (статья 318 УК). Суд приговорил Шиндясова к одному году и трем месяцам в колонии-поселении. В колонии он постоянно писал жалобы, за что его помещали в ШИЗО, перерезал вены в знак протеста.
Вообще я с детства особо читать не любил, для меня чтение было муторным занятием. Но в процессе взросления мне показалось, что там есть какая-то информация, которая может помочь в будущем. Я стал читать книги разного характера, много оставил где-то на половине пути, не стал дочитывать. Потому что мне казалось, что, если ты читаешь книгу и полностью воспринимаешь мнение автора, — то, о чем он говорит, значит, ты не имеешь своего мнения.
Допустим, я читал «Трансерфинг реальности» Вадима Зеланда, книга по саморазвитию, о том, как необходимо вообще ориентироваться в жизни. Читал Гитлера «Майн кампф», тоже ее не дочитал. Там ничего сверхъестественного не написано, он просто описывает свою жизнь. Пытался читать «Дона Хуана» Карлоса Кастанеды. Читал книгу Мавроди «Искушение. Сына Люцифера» — ее дочитал полностью, мне она понравилась. Она состоит из нескольких новелл, и каждая — описание жизни людей, как они поддаются разным искушениям, страхам и прочим негативным вещам. А выстроена она таким образом, что дьявол разговаривает со своим сыном.
Потом получилось так, что я задумался о смысле жизни вообще. Скорее всего, потому что у меня произошла такая ситуация. Если человек может спокойно просто взять лишить тебя свободы, лишить твоих прав, лишить всего, что тебе дано всевышним, то тогда в чем вообще заключается смысл жизни? Когда я попал в колонию, там уже действительно увидел все изнутри. В последнее время стараюсь читать религиозные книги, которые дают мне полезную информацию. Могу объяснить, почему перешел на такую литературу: это произошло непосредственно в колонии, когда у меня возникла мысль прочитать Ветхий и Новый Завет, именно в изоляторе (в штрафном изоляторе, ШИЗО — прим. ред.), может, сама судьба меня подвела к этому.
Первый раз, когда меня посадили в изолятор, я брал книгу про войну — как шахтерам жилось в военный период. Еще мне попалась «Командировка на кладбище», статья журналиста, которому дали задание поехать во Францию и найти русскую элиту. Он в Сент-Женевьев ездил. Второй раз посадили на десять суток, мне попалась книга по саморазвитию — непосредственно про развитие души, тела, разума. И вот в другой раз, когда посадили в изолятор и потом через сутки стали сажать снова и снова, мне попалась книга «Небесный огонь». Там женщина рассказывала про проявления Бога в нашей жизни. Мне книга очень понравилась, после чего я и задумался о прочтении Ветхого и Нового Заветов.
Скажу так, я начал читать в изоляторе Ветхий Завет, первое время вообще не понимал суть написанного, порой возникало желание просто прекратить читать. Но внутри меня что-то говорило, что необходимо продолжать. Поэтапно, потихоньку, помаленьку, но изучать Ветхий Завет. И когда я сидел там 15 суток, я читал, читал вдумчиво, потому что изолятор хоть и не самое лучшее место для проведения времени, но это самое лучшее место для прочтения книг. Когда никто тебя не отвлекает, вокруг четыре стены, и ты полностью концентрируешь внимание на чтении и начинаешь потихоньку вникать. Я вышел, не забросил чтение, на следующий день меня опять посадили в изолятор, и со временем суть Писания начала проясняться для меня. Потом перешел на Новый завет, и поэтапно для меня стали открываться какие-то интересные моменты этой жизни и всего происходящего.
Жизнь сама так устроила, что я начинаю вникать в правозащитную деятельность, читаю книги, которые помогают обогащаться знаниями в юриспруденции. Что касается других книг, то я стараюсь не вникать и не искать их, потому что в большинстве случаев они могут только сбить с толку. Из художественной литературы по сути ничего не читал. Пытался и Толстого читать, вот «Война и мир» и прочее — я лучше фильм посмотрю. Они описывают же жизнь, то, что и так вокруг нас происходит, просто надо открыть глаза. А мне интересно, почему так происходит. Почему люди не могут найти компромиссы между собой? Почему они порой вытворяют какие-то абсолютно неадекватные вещи? Почему, допустим, нельзя жить по закону хотя бы тем лицам, которые работают для соблюдения этих законов?
Валерий Гайдук, 63 года. «Не буду говорить о том, что дело заказное: пытались и отняли активы, недвижимость, 400 кв. м. Кутузовского проспекта — это была цель рейдерского захвата и моей посадки». По обвинению в мошенничестве (статья 159 УК) был осужден на шесть лет колонии, спустя три года освобожден условно-досрочно. По словам Валерия, сейчас люди, которые его «заказали», сами находятся на скамье подсудимых.
Если мы знали об этой стороне жизни только из книг, скажем, из Солженицына, то мне пришлось столкнуться самому, и я начал сравнивать с тем, что читал. Весь этот период прошел для меня относительно легко, если можно так назвать. Потому что в принципе сидим не мы, а сидят наши близкие. Я понял, что мне не хватает знаний, я не понимал даже, в чем разница между Уголовным и Уголовно-процессуальным кодексом, у меня не было юридического образования, у меня образование инженерное и внешнеэкономическое. Но жизнь так заставила, что я еще в следственном изоляторе попросил всю юридическую литературу, которую возможно, и начал осваивать.
Чем хороши условия — там много времени подумать и обдумать, и если стремишься к чему-то, то тебе там никто не мешает изучить иностранные языки, какую-то науку освоить, еще что-то. Были такие условия, что я должен здесь самообразовываться и получить уже неформальное третье высшее образование. Думаю, это у меня получилось. Я полюбил юридическую литературу. Начал докапывать определенные фразы, формулировки, я увидел там красоту, настолько интересно мне это стало. Эти книги с комментариями, начиная от председателя Верховного суда Лебедева и до менее известных авторов, у меня на полке хранятся.
Находясь там, нужно постоянно себя загружать, ты не должен дать возможности залезть в голову тараканам. Например, я нашел в энциклопедии, как завязать 25 узлов, и делал их, настолько интересно было. С удовольствием читаю Михаила Веллера, он в философском таком ключе, о смысле жизни — такой подход мне нравится, потому что нельзя допускать в свое сознание любой элемент уныния, раздражения, гнева. Очень сложно сдержаться, потому что я могу сказать, что публика вокруг настолько… вот они реально преступники, убийцы, насильники, рейдеры. Тогда еще не было разделения на первоходов и рецидивистов.
Библиотека в том месте, где я проходил, так сказать, исправление, лет двадцать назад комплектовалась библиотекой из одного института, печать стояла. И такие интересные издания, например, первая советская энциклопедия 1927-29 годов, такие вещи в букинистике не увидишь. Был грех — я несколько книг, если честно, по-русски, стырил оттуда. Пару книг этой энциклопедии, еще книга замечательная о золотом сечении — о том, что наш мир, он гармоничен, он построен на основе золотого сечения.
Еще книга, изумительная книга, которую перечитываю каждый день, это Олег Волков, «Погружение во тьму». Это аристократ, который отсидел 28 лет, он уже в конце девяностых годов умер. Умный, чистый язык, настолько он ложился близко на душу. Неприметное издание, серая обложка, но содержание — изумительнейшее. После этого мне стала интересна история Советского Союза и России. То, что говорит у нас официоз, — все нужно брать под сомнение. Даже те же 28 панфиловцев. Практически на все вещи изменил взгляды. У меня интерес к истории и к юридической литературе, именно к истории с точки зрения юриспруденции. Сейчас я хочу заочно закончить юрфак.
Роман, 24 года. «В общем, я просто повез в Москву гашиш, и меня остановила там доблестная милиция». Романа осудили на четыре года лишения свободы, он был в нескольких колониях. За несколько месяцев до окончания срока освободился по УДО из колонии в Рязанской области.
Я как только научился читать, начал сразу читать все подряд. Слава богу, ко мне легко попадали книжки — почти все, которые я хотел, покупали родители. Наверное, это не очень хорошо, потому что они люди обычные, обычные работяги, литературного вкуса у них особо нет; они мне почти ничего не советовали читать, и я был предоставлен самому себе. Поэтому читал всю жизнь — но всякую ерунду. Лет с 17 начал интересоваться классикой, но больше зарубежной и больше теми писателями, которые были у всех на слуху. А уже попав в тюрьму… у меня там было много времени, чтобы читать. Так как я отошел от употребления всяких веществ, у меня все очистилось, и я очень много времени чтению посвящал. Голова стала лучше работать.
У меня был блокнотик, куда я записывал авторов, про которых вычитывал или у других людей узнавал. Естественно, всех я не мог прочитать, потому что просто не было к ним доступа. В итоге читал то, что попадалось. На Стеньке (в ИК-6 в поселке Стенькино Рязанской области — прим. ред.) я углубился в классику, больше всего мне там понравилось читать Достоевского. Потому что у меня тогда было некоторое искание, мне был очень интересен — и до сих пор интересен — вопрос, наверное, Бога. Сейчас я пришел к тому, что я убежденный атеист, а тогда все-таки сомневался. И у Достоевского, особенно в «Братьях Карамазовых», очень много нашел размышлений об этом. Даже какое-то время был близок к тому, чтобы удариться в православие, но тьфу-тьфу-тьфу, слава богу, до этого не дошло. Я очень рад, что мой разум победил.
В общем, на Стеньке я прочитал очень много; кроме Достоевского, прочитал Толстого, «Войну и мир», «Каренину» и «Воскресение». «Воскресение» считаю очень хорошей книжкой, хоть она о Боге и религии, — если откинуть христианство, которое там пропагандируется, она очень хороша. Если брать христианские догмы просто как догмы какого-то гуманизма, — что надо любить ближнего, то это хорошо и прекрасно. И «Война и мир» мне понравилась — я, кстати, читал книжки по истории России, а сразу после этого прочел «Войну и мир». Я представлял войну с Наполеоном, и у Толстого очень интересный взгляд на это дело. Особенно интересно, что он не превозносит Наполеона, а говорит, наоборот, что дело не в нем, а в людях, которые его окружали. То есть единицы, эти великие люди, на самом деле решали далеко не все, мы слишком много уделяем им внимания.
Стихи я больше писал, чем читал, и писал их больше в СИЗО: там было сильное давление и хотелось какого-то творчества. Мне нравятся очень Бродский, Маяковский… Только Бродский и Маяковский, на самом деле. У Есенина выучил как-то раз «Черного человека» — единственное, что у него нравится. Стихи учил для развития памяти: я завел такое упражнение и раз в неделю учил стихи. Это реально помогает.
Сейчас практически не читаю, потому что нет свободного времени. Я работаю, и если читаю, то какую-то техническую литературу. Последнее интересное, что читал, — это «Игра в классики» Кортасара и «Симулякры и симуляция» Жана Бодрийяра. «Симулякры и симуляция», конечно, очень мощная книга, но написана непонятным языком, что я не очень поддерживаю. Нужно стремиться к простоте.