Александр Архангельский. Бюро проверки. М.: Редакция Елены Шубиной, 2018
Вышедший летом как раз к чемпионату мира по футболу роман о Москве времен Олимпиады-80 вроде бы должен был быть полон намеков и параллелей между сегодняшней эпохой и временами позднего брежневизма, но не стал. Зато нам рассказана история молодого человека, интеллигентного аспиранта Ноговицына, у которого роман с девушкой Мусей и который стал верующим в те времена, когда это не очень-то приветствовалось. Поначалу может показаться, что нас ждет текст о страдании христиан в суровых тисках красного Навуходоносора, но если такая идея автором и подразумевалась, то до конца эта линия не доведена. Если опустить эту книгу в прибор, который определяет жанр произведения, то от страницы к странице несчастная машина показывала бы значения то «любовный роман», то «детектив», то «ностальгический мемуар», а потом бы задымилась и отключилась. Интересно, кстати, что это уже третий роман Александра Архангельского, и все три имеют в названии два слова — «Цена отсечения», «Музей Революции», и вот «Бюро проверки».
Шансы
Средние, хотя Александра Николаевича все любят. Причем заслуженно.
Дмитрий Быков*Признан властями РФ иноагентом.. Июнь. М.: Редакция Елены Шубиной, 2017
Роман вышел 1,5 года назад, и многие уважаемые коллеги поспешили провозгласить его неким новым этапом в творчестве одного из самых обласканных премиями автора (у Быкова два «Нацбеста» и одна «Большая книга»). Роман не имеет сквозного героя и сюжета, тут три новеллы с тремя разными героями, объединенные в основном временем — сороковым годом и предвкушением войны. Молодого поэта выгоняют из института, журналист пытается разобраться в сложной личной жизни, филолог делает важное открытие. Так что же здесь нового: по сути перед нами все многогранное творчество Быкова как на ладони — лекции и книги Быкова по истории русской литературы 1930-х годов стали сюжетной основой романа, любовная лирика Быкова досталась героям, памфлеты Быкова превратились в бесконечные параллели между 1940-м годом и днем сегодняшним. Вот вам и вышел роман. Если «Июнь» получит «Большую книгу», то эту премию смело можно считать врученной не за один конкретный текст, а за все творчество Дмитрия Львовича. Что, в общем-то, наверное, заслуженно, но почему конкретно в этом году?
Шансы
Средние, хотя может попасть в тройку.
Андрей Филимонов*Признан властями РФ иноагентом.. Рецепты сотворения мира. М.: Редакция Елены Шубиной, 2018
Относительно короткий (320 страниц детским кеглем) роман о семье и о веке: война, потом до войны, потом после войны, путешествие из Центральной России в Среднюю Азию и обратно, Сибирь — Париж, Москва — Крым, семейные фотокарточки, детали эпохи, слухи и анекдоты, сказки и семейные артефакты. «Он много еще болтал веселого и глупого, отчего хотелось улыбаться и верить каждому слову: Париж, Монмартр, весна. Хотя вокруг было Иваново, лед и чужие чемоданы». История разбита на четыре раздела — есть, к примеру, женский, есть мужской, есть еще советский и магический. Наверное, если подбирать ближайший литературный аналог, то это будет «Письмовник» Михаила Шишкина, где тоже есть сложная история любви, затерявшаяся во времени. Но если у Шишкина время для героев — проблема, то здесь — волшебный помощник, ведущий их к другу и к автору.
Шансы
Невысокие, хотя роман внушает сильную симпатию.
Олег Ермаков. Радуга и Вереск. М.: Время, 2018
Роман в котором переплетена историческая и современная составляющие: с одной стороны, война Москвы и Польши за Смоленск в XVII веке и путешествие польского шляхтича в русские земли; с другой, путешествие современного поляка в современный Смоленск — пласты, естественно, пересекаются, но не прямо, а замысловато. Это книга о том, что бывает когда история говорит с тобой.
Шансы
Невысокие, хотя поляк XVII века вышел очень удачным.
Евгений Гришковец. Театр отчаяния. Отчаянный театр. М.: Азбука Аттикус, 2018
Если судить исключительно по объему, то, конечно, именно этот роман больше всего достоин звания «Большой книги»: в тексте Гришковца почти 900 страниц. В остальном же это самый удивительный участник шорт-листа. Можно говорить, что текст Быкова несет в себе элементы всего его остального творчества, но «Июнь», безусловно, новый роман. А вот отличить этот роман Гришковца от предыдущих будет довольно сложно. Все тот же бесконечный поток мемуарных воспоминаний, где каждое предложение развернуто в абзац, а то и два, все тот же обаятельный (хотя и немного поднадоевший) рассказчик. Ну здесь еще есть про театр. Но это же не повод давать книге премию? Вот тут можно подробнее прочитать о творческом методе писателя.
Шансы
Невысокие, хотя я допускаю, что среди академиков есть те, кто искренне любит Гришковца таким, какой он есть.
Ольга Славникова. Прыжок в длину. М.: Редакция Елены Шубиной, 2017
Спортсмен спасает ребенка из под машины, а сам теряет ноги. Жизнь его и так поломана, а он еще усыновляет спасенного мальчика, который оказывается если не антихристом, то по крайней мере мелким дьяволом. Хорошего не будет, писательница берет нас за руку и ведет из ада в ад — чем дальше, тем хуже и для героя, и для впечатлительных читателей. Здесь наш автор уже довольно подробно разбирал как сюжет, так и приемы это романа, можно только с ним согласиться: чтение густое и тянущее читателя за собой на дно. Но, стоит отметить, что роман Славниковой в какой-то степени выделяется из всего шорт-листа. Он почти не играет с личной и общественной памятью. На фоне остальных текстов это кажется смелостью.
Шансы
Высокие, так как роман затрагивает набор довольно важных гуманистических проблем.
Мария Степанова. Памяти памяти. М.: Новое издательство, 2017
Существует теория (ладно, я сам активно ее распространяю), что «Большая книга» оценивает не столько литературные достоинства того или иного текста, сколько работает чутким общественным барометром, выделяя и награждая книги, которые за истекший год больше всего обсуждались. В этом смысле у книги Степановой нет конкурентов: о ней начали говорить еще прошлой осенью и продолжают говорить по сей день. Мы писали об этом романе тут и тут, упомянули его в различных списках. Документальный (или все-таки удачно под него маскирующийся) рассказ о попытке восстановить историю своей семьи сперва при помощи поездок по фамильным местам и поисков документов, а затем при помощи самоархеологии завораживает не только рассказанной историей, он еще и заставляет читателя начать собственные семейные поиски.
Шансы
Высокие, так как весь год мы только и делали, что говорили о памяти.
Алексей Винокуров. Люди черного дракона. М.: Эксмо, 2017
Черная лошадка шорт-листа. Жизнь на берегу Амура, где на равных представлены православные суеверия, китайские верования, еврейские легенды и местные хтонические силы. Это не дальневосточный Маркес, это наш русский Мо Янь. Тема памяти тут присутствует, но она вывернута наизнанку — вместо нее сплошное коллективное бессознательное. Вместо мемуаров — мифы. Наверное, в любой другой год на эту книгу обратили бы внимание, но из этого списка она выбивается еще больше, чем текст Славниковой.
Шансы
Невысокие, все-таки очень необычный текст.