Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Европейский литературный канон начался с истории о гневе Ахиллеса, Пелеева сына, и продолжился приключениями Одиссея, «бессмертным подобного мужа». И «Илиаду», и «Одиссею» переводили на новые европейские языки бесчисленное количество раз. Только на английском существует около 180 вариантов «Илиады» и 60 — «Одиссеи». При этом переводчиков объединяло одно — все они были мужчинами. Первый английский перевод «Одиссеи», выполненный женщиной — профессором классической филологии из Университета Пенсильвании Эмили Уилсон, — появился только в 2018 году. (В 2023-м она же опубликовала свой перевод «Илиады».) Приступив к переводу, Уилсон первым делом диагностировала у Одиссея ПТСР, а потом пришла к выводу, что из поэмы Гомера можно очень многое узнать о самом Одиссее и почти ничего — о чувствах и мыслях его верной жены Пенелопы. У которой между тем обнаружились мускулистые («παχύς» — буквально «толстые») руки и весьма решительный нрав.
Книги, обзор которых мы решили предложить читателям «Горького», исправляют эту несправедливость и дают слово тем, кто у Гомера и прочих классических авторов молчит (или подвергается наказаниям за высказывания). К чести наших издателей, лучшие тексты имеются в русских переводах, хотя, конечно, далеко не все: коллекция «Пересказы греческих мифов» на Goodreads в настоящее время включает 275 книг. Большинство их авторов — женщины, и в заголовках фигурируют женские имена: «Цирцея», «Клитемнестра», «Электра» или просто «Женщины Трои». Только за 2024 год таких книг на английском языке вышло не меньше десятка.
Традиция пересказывать (и переделывать) Гомера — древняя и почтенная. Великий Аристотель как-то заметил в «Поэтике», что «хранимые преданием мифы нельзя разрушать... но поэту должно и самому быть изобретателем и пользоваться преданием как следует»*Перевод с древнегр. В. Аппельрота.. Вот греки, а за ними и римляне, и пользовались. Филолог-классик Мария Грабарь-Пассек посвятила таким переложениям Гомера целую книгу*Грабарь-Пассек М. Е. Античные сюжеты и формы в западноевропейской литературе. М.: Наука, 1966..
Описываемые в ней сочинения так и хочется назвать фанфиками, причем тут присутствуют все популярные жанры — от «занавесочной истории», заполняющей пробелы в каноне (как письмо Брисеиды Ахиллу в «Героидах» Овидия), до истории альтернативной. А чем еще является рассказ о том, что на самом деле это Гектор убил Ахилла, а вовсе не наоборот (т. н. Троянская речь Диона Хрисостома)? Или история, якобы записанная финикийским письмом на деревянных табличках, найденных в запечатанном ларце, и принадлежащая некоему Диктису Критскому, который самолично сражался под Троей и видел все собственными глазами? Оказывается, Ахилл вовсе не погиб на поле боя от попавшей в пятку стрелы Париса, а был убит гнусным Парисом из засады, когда явился заключить тайный брак с его сестрой Поликсеной!
Впрочем, во всех этих переложениях женщины фигурируют в привычных ролях верных (и неверных) жен, коварных соблазнительниц, покорных рабынь и по совместительству наложниц. Так, Брисеида у Овидия в самых трогательных выражениях изъясняет свою любовь убийце всей своей семьи: «Ты мне всех заменил, ты один возместил все потери, // Ты господином моим, мужем и братом мне был»*Перевод с латинского С. А. Ошерова. («Героиды», III, 51–52). Как мы увидим, у современных авторок «возмещение потерь» выглядит несколько иначе.
Основное направление всем современным феминистским пересказам греческих мифов задала опубликованная в 2005 году «Пенелопиада» Маргарет Этвуд*Русский перевод Анны Блейз. (той самой, которая написала «Рассказ служанки»). Как явствует из названия, в этом романе верная Пенелопа наконец получила голос. И оказалось, что она в своем посмертии вовсе не в восторге от того, что превратилась в «назидательную легенду» и «розгу, чтобы учить других женщин». И от своего знаменитого супруга — тоже не в восторге. Центральным событием «Пенелопиады» становится не воссоединение семьи, а зверская расправа над служанками Пенелопы, имевшими несчастье слишком нравиться осаждавшим ее женихам. Как сообщает Гомер (в переводе добросердечного Василия Жуковского):
«Все на канате они голова с головою повисли,
Петлями шею стянули у каждой; и смерть их постигла
Скоро: немного подергав ногами, все разом утихли»
(Песнь XXII, 471–473).
Маргарет Этвуд — не просто очень талантливая канадская писательница, но и ученица самого Нортропа Фрая, крупнейшего канадского филолога ХХ века, рассматривавшего литературу как приспособление архетипов, в том числе взятых из мифологических сюжетов, к более или менее правдоподобному контексту. Литература — это «перемещенная мифология», формулировал Фрай. Этвуд построила «Пенелопиаду» исходя из этого тезиса. И как добросовестная ученица, знающая, как были устроены древнегреческая трагедия и комедия, дополнила голос Пенелопы хором служанок, которые то комментируют, то сострадают, то издеваются над ней, тем самым превратив свою интерпретацию из просто феминистской в интерсекциональную, показывающую, как пересекаются самые разные виды угнетения.
Последовательницам Этвуд до ее виртуозности далеко, но идея дать голос тем, кто в классической мифологии его был лишен, оказалась весьма соблазнительной, так что количество романов на эту тему стало расти экспоненциально.
Мадлен Миллер в 2011 году издает «Песнь Ахилла»*Русский перевод Анастасии Завозовой., где свой голос обрел друг Ахилла Патрокл. Устами Патрокла она тщательно обеляет героя от обвинений в сексуальном насилии над женщинами: всех своих наложниц Ахилл забирал, «чтобы другие цари над ними не надругались». Но это была, если можно так выразиться, проба пера. В 2018 году в свет выходит «Цирцея»*Русский перевод Любови Трониной. Миллер, где право голоса и собственную историю обретает колдунья, обитательница острова с труднопроизносимым именем Ээя, превращающая заезжих путников в свиней. А что еще делать одинокой женщине, когда к ней приплывает банда оголодавших мужиков?
До Ээи великая война между ахейцами и троянцами доносится только отголосками. Героини трилогии Пэт Баркер «Женщины Трои» (2018–2024; на русский язык переведена только первая часть «Безмолвие девушек»*Русский перевод Расима Прокурова.) сталкиваются с ней напрямую. В «Безмолвии» голос обретает Брисеида. «Ты рабыня. Учись думать как рабыня» — вот главный урок, который ей, как и другим троянским женщинам, предстоит выучить. Баркер с безжалостными подробностями рисует военный лагерь, где женщины просто добыча — подчас более, подчас менее ценная, чем доспехи и чаши. В этом мире искалечены все, включая Ахиллеса, слишком хорошо знающего цену, которую он заплатит за свою славу. И нет, он не способен возместить Брисеиде ее прежнюю жизнь.
Об этом же — судьбе троянских пленниц — рассказывается и в «Тысяче кораблей»*Русский перевод Анастасии Рудаковой. Натали Хейнс (2019). Муза Калиоппа — она тоже женщина! — выходит из повиновения и вместо истории о гневе Ахиллеса поет слепому певцу совсем другую историю: об Андромахе, Кассандре и других пленницах победителей, «о женщинах из тени», а также о том, что, для того чтобы выжить после войны, подчас требуется больше мужества, чем чтобы в ней победить.
Все эти истории — о женщинах, вынужденных терпеть свою подневольную участь и мириться с ней. Единственная доступная им свобода — предпочесть жизни в плену смерть. Поэтому и у Баркер, и у Хейнс царевна Поликсена радостно и охотно ложится на жертвенник на могиле Ахилла.
Но в мифах встречаются и другие героини, которые не терпят и не смиряются, а действуют. И самая знаменитая из них — Клитемнестра, сестра Елены Прекрасной и жена царя царей Агамемнона, которая, как известно, встретила вернувшегося с войны мужа с топором в руках. Современных авторок Клитемнестра притягивает как магнит. «Женщина, которая отказывается знать свое место, за что ее ненавидят и оговаривают окружающие ее мужчины», — так описала ее Констанца Казати в «Клитемнестре»*Русский перевод Екатерины Казаровой. (2023), одном из пяти романов, в которых за последнее время фигурирует властительница Микен.
В этих романах история проклятого богами дома Атридов превращается во вполне современный рассказ о токсичной семье, где муж-абьюзер довел жену до того, что она схватилась за оружие. Ярче всего это проявляется в том, как авторы истолковывают самый неловкий момент мифа: Клитемнестра, как известно, зарубила не только супруга, но и его пленницу Кассандру. В заключительном томе трилогии Баркер «Путь домой» этому поступку нет оправдания, и рабыня Рица, от чьего лица ведется повествование, понимает: Микены попали под власть сумасшедшей и надо срочно бежать. В «Клитемнестре» Казати главная героиня правомерно и планомерно мстит Агамемнону за жертвоприношение их дочери Ифигении (а заодно за убийство своего первого мужа и сына — в греческих мифах есть и такой поворот сюжета). Кассандру же по ошибке убивает ласковый и нежный любовник Клитемнестры Эгисф («я думал, ты хотела, чтобы она умерла»). Точно такую же ошибку изломанный и замкнутый Эгисф совершает в «Дочерях Спарты» Клэр Хейвуд (2021), так что Клитемнестре остается только, «не сводя глаз с белого горла, красной крови и быстро чернеющих светлых волос, издавать вопль за воплем». Она не хотела! В «Электре»*Русский перевод Любови Трониной. Дженнифер Сэйнт (2022) Кассандра сама умоляет убить ее — она не хочет жить после падения Трои. И совсем уж случайно — споткнулась на скользком от крови полу, упала и ударилась головой об угол мраморной ванны — гибнет Кассандра в «Спартанской печали» Ханны Линн (2024).
Последний роман особенно интересен тем, что на его примере становится наглядно видно, какой путь прошла феминистская интерпретация греческих мифов от высокой постмодернистской литературы в «Пенелопиаде» Этвуд до ромфанта. Если Миллер и Баркер стараются соблюдать историческую достоверность сюжетных декораций и помнят о том, что микенская Греция отличалась от Греции классического периода, то Казати и Хейвуд уже гораздо меньше озабочены историческими реконструкциями и гораздо больше — семейными перипетиями, так что их тексты приобретают отчетливые черты любовных романов с плохим концом.
Плодовитая авторка Ханна Линн (ее библиография насчитывает 31 книгу с такими завлекательными названиями, как «Кондитерская „Второй шанс“») доводит эту линию до логического конца. В ее многостраничном романе слово «рабыня» встречается только один раз: когда Клитемнестра, вспоминая первые годы своего брака с Агамемноном, думает, что «запертая в своих покоях и никогда не знающая, когда он вернется и чего от нее потребует, она чувствовала себя рабыней». И убийство она совершает спонтанно, в порыве отчаяния, чтобы спасти детей, в частности бедного маленького Ореста — он такой чувствительный и так не любит драки! — от жестокого отца. Вся ее книга представляет собой подробное и полное точных деталей описание брака с мужем-насильником. Вот только от Древней Греции в ней остались в основном имена.
В целом можно сказать, что Нортроп Фрай был прав. Литература — это действительно миф, помещенный в правдоподобный контекст. Проблема в том, что контекст может поглотить миф. И тогда Клитемнестра превращается в нервную домохозяйку из пригорода, а трагедия дома Атридов — в строчку из криминальной хроники. Впрочем, и такое в истории древнегреческой литературы уже бывало.
P. S. Чтобы вернуться в сферу более высокой литературы и дать тем, кто еще не сталкивался с описанным нами жанровым направлением, некоторое о нем представление, мы сделали очередную попытку перевести стихотворение Маргарет Этвуд «Песнь Сирены» (1974):
Это та самая песнь, которую
всякий желал бы знать: устоять
перед ней невозможно.
Песнь, вынуждающая мужчин
всей командой прыгать за борт
хоть они и видят черепа на берегу
Песнь, которую не знает никто,
потому что те, кто ее слышал,
мертвы, а остальные не помнят.
Поведать тебе тайну?
И если я скажу, ты поможешь совлечь
этот убор из перьев?
Мне вовсе не нравится,
присев на корточки, торчать на островке,
с живописным и мистическим видом
с двумя маньячками в перьях.
Мне не нравится петь
это трио, роковое и бесценное.
Хочешь, я открою тайну. Тебе,
тебе и только тебе.
Подвигайся ближе. Эта песнь
это крик о помощи. Помоги мне!
Ты и только ты сможешь,
тебе нет и не будет
подобного. Увы,
это скучная песня.
Но работает безотказно.