1. Студентка Калифорнийского университета в Сан-Диего научила нейросеть писать фанфики про Гарри Поттера, скормив ей несколько сотен тысяч произведений народного творчества. Искусственный интеллект первым делом решил создать все возможные романтические пары — от банальных (Гарри Поттер и Драко Малфой) до удивительных (Драко Малфой и Министерство Магии) и совсем необычных (Волдеморт и Случайный Игрок в Квиддич). Затем начал строчить истории про профессора Снейпа (у Снейпа было второе дело, и это лучше, чем всё за всю оставшуюся жизнь) и просто случайные истории (Гарри Поттер пьян и обнаруживает, что он — альтернативная вселенная; Гарри проснулся в поисках после пикника оборотня-Шерлока. Он в ярости). Удивительное, завораживающее и абсолютно бессмысленное чтение.
2. Денис Куренов написал о трех литературных мистификациях последней четверти века. Японец Араки Ясусада якобы пережил бомбардировку Хиросимы и написал 14 записных книжек — автор этой мистификации неизвестен до сих пор, а среди подозреваемых есть даже Андрей Битов и Д. А. Пригов. Австралийка украинского происхождения Елена Демиденко, написавшая роман «Рука, подписавшая указ» об украинских евреях во время Холокоста, оказалась плодом воображения студентки Хелен Дарвилл, чья литературная карьера этой мистификацией и завершилась. А дальневосточную анархистку Марию Судаеву придумал француз Антуан Володин — сам по себе автор-загадка.
3. Закончилась пятилетняя судебная тяжба между наследниками Толкина и кинокомпанией Warner Bros. Наследники обвинили кинокомпанию в том, что она зарабатывала деньги, лицензируя персонажей книг Толкина кому попало, — особенно их возмутил онлайновый игровой автомат «Властелин колец: Братство кольца: Однорукий бандит», о существовании которого они узнали из спама. Стороны полюбовно заключили мир, не раскрывая условий сделки, но шансы экранизации «Сильмариллиона», о которой так мечтает Питер Джексон, теперь близки к вероятности встретить энта в подмосковном лесу. Может, оно и к лучшему.
4. Юрий Сапрыкин поговорил с автором «Машины песен» и «Nobrow» Джоном Сибруком о новой музыкальной индустрии: как продюсеры сместили авторов с пьедестала, шведы завоевали мир американской поп-музыки, а новый Принс еще появится, стоит только подождать. «Я думаю, что сейчас поп-музыка интереснее, чем в моей молодости. Хотя, конечно, поэзии пришлось несладко в песнях, она пострадала. И то, что Боб Дилан получил нобелевку по литературе, возможно, никогда больше не повторится — Макс Мартин не получит Нобелевскую премию по литературе за песню „Hit me baby one more time”. Но благодаря этому электронному производству собственно звуковой аспект песен стал интереснее. Границы между жанрами размываются, и теперь можно и в хип-хопе услышать джаз. Поскольку музыка состоит уже из огромного количества разных жанров, поджанров, то нельзя сказать, что вы должны от одного переходить к другому. Джаз снова входит в моду среди молодежи, особенно в Америке, и это очень хорошо! Таким образом, массовая культура предоставляет как раз возможности разным альтернативным и менее популярным типам культуры, о чем я и писал в книге „Nobrow”».
5. Театральный критик New York Times Майкл Полсон рассуждает о том, исполнят ли наследники последнюю волю драматурга Эдварда Олби, скончавшегося прошлой весной. Автор «Кто боится Вирджинии Вулф?» завещал двум близким друзьям уничтожить все незаконченные рукописи. Печально, но все мы знаем, как часто подобная воля игнорируется. Кафка и Набоков понимающе вздыхают. Кроме того, пока не ясно, касается решение только неоконченных произведений или черновики «Вирджинии» тоже должны быть уничтожены. Поверенные разумно воздерживаются от комментариев.
6. Клинический психолог объясняет, почему сортировочная шляпа из «Хогвартса» — плохая идея. Определив одиннадцатилетних учащихся в один из факультетов на основании их личных качеств, шляпа заставляет их думать, что они больше не изменятся и им суждено быть храбрыми гриффиндорцами или хитрыми слизеринцами. Меж тем характер человека меняется в течение всей жизни, а более всего — в школьные годы. «В одиннадцать лет я, застенчивый тихоня, попал бы в Хаффлпафф, а 20-летний уверенный юноша был бы скорее гриффиндорцем. Теперь? Я амбициозный карьерист — типичный слизерин».
7. Итальянский социолог литературы Франко Моретти из Стэнфордской лаборатории литературы написал статью о том, почему книги Джейн Остин выглядят современнее, чем романы многих ее современников вроде Вальтера Скотта. Он сравнил словарный состав ее романов и общего литературного корпуса XVIII и XIX веков. Оказывается, Остин куда чаще, чем было принято в то время, пользуется словами, выражающими эмоциональную оценку («рад», «жаль», «неловкий») и течение времени («всегда», «неделя»). То есть во времена, когда еще ценились мелодраматичность и готические красивости, Остин отдавала предпочтение изображению повседневности. Собственно, ничего нового Моретти не выяснил, просто подтвердил наблюдение Вирджинии Вулф: «Вот большой дом, вот маленький; гости к чаю, гости к обеду, иногда еще пикник; жизнь, огражденная полезными знакомствами и достаточными доходами да еще тем, что дороги развозит, обувь промокает и дамы имеют склонность быстро уставать; немножко принципов, немножко ответственности и образования, которое обычно получали обеспеченные обитатели сельских местностей. А пороки, приключения, страсти остаются в стороне. Но из того, что у нее есть, из всей этой мелочи и обыденности Джейн Остин не упускает и не замазывает ничего».
8. Джуно Диас (его пулитцеровский роман «Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау» как раз переиздали на русском) побеседовал с Маргарет Этвуд, чей «Рассказ служанки» — в числе символов антитрамповских маршей. Один из плакатов остроумно пародировал президентский слоган: «Make Margaret Atwood fiction again». Диас и Этвуд говорят о многих важных вещах — разнице между Канадой и США, культуре насилия, тоталитаризме, — но интернет обсуждает только то, знакома ли Этвуд с рэпером Дрейком. Нет, но писательница пообещала присмотреть для него камео во втором сезоне сериала по «Рассказу служанки».