Антон, каждый год накануне Дня космонавтики к вам начинается настоящее паломничество журналистов как к эксперту по пилотируемой космонавтике и всему, что связано с этой темой. Как так получилось, что вы оказались «главным по тарелочкам»?
Честно говоря, когда я начинал писать, то не думал, что буду заниматься космонавтикой больше, чем это необходимо при работе над художественными текстами. Но в последнее время начали рассекречиваться документы из истории космонавтики — например, появилось много документов о советской лунной программе, о военных проектах, о крылатых космических кораблях и тому подобном. Мне самому не хватало книг на эту тему, я искал их, но не находил. И тогда я решился восполнить пробел. Тема вызвала интерес у читателя, издатели пришли с новыми предложениями, и всё, как говорится, заверте... Конечно, предмет моих интересов как исследователя-любителя менялся со временем, но меня всегда привлекала тема взаимодействия научно-технической мысли и игры воображения. И в этом смысле космонавтика, ее прошлое и будущее дают практически неисчерпаемый материал для осмыслений и обобщений. Вероятно, именно это и вызывает интерес читателей.
Что вообще происходит в России с популяризацией космонавтики? Почему в стране, первой запустившей спутник и выведшей человека на земную орбиту, такой провал с этой темой?
Тут надо смотреть шире. Провал с изданием вообще любой научно-популярной литературы длился двадцать лет, начиная где-то с 1992 года. Ее место в книжных магазинах заняли книги по военной истории и вооружениям. Сам сектор научно-популярной литературы оказался захвачен популяризаторами разных лженаучных и сомнительных теорий типа палеоконтакта или альтернативной хронологии, уфологами. Мне и самому приходилось, что называется, маскироваться под тренд. К примеру, мои первые книги по истории космонавтики, вполне серьезные, назывались «Битва за звезды», «Астронавты Гитлера», «Космонавты Сталина» — сегодня мне об этом то и дело напоминают. Но такое вот было время, увы. Политическая и экономическая деградация сказались на науке, а где нет развития науки, там нет спроса на ее популяризацию. Ситуация изменилась совсем недавно, стало выходить много научно-популярных книг, в том числе о космонавтике. Появились площадки для расширения популяризации, профильные премии, в моду вошли лекции. К сожалению, большинство книг пока переводные, но это легко объяснить: двадцатилетний провал невозможно сразу компенсировать — издатели созрели, а вот авторы еще нет. Научные журналисты привыкли работать с небольшими текстами, а ученые в подавляющем большинстве не готовы пока заниматься популяризацией. Но ситуация быстро меняется к лучшему.
Недавно вы при поддержке Клуба научных журналистов и фонда «Эволюция» подали в суд на Игоря Прокопенко и канал РЕН-ТВ за использование фрагментов вашего интервью в фильме и книге о фальсификации американцами полета на Луну. Ваши соратники по фантастическому цеху уже предположили, что это совместная с РЕН-ТВ пиар-акция.
Шутники мои соратники. Потому что если они это всерьез, то им прямая дорога в поклонники теории плоской Земли и прочего конспирологического бреда, которым круглые сутки потчует своих телезрителей канал РЕН-ТВ. Суть конфликта в том, что мне и не только мне предельно надоела ситуация, когда РЕН-ТВ и конкретно Игорь Прокопенко слишком вольно распоряжаются интервью, которые им дают эксперты. Мало того, что представители канала занимаются прямым обманом приглашаемых экспертов: утверждают, что снимают научно-популярные фильмы, а потом помещают интервью в ненадлежащий контекст, который девальвирует высказывание. Например, я говорю: есть независимые доказательства полетов американцев на Луну. РЕН-ТВ цитирует меня и тут же добавляет в таком духе: есть и такое мнение, но мы-то знаем лучше — американцы всё подделали. То есть получается, что я малокомпетентный идиот. Зачем тогда приглашали? Зачем цитируете? Бывает, обрезают интервью так, что меняется смысл высказывания. Я как-то излагал им под запись гипотезу фантаста Александра Казанцева, что астероиды — это осколки планеты Фаэтон, которую разрушила ядерная война. Но в фильме фрагмент интервью представили таким образом, будто я чуть ли не автор этой бредовой гипотезы. Но в суд я подал только после того, как Прокопенко фрагменты из моих интервью опубликовал в своих книгах. И тут речь идет уже не только о хитрых манипуляциях с моими высказываниями, но и о нарушении авторских прав, ведь согласия на использование интервью в каком-либо другом формате, кроме телевизионного, я не давал.
В 2011 году ваша книга о Юрии Гагарине «108 минут, изменившие мир» вышла в финал премии «Просветитель». Прошло семь лет — как изменились наши представления о жизни и судьбе первого в мире космонавта?
Собственно, книга «108 минут, изменившие мир» не столько о Гагарине, сколько о подготовке и осуществлении первого полета в космос. Я долгое время полагал, что история Юрия Алексеевича Гагарина как человека хорошо изучена, что официальным биографиям можно верить. Но в 2011 году были опубликованы новые рассекреченные документы, которые вступили в противоречие как с советскими, так и постсоветскими биографиями космонавта. Оказалось, что в книгах о Гагарине очень много вымысла. С другой стороны, в этих биографиях остается очень много «белых пятен», особенно когда речь идет о его жизни после полета. Мне стало обидно за космонавта, и недавно я написал книгу «Юрий Гагарин: один полет и вся жизнь», в которой постарался показать, что реальная жизнь Гагарина отличалась от примитивной картинки, созданной пропагандистами и биографами. Впрочем, нельзя сказать, что работа в этом направлении завершена. Если появятся еще какие-то документы — например, личный дневник Гагарина, — то, вероятно, отдельные эпизоды снова придется уточнить или пересмотреть.
Неизбежный хайповый вопрос. Илон Маск — частный предприниматель, который добился того, что оказалось не по зубам Роскосмосу и NASA, запустил сверхтяжелую ракету. Как вы оцениваете его успехи?
Что значит «не по зубам»? И у нашей страны, и у США были сверхтяжелые ракеты с грузоподъемностью 100 тонн, они успешно летали в космос. И давайте прямо скажем: грузоподъемность ракеты Falcon Heavy заявлена около 64 тонн в одноразовом варианте, но такой груз она на околоземную орбиту пока не выводила, и нет ясности, когда произойдет запуск с подтверждением заявленных характеристик. Сегодня мы можем анализировать только один запуск новой ракеты Илона Маска, и при этом видим, что на орбиту было выведено всего-то 6 тонн, включая верхнюю ступень, — то есть по массе Маск фактически повторил запуск корабля «Восток» с Юрием Гагариным. Конечно, Маск умеет делать многое, чего сегодня не умеет никто: он научился возвращать ракетные ступени и использовать их вторично, создал многоразовый беспилотный корабль для доставки грузов к МКС и так далее. Однако его амбициозные планы настолько часто расходятся с реальностью, что я не стал бы спешить и говорить, что он «перетянул на себя рынок космических запусков». Например, он давно обещает запустить пилотируемый корабль на орбиту и исследовательский аппарат на Марс, но «дедлайны» всё сдвигаются и сдвигаются. Впрочем, главное Илон Маск уже сделал: он снова пробудил в обществе интерес к космическим полетам и заставил государственные космические агентства шевелиться, изыскивать пути повышения эффективности своих инициатив.
Недавно мы говорили с Дэвидом Брином, вашим коллегой, американским футурологом и писателем-фантастом. При всем уважении к Маску он полагает, что главной целью американской космической программы в ближайшие десятилетия станет все-таки не Марс, а Пояс астероидов. А на ваш взгляд, к какому небесному телу полетят в ближайшее время пилотируемые космические корабли?
Я согласен с Дэвидом Брином. Малые тела Солнечной системы как цель космической экспансии на данном ее этапе куда предпочтительнее Луны или Марса по ряду причин. И одно время NASA действительно прорабатывало соответствующие проекты, результатом которых должны были стать высадки на астероиды, регулярно сближающиеся с Землей. К сожалению, реализация этих планов приостановлена, главной ближайшей целью опять названа Луна, NASA собирается строить обитаемую станцию на селеноцентрической орбите. Новый проект, конечно, критикуют специалисты, но в любом случае, если он будет реализован, то космические агентства получат опыт длительных пилотируемых полетов вне околоземной орбиты, и он будет востребован, если стратегия снова изменится — на этот раз в пользу астероидов.
От космонавтики — к фантастике. Несмотря на постоянно растущий интерес к научно-популярной литературе и просветительским лекциям, в России как-то неважно со «строго научной» фантастикой. За примерами далеко ходить не надо: ваша последняя сольная фантастическая книга, сборник «Иные пространства», вышла в 2015 году, смешным тиражом — 500 экземпляров. С тех пор вы успели выпустить то ли четыре, то ли пять научно-популярных книг. С чем связан такой перекос?
Отвечу честно: фантастам платят мало. И с каждым годом всё меньше и меньше. Ведь оплата зависит от тиражей, а сегодня даже коммерческие проекты просели по тиражам на порядки — что уж говорить о твердой научной фантастике, которая и раньше-то не пользовалась массовым спросом? При этом качественная НФ требует от писателя более высоких трудозатрат, чем, скажем, саги о вампирах или магических академиях. Причины падения спроса можно долго перечислять, но главная, на мой взгляд, переизбыток предложения: на внимание современного читателя претендует не только великое множество книг, включая классику, но и фильмы, сериалы, соцсети. Чтобы привлечь внимание, надо писать нечто очень яркое и оригинальное, но на это мало кто способен. С другой стороны, научно-популярная литература находится на подъеме, потому что спрос растет, а предложение пока заметно отстает. Фильмы и соцсети здесь не могут конкурировать с текстом, потому что усвоение специфической информации требует особой собранности: чтение научно-популярной литературы не развлечение, а определенная мыслительная работа. Получается, что писать научпоп сегодня выгоднее: тиражи и гонорары растут, читатель у такой литературы умный и заинтересованный в качественном продукте.
Что любопытно, переводную «твердую» научную фантастику у нас в последние годы издают, допечатывают, читают, обсуждают: романы Нила Стивенсона, Питера Уоттса, Кима Стенли Робинсона, Лю Си Цыня, Эндрю Вейера, антологии под редакцией Гарднера Дозуа и многое другое. Произведения не сказать чтобы самые простые для восприятия. Что в них есть такого, чего нет у нас?
Мне кажется, тут несколько факторов. Англоязычная НФ лидирует в жанре со времен Герберта Уэллса. Она всегда развивалась свободнее, чем советская или российская. Даже если в США принимались какие-то цензурные ограничения, в Англии их игнорировали. И наоборот. Англоязычная аудитория больше, чем русскоязычная. И авторов, соответственно, больше. С другой стороны, многие темы в отечественной фантастике были под негласным запретом, в том числе и те, которые связаны с передовой научной мыслью. В результате мы получили «бедную» научную фантастику, которая, конечно, не может всерьез конкурировать с англоязычной, имеющей столетний опыт свободного поиска. Бедную в плане философии, бедную в плане футурологии, бедную в плане оригинального антуража. Да и двадцатилетнее отсутствие хорошего научпопа на русском языке сказывается, ведь далеко не всякий фантаст способен осилить специальные многорафии, поэтому часто оперирует популярными пересказами. Но спрос-то на современную качественную НФ среди российских читателей все равно есть — да, он небольшой, но стабильный. И перечисленные авторы его вполне удовлетворяют. Тут еще можно добавить, что востребованность англоязычной фантастики поддерживают отличные голливудские экранизации, но это, по-моему, и так понятно. Конкурировать здесь мы не в силах.
Вы много пишете об истории НФ, пять лет назад ваша книга «10 мифов о советской фантастике» получила премии «Двойная звезда» и «Серебряный Роскон». Казалось бы, неосвоенного материала море, куда ни плюнь — интрига, но капитальные исследования если и печатают, то в год по чайной ложке, самиздатовскими тиражами. Даже переводные биографии и автобиографии классиков жанра от Азимова до Балларда печатают на коленке энтузиасты, а не крупные издательство. В чем тут дело: нет читательского спроса, издательских ресурсов не хватает?
На мой взгляд, главная проблема тут в том, что историю фантастики у нас не воспринимают как нечто серьезное и заслуживающее внимания, тщательного изучения. Причем именно по этому вопросу наблюдается редкое единство мнений между литературоведами, издателями, писателями и читателями. Нет, конечно, в России найдется человек полтораста, которым история фантастики, отечественной или иностранной, интересна всерьез, но именно этой аудиторией и ограничиваются издания, которые готовят энтузиасты. Каков спрос — таково и предложение. Всё же я верю, что ситуация будет меняться. Ведь история фантастики как жанра — это часть истории культуры и часть истории науки. Отечественная научно-популярная литература в своем развитии будет неизбежно осваивать пустующие ниши — доберемся когда-нибудь и до изучения фантастики.
