К этому времени в активе Ивана Ефремова была Государственная премия за создание тафономии — науки, определяющей закономерности в образовании захоронений ископаемых организмов. Были и литературные успехи: публикации в «Новом мире», несколько сборников научно-фантастических рассказов и повестей, а также расположение патриарха отечественной фантастики Алексея Толстого. По воспоминаниям, автор «Аэлиты» и «Гиперболоида инженера Гарина» был восхищен изящным и холодным стилем Ефремова.
И все же именно публикация в «Технике-Молодежи» сокращенной версии «Туманности Андромеды» стала для отечественной фантастики знаковым явлением. Тогда в жанре господствовала так называемая «фантастика ближнего прицела» — и сквозь этот прицел виднелись реактор и лунный трактор. А в обязанности авторам вменялись помощь народному хозяйству, предсказание полезных изобретений и ведение хроники борьбы хорошего с лучшим в ближайшую пятилетку.
«Туманность Андромеды», в которой космические корабли на анамезонных двигателях совершали межзвездные путешествия, произвела впечатление на читателей масштабом повествования. Чего стоит только Великое Кольцо, объединяющее разумные цивилизации из разных уголков Галактики. Совпадение: в октябре 1957 года в Советском Союзе был выведен на орбиту первый искусственный спутник Земли. Началась космическая эра человечества.
Обложки зарубежных изданий Ивана Ефремова
Изображение: i-efremov.ru
Однако успех у читателей и счастливую книжную судьбу «Туманность Андромеды» обрела не только потому, что вернула к жизни космическую, «широкоформатную» фантастику, но и потому, что представила читателям коммунистическую утопию.
В романе показано эгалитарное, единое в масштабах всей планеты общество, члены которого не знают материальных лишений и направляют свою энергию на самореализацию в любимом деле. Особая роль в формировании этого общества отводится педагогической системе, в которой воспитанием детей занимаются не родители, а специальные наставники-менторы. Само же развитие общества считается успешным только при возрастании радости или ее равновесии с горем среди населения. Эти специальные подсчеты ведет Академия Горя и Радости.
Конечно, образ далекого будущего обязан своим появлением научной специализации Ефремова. Как геолог и палеонтолог, он привык иметь дело даже не с соразмерным историческим процессам броделевским «временем большой длительности» («la longue duree»), а с геологическими эпохами и эрами. Свою роль в социальном проектировании общества будущего сыграли традиции утопического романа: «Туманность» вписывается в тот же ряд, что и сочинения Платона, «Город Солнца» Кампанеллы, «Новая Атлантида» Фрэнсиса Бэкона. А вот появиться этот роман на свет мог только во время «оттепели», когда пали оковы идеологической монополии коммунистической партии на отображение будущего.
Любопытно, что сам Ефремов, сын купца-старообрядца, к революции относился прохладно, в партию не вступил и даже позволял себе разные вольности. Например, демонстрируя скелет динозавра группе экскурсантов, мог заметить, что «с такими зубами никакой социализм не страшен».
Шуточный «паспорт землянина», выданный Ефремову друзьями
Изображение: i-efremov.ru
Отличалась «Туманность» не только от современных ей произведений отечественной фантастики, но и от образов будущего, знакомых нам по фантастике зарубежной.
Контраст этот особо разительный и осознанный. Распространено мнение, что советская фантастика существовала как автаркия, была замкнутой и самодостаточной. Однако это заблуждение. Показательно письмо из недавно опубликованной переписки Ефремова, в котором он перечисляет известных ему авторов англо-американской фантастики, особенно выделяя Роджера Желязны и Джона Браннера (к слову, роман «Стоять на Занзибаре» Браннера, который предположительно и читал Ефремов, на русском языке был опубликован только в 2005 году). И совсем уж головокружительный кульбит может совершить сознание читателя от мысли, что Иван Ефремов вполне мог читать «Человека в высоком замке» Филипа Дика. По крайней мере, он упоминает роман в своей переписке, а автор этих строк видел несколько романов Дика в личной библиотеке Ефремова.
Как полемика с традиционными темами англо-американской фантастики написана повесть «Сердце Змеи», вышедшая спустя два года после «Туманности Андромеды». Встреча в космосе звездолетов земной и инопланетной цивилизаций демонстрирует не только дружелюбие землян и братьев по разуму, но и константы будущего по Ивану Ефремову.
Среди них, например, сильный антропоцентризм. Еще в ранней своей повести, «Звездные корабли», Ефремов научно доказывал, что разумные существа должны быть внешне похожими на человека. Инопланетяне из «Сердца Змеи» также оказываются человекоподобными. Но фтородышащими. Впрочем, в финале повести появляется надежда этот недостаток «исправить», чтобы фторные люди могли присоединиться к людям разных планет и не чувствовали себя отверженными и одинокими.
Готовность и даже настоятельная потребность вмешательства (того, что Стругацкие позднее назовут «прогрессорством») — еще одна константа творчества Ефремова. Подверглась преобразованиям и Земля, ставшая рукотворным раем — в котором не нашлось места акулам и комарам. Такое вмешательство в природу и даже в природу человека — закономерное развитие идей Просвещения и основанного на науке прогресса.
Вмешательству землян в дела погибающей цивилизации на планете Торманс посвящено финальное произведение цикла о далеком будущем, роман-антиутопия «Час Быка». В нем Ефремов описал и экологические катастрофы, и информационные войны общества победившего капитализма. Попутно автор едко высказывается и в адрес «лжесоциализма муравьиного типа». Одно из ключевых понятий романа — инферно, страдания человека. Это состояние, говорит писатель, должно быть преодолено. Человек должен освободиться как от социального угнетения, так и от воздействия биологических законов. Эти рассуждения объединяют Ефремова с такими разными мыслителями, как Эвальд Ильенков, Николай Федоров, Константин Циолковский.
Со времени первых публикаций книг Ивана Ефремова многое изменилось. Скажем, сменилась идеологическая оснастка общества, что было прекрасно подмечено поэтом Всеволодом Емелиным в стихотворении «Космос как воспоминание», где упоминаются как раз герои «Туманности Андромеды». Однако эти книги не стали артефактом ушедшей эпохи. Они по-прежнему актуальны и устремлены в будущее.