1. От коронавируса умер писатель и сценарист Слава Сэ. В его паблике «ВКонтакте» поклонники писателя все дни болезни выкладывали его тексты; теперь там — соболезнования и воспоминания друзей и коллег. Слава Сэ жил в Риге; латвийское издание Delfi рассказывает о его карьере и вспоминает интервью, в котором он объяснял, как пишутся сценарии для российского кино. Прославивший его ЖЖ Слава Сэ продолжал вести и в 2021-м. Помочь семье писателя можно здесь.
2. «Дискурс» публикует стихи из антологии «Вот они, а вот мы»: в нее вошли белорусские поэты, писавшие о происходившем в их стране в прошлом году.
Пьяный спальный район
и дома, словно дамбы из тьмы.
И соседи сидят
на скамьях, будто лики чумы.
Вот они, а вот мы.
Вот они, а вот мы.
Мы глотаем перченые комья обид,
Где-то в сердце булыжник разлада гремит,
Из распахнутых ртов вылетают огни
И летят на предместья.
(перевод Геннадия Каневского)
Многие авторы антологии подвергались преследованиям и арестам. Среди них — Валерина Кустова, на днях написавшая в своем фейсбуке, что ей удалось покинуть Беларусь: «Меня эвакуировали лесами и болотами».
3. Игорь Гулин пишет о погибшем 9 июня Василии Бородине: «Это странно было говорить при жизни, а сейчас, наверное, можно. Василий Бородин был самым большим поэтом в поколении родившихся в 1980-х. Эта роль не липла к нему, и у него хорошо получалось от нее отбрыкиваться. <…> В его стихах была твердая установка: не пускать в себя тьму — ни как угрозу, ни как соблазн, — а пускать только свет. Это не значит, что стихи были благодушные. В них было очень много боли, но эта боль была необходима, чтобы состоялось пение». В подтверждение своих слов Гулин цитирует стихотворение Бородина:
свет болит и поет собой
там где рельсы-дуги
проникают одна в другую и гравий-скрип
или рыба ударит хвостом
круг растет на круге
и летит во все стороны стая рыб
4. «Афиша» публикует интервью Екатерины Писаревой с писательницей Верой Богдановой («Павел Чжан и прочие лесные твари»). Богданова рассказывает историю создания своего романа — поводом для него стала жуткая история насилия над детьми в Лазурненской школе-интернате. «И вот это меня поразило: безразличие взрослых и стремление скорее замести все под ковер, чтобы не повредить репутации школы-интерната, чтобы поменьше делать, поменьше разбираться, поменьше заниматься этим. Как будто дети — это не люди, а просто вещи, что‑то неудобное. После этого я начала искать подобные случаи и нашла довольно много». Богданова объясняет, как насилие изменило ее героя («Павел от каждого ждет подвоха, предательства»), и рассказывает о предвзятости по отношению к женщинам в фантастике: «Однажды я написала роман и выложила в интернете под мужским именем. Поставила абстрактную аватарку какого‑то мужчины с бородой, все как надо, мистификация. Я просто выкладывала роман по главам, брутальный фантастический роман, и 80% моей аудитории были мужчины. Потом его захотело выпустить издательство, и они настояли на женском псевдониме, несмотря на мои возражения, что для целевой аудитории данного романа лучше его оставить под мужским псевдонимом. В итоге издали под женским, и роман тут же переплыл из категории „брутальные” в категорию „ну, это женская проза”».
5. В журнале «Москвич» историк культуры Соломон Волков вспоминает яркие эпизоды своей жизни: устроенный им концерт для Анны Ахматовой, общение с Шостаковичем и дружбу с Лилей Брик: «Когда она с тобой разговаривала, то казалось, что никого на свете, кроме тебя, нет, и она — вся внимание! Конечно, я, смешно говорить, но понял, в чем было ее колоссальное обаяние — почему мужчины, ее знаменитые мужчины, так один за другим сдавались ей. <…> Когда я уехал из Москвы в Нью-Йорк, она была единственной, кто не боялся слать мне из столицы письма и книжки с дружественными надписями — они у меня сохранились». Здесь же Волков объясняет, кто, на его взгляд, написал главные стихи о Москве: «Конечно, Цветаева».
6. В «Меле» — большая статья о другом Волкове — Александре, авторе книг о Волшебной стране и Изумрудном городе. На прошлой неделе исполнилось 130 лет со дня его рождения. Анастасия Никушина рассказывает о его детстве и юности в Томске («Томск иногда называют прототипом Изумрудного города: в нем много зеленых крыш, а во времена Александра Мелентьевича на улицах стояли сплошь резные дома»), непростой жизни (у Волкова умерло двое старших детей) и математической карьере — которую он оставил ради писательства. Тут же — о том, как «Волшебник из страны Оз» превратился в «Волшебника Изумрудного города». О первоисточнике, которым он воспользовался, Волков отзывался так: «Высасывание из пальца неумных небылиц и придумывание пестрой толпы людей и чудовищ — деревянных, медных, тряпичных, пряничных, тыквоголовых и т. д. и т. п. Какая чепуха! Если не сдерживать себя, как Баум, определенными литературными рамками, я могу писать таких „сказок” по шести в год! Очень и очень слаба, халтурна эта озиана».
Ценно, что, кроме шести сказок о Волшебной стране, Никушина рассказывает о других, сегодня совсем неизвестных книгах Волкова — это романы про викингов, Джордано Бруно, Византию и даже пособие по рыболовству.
7. В «Лайвбуке» вышла новая повесть Линор Горалик о Венисане и переизданы две предыдущие. «Лабиринт» публикует интервью Владислава Толстова с писательницей: она объясняет, как придуманная ей Венисана связана с Венецией и почему для героини ее книг Агаты ее мир — не волшебный. А еще анонсирует альбом детского хип-хопа.
А в «Афише» — еще одно интервью с Горалик: Егор Михайлов расспрашивает ее о выставке «Одевая демонов», которая только что открылась в московской галерее «Арт 4». Эта выставка — визуальное продолжение книги «Устное народное творчество обитателей сектора М1», сборника фольклора и обычаев людей, мающихся в аду. Разговор идет, в частности, об эмпатии как способе жить и справляться с осознанием зла: «Недавно мы разговаривали с близким мне человеком об инцелах. Я очень интересуюсь этой субкультурой, потому что мне кажется, что я хорошо понимаю, где и как у них болит, по некоторым причинам. И когда я обсуждала эту тему с друзьями, мои друзья в очередной раз пошутили, что я способна Геббельса пожалеть. Но Геббельса очень жалко! Он был человеком, мучимым тяжелыми страстями. Это ни на секунду не оправдывает его поступки — но между оправданием и состраданием лежит пропасть. Так вот, видимо, сострадание является для меня единственным способом взаимодействия с ужасом». Среди экспонатов выставки — рубашка с коллекцией пятен крови из пальца и реликварий, сделанный из ножки пластиковой куклы. Горалик рассказывает Михайлову о запланированных ей новых книгах — часть их связана с этим же сеттингом.
8. На портале «Печорин» Василий Геронимус вспоминает поэта и культуртрегера Руслана Элинина, умершего в 2001 году. Жизнь Элинина, сооснователя салона «Классики XXI века», Геронимус называет «примером литературного подвижничества» — а элининской минималистической поэзии, по словам критика, свойственно «обостренное чувство современности». Геронимус анализирует поэзию Элинина с формальной точки зрения, обращая внимание, например, на значимое отсутствие пунктуации: «Элинин работал, сочетая самодостаточность поэтической миниатюры с ее открытостью подвижному мировому целому — понятно, что знаки препинания, знаки разделения в данном случае становятся для поэта неуместными».
9. В 57-м номере журнала «Зеркало» — новые стихи Евгении Сусловой и Ивана Соколова («и „ сжатия разделения , сжатия и разделения ” , — твердит обесточенный громкоговоритель , / и электронные переводчики суетливо подхватывают : „ сдирания , рождения ”» — впечатляющая небольшая поэма). Здесь же — опыт Александра Эфросси в жанре поэтического трактата с пародийными комментариями. А центральный текст номера — и вообще очень важное событие — мемуарная книга Валентина Хромова, одного из участников «группы Черткова»: воспоминания о неподцензурных художниках и поэтах 1950-х. Среди героев — Станислав Красовицкий, Андрей Сергеев и лианозовцы, а с другой стороны — Заболоцкий, с которым Хромов был знаком, и даже Демьян Бедный, чья библиотека потрясла Леонида Черткова: «После визита в дом Бедного Чертков долго не мог успокоиться. — Как я совладал со своими пальцами? Оцените силу воли! У Демьяна на полках нашел аккуратно переплетенную машинопись поэтических сборников, отвергнутых цензурой, встретил папки с вырезками редчайших газетных и журнальных публикаций, невиданные книжки, тиражи которых были зарублены уже в типографиях. Даже у Тарасенкова таких уникумов нет! Ай, да Бедный! Псевдоинтеллигентные зазнайки-пустобрехи о нем ничего не знают. Хряк, например, собрал почти все из поэтов ЭСПЕРО — „Союза приблизительно равных”. Фантастическая коллекция!»
10. Вышел сборник критических статей по итогам второго сезона премии «Неистовый Виссарион», скачать его можно здесь. Среди работ — текст Алексея Конакова о Василии Кондратьеве, лекции Ильи Кукулина о поэтах XX века (Всеволод Некрасов, Сергей Гандлевский, Анна Горенко) и публиковавшаяся в «Горьком» статья Валерии Пустовой о пьесах Дмитрия Данилова: «Дмитрий Данилов не нуждается в спецэффектах. Но воздействие его на зрителей от этого ничуть не меньше. Вот почему особенно грубым недопониманием кажется дикий эксперимент одного режиссера, попробовавшего поставить „Человека из Подольска” средствами включающего театра: он включил зрителей в спектакль непосредственно, заставив пережить страх и унижение задержанного в полиции без правил».
11. Два зарубежных премиальных сюжета. The New York Times публикует гид по лауреатам и финалистам Пулитцеровской премии этого года — здесь можно прочитать, например, о романе Луизы Эрдрич «Ночной сторож» и о поэтической книге Натали Диас «Постколониальное любовное стихотворение». А World Literature Today объявляет финалистов Нейштадтской литературной премии: в этом году в шорт-лист попала Людмила Петрушевская с книгой рассказов и сказок «Жила-была женщина, которая хотела убить соседского ребенка» (и мы от души желаем Людмиле Стефановне победы). Среди других финалистов — все та же Натали Диас, американская поэтесса и писательница Наоми Шихаб Най, греческий поэт Михалис Ганас.
12. Еще одна публикация в The New York Times — отзыв Уолтера Кирна на новый роман Лайонел Шрайвер «Остаться или уйти?». Герои этого романа — супруги Уилкинсоны, обдумывающие двойное самоубийство, «не сейчас, а в свое время». Перед глазами у них пример долго умиравшего немощного старика (отца жены); жена понимает, что уход за отцом отнял у нее все силы, муж-социалист — что старики заживаются на этом свете, отнимая ресурсы у молодых. Так что они собираются дождаться 80-летия жены и вдвоем отправиться на тот свет — заготовили уже даже таблетки, при этом ждать нужно еще лет тридцать. Все это создает макабрический фон — который сатирически оттеняет все разговоры супругов-британцев, живо интересующихся происходящим в политике (Брекзит, пандемия, Борис Джонсон).
Шрайвер проделывает с читательскими ожиданиями довольно интересную штуку. «Если сюжет зависит от того, исполнят ли герои свой замысел, наверное, лучше, чтобы мы сопереживали им и желали остаться живых. После продолжительного знакомства с Уилкинсонами трудно не пожелать им того же, чего они сами себе желают: спокойно и аккуратно уйти. Но роман Лайонел Шрайвер так не работает. Уже в первой части романа есть момент, когда мы уверены: пара выпила цикуту и вот-вот покинет этот мир. Но в следующей главе они волшебным образом возвращаются: так начинается ветвление временных линий, благодаря которому герои воскресают, умирают и вновь воскресают».
13. Издание Middle East Eye рассказывает, как сегодня выживают книжные магазины в Ливане. В стране тяжелый экономический кризис; катастрофу прошлого года — взрыв, сотрясший Бейрут, — общество считает следствием пренебрежения правящего класса к ливанским проблемам. Книжные закрываются один за другим, уступая место банкам, магазинам одежды, жилым многоэтажкам. Самой чувствительной потерей стал закрывшийся в 2008-м магазин «Рас Бейрут» — средоточие интеллектуальной жизни столицы на протяжении полувека. Существуют независимые книжные, такие как «Биссан», гордый своим «светским уклоном» и поэтическим разделом — но проблема в том, что книги стремительно дорожают, а покупать их не торопятся. «Людям нужно кормить семью, посылать детей в школу», «Все хотят просто уехать из страны. Студенты не читают романов — они пытаются получить практические навыки, которые где-то пригодятся», — вот что говорят журналисту А. Дж. Наддафу бейрутские собеседники. И тем не менее книжным магазинам удается как-то держаться на плаву: учителя стараются объяснять ученикам, что сохранить их важно. Недавно ливанская организация «Альсама», помогающая подросткам-беженцам, устроила для девочек из Сирии экскурсию в книжный магазин «Халаби»: для них это было «похоже на рай».
14. Напоследок вот вам лучшее литературное видео недели. Некто пытается прочитать в игре GTA Online монолог Гамлета (в переводе Лозинского: «Что за мастерское создание — человек! Как благороден разумом! Как беспределен в своих способностях, обличьях и движениях! Как точен и чудесен в действии! Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на некоего бога! Краса вселенной! Венец всего живущего! А что для меня эта квинтэссенция праха?»). А его все убивают и убивают.