Я взялся за этот текст по редакционному заданию: коллеги, осведомленные о моем многолетнем увлечении поттерианой, попросили пофантазировать, какова была бы игра с дополненной реальностью по мотивам «Гарри Поттера», если бы мне выпало отвечать за ее создание. Я не геймер, да и вообще равнодушен почти ко всем играм, компьютерным и не только, но зато не понаслышке знаком с PokemonGo (так уж вышло). Но ведь литература тоже в определенном смысле игра, причем довольно сложная и дополняющая реальность. Согласно определению из интернета, «дополненная реальность — это среда, в реальном времени дополняющая физический мир, каким мы его видим», — ну да, в каком-то смысле художественные тексты примерно это и делают. Должен сразу предупредить: хотя я с интересом жду новую разработку компании Niantic, то, что я тут навыдумывал, совсем не похоже на ролевую игру для мобильных платформ, и вряд ли кому-то из вас захочется в такое сыграть. Кроме того, мой опыт прочтения «Гарри Поттера» наверняка покажется кому-то несколько специфическим, но мы ведь для того и читаем книги, чтобы каждый делал из них свои выводы и извлекал свои уроки.
Довольно предисловий, приступим.
Level 1. «Хогвартс Спутник»
Дождливое сентябрьское утро. Я в Подмосковье, на станции Раменское, моя задача — найти платформу 9 и ¾, чтобы сесть на электричку «Хогвартс Спутник». Вокруг суетятся люди с мрачными лицами, они спешат по делам. Иногда неподалеку мелькают темные мантии, такие же как у меня — это другие игроки. Вот один из них выбирает подходящий на его взгляд участок кирпичной стены, разбегается, мгновение — и он с воплем падает на влажный асфальт. Я действую осмотрительнее, медленно и внимательно изучаю кладку. Там, где она кажется мне наиболее подозрительной, красуется большая надпись «ЛДПР», нанесенная баллончиком с желтой краской. Я подхожу к стене, протягиваю руку и нащупываю вожделенную пустоту. Дело сделано. Уже через несколько мгновений я стою на платформе 9 и ¾.
Тянет закурить вопреки закону, но в такой толчее это в любом случае невозможно, тут и там толкаются молодые люди и девушки в мантиях. Поправив наушники и прибавив громкости в плеере, я вместе со всеми пробиваюсь к дверям «Хогвартс Спутника» — ждать замешкавшихся никто не станет.
Большую часть пути приходится провести в тамбуре, там людно, то и дело кто-то норовит наступить на ногу или толкнуть в бок. Во время одной из редких остановок, на станции Отдых, тамбур пустеет: безбилетники (а их тут немало) бегут от контролера-дементора по пути следования электрички в надежде запрыгнуть в другой вагон. Наконец можно зайти внутрь, притулиться возле прохода и достать книгу по истории тайных магических искусств.
По вагону снуют продавцы волшебных сканвордов, шоколадных кутабов и другой снеди, их возгласы пробиваются даже сквозь громкую музыку в наушниках. Я стараюсь не обращать на них внимания, пока не поднимаю невзначай голову и не вижу перед собой жуткого вида старуху: над крючковатым, усыпанным бородавками носом сверкают злобные нервические глаза, она одета в грязную болоневую куртку, доходящую ей до пят, резиновые сапоги и лыжную шапочку с надписью Ski. За плечами старухи болтается выцветший походный рюкзак, а в руках она держит свой товар, знакомо выглядящую грязноватую картонную коробку. Я вспоминаю вдруг, что до электрички должен был заскочить в магазин, где продают недорогие волшебные палочки отечественного производства, а теперь у меня нет выбора.
— Китайские палочки? — спрашиваю я у ведьмы, вынув один наушник. — Из чего они?
Соседи смотрят на меня с недоумением.
— Китайские, — старуха разевает рот в страшной беззубой улыбке. — Бамбук и драконий ус, всего двести галлеонов.
Двести за рассохшийся бамбук и синтетический ус дракона, уныло думаю я, отсчитывая монеты. В нормальном магазине приличная палочка из ольхи или березы с хорошей сердцевиной обошлась бы мне в полтора-два раза дешевле. Расплатившись, я спешу спрятать покупку поглубже в сумку. Ехать до Хогвартса остается минут пятнадцать.
На выходе со станции Курская я долго роюсь в карманах в поисках билета, за моими действиями лениво наблюдает толстый полицейский. И вот билет у меня в руке, я прохожу через турникет.
Первый уровень завершен.
Level 2. Школа Чародейства и Волшебства
Большой актовый зал ярко освещен, промеж российских флагов на стенах висят движущиеся портреты именитых волшебников. Первый ряд дерматиновых кресел занят профессорским составом, за их спинами сидят новоприбывшие, а далее, в порядке возрастания старшинства, учащиеся других курсов. На сцене — директор школы Дамблдор, высокий седой старик с микрофоном в руке. Он нетерпеливо оглядывается, поскольку микрофон барахлит. К нему подбегает взъерошенный звукотехник, зачем-то щупает провод, говорит «раз, раз» и снова уносится в каморку с аппаратурой. Вскоре неполадки удается устранить.
— Добрый день, — мягкий, но в то же время властный голос директора останавливает болтовню в зале, его проницательные глаза выглядывают из-за стекол очков и скользят по лицам учеников. — Поздравляю всех вас, и в особенности наших дорогих первокурсников, с началом нового учебного года. Научиться волшебству непросто, для этого нужно узнать тысячи вещей, без которых вы станете в лучшем случае фокусниками для детских праздников. Вам предстоит долгий путь, и на нем легко оступиться, ведь он полон трудов и опасностей. Однако не будем забывать пословицу, справедливость которой подтверждена поколениями и веками: «Дорогу осилит идущий». Желаю вам успехов.
Все хлопают, и я тоже хлопаю, не в силах отвести взгляда от этого странного старика, прячущего в бороде слегка лукавую улыбку. Овация затихает, и директор начинает представлять профессоров одного за другим — они встают, поворачиваются к залу лицом и кланяются. Больше всего меня впечатляет суровая профессор Макгонагалл, она будет обучать нас трансфигурации. Прочие школьные сотрудники тоже кажутся мне занятными, не считая двоих. Первый — профессор зельеварения Северус Снейп, мрачный мужчина с длинными темными волосами и бледным лицом, брезгливо поглядывающий вокруг себя; второй — садовник по имени Рубеус Хаггрид, огромного роста детина с глуповатым выражением лица и широким плоским лбом. Руки садовника-гиганта столь велики, что ему наверняка не составит труда раздавить тыкву или даже человеческую голову, да и манерами он тоже не блещет. Думаю, стоит держаться от него подальше.
Близится самая волнующая часть церемонии: двое рабочих выкатывают на сцену высокий стол с распределяющей шляпой, и она шевелится, словно разминаясь перед ответственным делом. Я волнуюсь, поскольку мне предстоит вверить свою судьбу самовольному головному убору.
Первокурсников начинают по одному вызывать на сцену. Кто-то уверенно, кто-то волнуясь, они подходят к столу, надевают шляпу на голову и ждут приговора. Шляпа думает, что-то неразборчиво бормочет и наконец выкрикивает название факультета. Те, кого уже распределили, расходятся по разным углам сцены, чтобы потом группами, в сопровождении деканов и старшекурсников, отправиться в столовую на праздничный обед.
— Гермиона Грейнджер — Гриффиндор! — кричит шляпа. Я не успеваю толком разглядеть лицо этой девушки, обрамленное вьющимися каштановыми волосами, поскольку сразу после нее вызывают меня. «Только не Слизерин», — повторяю я про себя на всякий случай, хотя беспокоиться мне особо не о чем: мои родители — гриффиндорцы в третьем поколении, и едва ли мне выпадет учиться на другом факультете. Шляпа у меня на голове, и кажется, будто тысяча тончайших щупалец наперегонки изучают мой мозг, узнавая обо мне за доли секунды все самое важное. «Только не Слизерин», — успеваю повторить я еще раз, а потом шляпа выкрикивает: «Рейвенкло!»
В столовой я незаметно пересаживаюсь за стол Гриффиндора и оказываюсь рядом с той самой каштанововолосой девушкой. Она разговаривает с немногословным парнем, у него вместо правой руки массивный протез, похожий на руку робота. Его зовут Андрей, и он заводит со мной разговор. Оба они слышали о моих родителях и потому относятся ко мне с сочувствием, которое не может не унижать, но я понимаю, что теперь они станут моими друзьями, и стараюсь не подавать вида. Мы съедаем обед, состоящий из тыквенного супа, жаркого и кучи сладостей.
После обеда я долго блюю в туалете, а затем присоединяюсь к своему факультету: нас записывают в библиотеку, выдают учебники и отводят в нашу гостиную. Завтра нам предстоит разучить первые заклинания, и я с тоской думаю о лежащей на дне моей сумки китайской волшебной палочке.
Второй уровень пройден.
Level 3. Над Хогвартсом
Первый урок полетов на метле. Когда я впервые сажусь на метлу и произвожу необходимые действия, чтобы поднять в воздух этот хозяйственный инструмент — немного пообтершиеся березовые прутья стягивает грубая проволока, — у меня на душе вдруг становится так легко, словно я снова стал ребенком, без забот встречающим новый летний день. Но на дворе сентябрь, надо мной пасмурное небо, а я мчусь по воздуху быстрее птицы, зарабатывая призовые баллы и нарезая круги над школой. Просто ощущения от первого полета мало с чем можно сравнить. Люди с такой высоты кажутся шевелящимся сором, и мне не хочется возвращаться.
Роланда Хуч, наш тренер, высоко оценивает мои летные качества и предлагает стать загонщиком в команде Рейвенкло по квиддичу. Я отказываюсь, поскольку квиддич мне нравится лишь как болельщику. Все заработанные мною бонусные баллы сгорают, а через три недели наша команда играет со Слизерином и проигрывает.
Третий уровень пройден.
Level 4. Оборотное зелье
Я сижу в тускло освещенном кабинете зельеварения и скриплю пером: меня вместе с тремя другими нерадивыми учениками оставили после уроков делать работу над ошибками. Сам предмет мне скорее нравится, но профессор Снейп по-прежнему холоден и груб, и мне не хочется иметь с ним никакого дела, за что приходится расплачиваться двумя часами дополнительных занятий. Листая учебник в поисках ответа на сложный вопрос, я наталкиваюсь на изображение склянки с подписью «Оборотное зелье» и понимаю, что как раз нечто подобное мы с друзьями на днях мечтали раздобыть. Книга умалчивает о том, как готовить это зелье, но у меня в голове уже созрел план действий.
На следующий день мы с Гермионой идем в библиотеку, и, пока она отвлекает библиотекаря, мне удается стащить несколько книг из отдела, в который пускают только по специальному разрешению. Я отношу книги в читальный зал, и мы роемся в них до самого закрытия библиотеки. На следующий день мы приходим туда снова, а потом еще раз и еще, пока Гермиона не выяснит все, что нам нужно, и не запишет в тетрадь своим мелким аккуратным почерком подробный пошаговый рецепт. Теперь нам предстоит самое сложное: раздобыть необходимые ингредиенты.
Под покровом ночи мы с Андреем крадемся в подвал, чтобы попасть в кладовую, где хранятся запасы Снейпа, — увильнуть от Филча удается лишь благодаря мантии-невидимке, ненадолго позаимствованной моим приятелем у кого-то из гриффиндорцев. Гермиона нашу вылазку не одобряет: всем известно, что дверь жутковатой кладовой открывается простейшим заклинанием, но она уверена, что внутри нас ждет ловушка. Я считаю ее опасения необоснованными, поскольку страх перед профессором зельеварения и без того вынуждает держаться подальше от его хозяйства как учеников, так и их учителей. Прогулка на цыпочках в темноте по пустым коридорам поколебала мою уверенность, и даже непоколебимый и всегда готовый на любую аферу Андрей начинает нервничать, но отступать поздно: мы на месте.
С третьей попытки заклинание срабатывает, и мы оказываемся внутри. Воздух в кладовой затхлый, пахнет разложением. Огонек на конце моей палочки предательски мигает, поэтому мой товарищ поднимает свою палочку повыше, и я принимаюсь изучать полки огромных шкафов, судорожно переводя взгляд с одной банки на другую и читая надписи на ярлыках. Самое важное, тертый рог двурога, удается обнаружить почти сразу, но, когда я нахожу наконец в дальнем углу шкуру бумсланга и запускаю в банку руку, выясняется, что Гермиона все же была права: петли входной двери издают вдруг истошный скрежещущий звук, и она начинает закрываться. Андрей реагирует молниеносно, он хватается за ручку двери своим протезом и удерживает ее те полминуты, что необходимы нам для бегства. Дверь за нашими спинами тяжело захлопывается, и мы несемся прочь, не разбирая пути и забыв о предосторожностях.
Пока в школе бушуют страсти из-за нашей нахальной выходки (Снейп ежедневно грозится вот-вот найти виновных и добиться их исключения), мы добываем остальные, менее редкие ингредиенты, и приступаем к приготовлению зелья. Поскольку варится оно в несколько этапов, а весь процесс занимает более месяца, мы под руководством Гермионы занимаемся этим по ночам и по очереди в заброшенном мужском туалете на пятом этаже, где никогда никого не бывает. Обколотая плитка на туалетных стенах исписана названиями футбольных команд и рок-групп, зелье булькает и пенится над большой спиртовкой, его нужно ежечасно помешивать. В одну из ночей через распахнутое окно влетает призрак жуткого колдуна, умершего насильственной смертью, — он загадывает мне три загадки. Отгадав их, я зарабатываю дополнительные очки, а страшный старик исчезает, растаяв в воздухе.
Долгожданный момент наступает в полночь октябрьского полнолуния.
— Надеюсь, я ничего не перепутала, — волнуется Гермиона, эта неисправимая отличница. Мы посмеиваемся над ней, хотя переживаем не меньше: малейшая ошибка может обернуться для нас крупными неприятностями, однако взвешивать за и против уже некогда, ведь на все про все у нас только одна ночь.
Нам удается улизнуть из школы незадолго до закрытия главного входа и спрятаться в саду Хагрида среди густых кустов смородины и крыжовника. Небо затянуто тяжелыми тучами, накрапывает дождь. Октябрь едва начался, но с наступлением темноты уже сильно холодает, поэтому мы сидим на корточках и плотнее жмемся друг к дружке, чтобы хоть как-то согреться. Время тянется мучительно медленно. Без пяти минут двенадцать Гермиона достает из кармана три небольших пузырька с густой жидкостью, которая при слабом свете волшебных палочек кажется черной. Переглянувшись напоследок, мы проглатываем содержимое пузырьков. Жидкость горька и напоминает по вкусу гадкое лекарство.
Долго ждать не приходится: вскоре я чувствую слабое жжение в желудке, которое волнами расходится по всему телу. В ногах и руках ощущается легкое покалывание, потом они начинают словно бы пульсировать, уменьшаются и меняют форму. Волосы по всему телу стремительно растут, их все больше и больше, а на голове они, наоборот, словно бы втягиваются внутрь. Перед глазами плывут разноцветные круги, позвоночник, хрустнув, странно изгибается. Я падаю на четвереньки и теряю сознание, но через мгновение снова прихожу в себя — точнее, уже не совсем в себя.
Тучи разогнал ветер, на небе появилась полная луна, и мир вокруг изменился до неузнаваемости: все стало огромным, монохромным и наполнилось тысячами прежде незнакомых мне звуков и запахов. Принюхавшись, я различаю запахи Андрея и Гермионы, они лежат в траве неподалеку и тоже прислушиваются и принюхиваются. Андрей встает, и, глядя на него, мне хочется смеяться, но вместо этого я тонко, с подвываниями лаю: одна из его передних лап железная, как и предсказывала Гермиона. Она ошиблась лишь в одном — зелье не сделало нас взрослыми волками, скорее волками-недорослями. Мы уже реагируем на мужские и женские запахи, мы чувствуем всю силу владеющих нами инстинктов, но нас еще не поглотили взрослые заботы и влекут к себе детские забавы. Вслед за Андреем поднимается Гермиона, ее уши смешно торчат в стороны, а шерсть серебрится в свете луны. Оба они освоились со своими новыми телами и с радостным визгом начинают кувыркаться в пожухлой осенней траве, мокрой от дождя, а потом бегут в сторону леса. Я следую за ними.
Мы возвращаемся в сад еще затемно. Я понимаю вдруг, откуда исходит один будоражащий меня запах: это преют на земле опавшие антоновские яблоки, и я ползу к ним, как заправский охотник, размахивая хвостом, чтобы позабавить друзей. Внезапно слышится страшный топот, под моими лапами словно трясется земля. Я останавливаюсь, пытаясь понять, что происходит, и в этот момент меня хватает огромная рука садовника-великана. Он довольно ухмыляется и сует меня в карман своей куртки. Друзья перепуганы, но не пытаются бежать, поскольку в этом уже нет никакого смысла.
Хагрид относит нас в свой неказистый кирпичный дом, мы лежим на холодном полу, и к нам постепенно возвращается человеческий облик. Рано утром туда же приходит Дамблдор, чтобы выяснить детали произошедшего. Он очень строг и с легкой досадой в голосе расспрашивает одного за другим. Я рассказываю все как есть, умалчиваю лишь о краже, Андрей же сознается и в ней и берет всю вину на себя. Через день его исключают из школы.
Четвертый уровень завершен.
Level 5. Бал
В начале декабря нам объявляют, что за неделю до Нового года в школе состоится бал, на который нужно явиться в костюме, с парой и танцевать. Гермиону все это время мучает чувство вины.
— Вместо бала я поеду к Андрею, — говорит мне она.
Я пытаюсь отговорить ее, напоминаю, что Андрей живет где-то далеко, кажется, в Нижнем Новгороде, у него наверняка куча дел перед праздниками и так далее, но она ничего не хочет слушать.
Я учусь танцевать с Полумной Лавгуд, она с моего факультета. Все считают ее немного сумасшедшей, что недалеко от истины, и поэтому над нами посмеиваются. Мне нравится задумчивость и мягкий характер Полумны, с ней приятно болтать, но я, не задумываясь, отдал бы предпочтение упрямой и самоуверенной Гермионе, если бы у меня была такая возможность.
В ночь перед балом я почти не сплю, меня тревожат кошмары и дурные предчувствия. Потом до самого вечера я растерянно слоняюсь из угла в угол, и лишь в самый последний момент мне удается привести себя в порядок, облачиться в костюм и настроиться на нужный лад — подвести Полумну было бы настоящим свинством.
Торжественная часть длится недолго, и мы отправляемся в спортивный зал, превращенный по такому поводу в настоящее ледяное царство. В центре зала на высоком троне сидит профессор Макгонагалл, на ней костюм Снежной королевы, и она готова отдать команду ютящемуся у ее ног небольшому оркестру, который состоит сплошь из уродливых карликов. Мы разбиваемся на пары, и бал начинается.
После нескольких танцев Полумна шепчет мне на ухо, что ей нужно умыться и поправить прическу. Я провожаю ее до туалета по пустым коридорам с вальсирующими в воздухе праздничными свечами. Школа пахнет имбирными пряниками и горячим воском.
В ожидании Полумны я подхожу к окну, за которым в темноте падает мягкий снег. С лестничного пролета доносится вдруг шум, напоминающий сдавленный плач, и я, не мешкая, отправляюсь туда посмотреть в чем дело. На лестнице сидит Гермиона, она одета в обычную школьную форму, по ее лицу текут слезы. Я молча смотрю на нее и совершаю нечто нелепое: предлагаю ей платок и начинаю судорожно искать его по карманам, хотя никаких платков при себе никогда не носил.
— Ты все испортил, — вдруг отвечает она мне дрожащим голосом. — Ты все испортил.
На секунду я замираю и понимаю вдруг, что она права, как, впрочем, и всегда.
Я смотрю на заплаканное лицо Гермионы — в ее глазах нет злобы, только отчаяние. И я понимаю, что игра окончена, гейм овер, но когда-нибудь после я должен попробовать сыграть в нее снова.
Постскриптум
Не секрет, что, сколько ни дополняй реальность, мы всегда будем совершать ошибки, сворачивать не в те коридоры, попадать не на те факультеты, принимать неверные решения, говорить не те слова и пропускать мимо ушей то, что следовало бы услышать. В конечном счете мы всегда идем не туда и делаем не то, а бонусные баллы только вводят нас в заблуждение или смягчают горечь поражений. Однако это не означает, что не стоит пытаться сделать еще один ход, теперь уже правильный, или даже затеять еще одну партию. Ведь, пожалуй, именно этому учат нас, скажем, «Дон Кихот», «Идиот» — и даже «Гарри Поттер», если попробовать сыграть в эту игру всерьез.
Редакционный комментарий
Не понимаю, зачем мы поручили Ивану такое задание. Лично я, как геймер со стажем, играть в это не стал бы и вам не советую. С уважением, Эдуард Лукоянов, редактор «Горького», геймер.