Йозеф Рот. Тарабас. Гость на этой земле. М.: Текст, 2018. Перевод с немецкого Нины Федоровой
Йозеф Рот — не самый популярный в России автор, книги которого, тем не менее, переведены на десяток других языков. Он рано умер и не успел стать очевидцем всех ужасов Второй мировой (хотя застал расцвет фашистского режима, из-за которого и покинул Германию), однако ему хватило и Первой, в которой он участвовал. Итоги войны, и конкретно крах Австро-Венгрии, стали предметом длительных переживаний журналиста и писателя, а также главной темой его самого известного романа «Марш Радецкого» (по нему даже сняли телефильм, и он тоже переведен на русский). Что немаловажно, он был евреем, и думается, возрастающий сегодня интерес к его текстам можно объяснить не только вкладом в документирование эпохи, но и затрагиванием еврейской темы в не очень привычном для нас контексте, на фоне более отдаленной, почти забытой войны.
«Тарабас» поспешили назвать еще одной версией притчи о блудном сыне — может быть; хотя первая его половина похожа на что угодно, кроме поучительной легенды. Повествуя о временах, которые визуально мы можем представить только по «ускоренной» видеосъемке, Рот как будто создает текстовой аналог именно такой съемки. События происходят стремительно, сцены сменяют друг друга с бешеной скоростью, что производит комическое воздействие; похоже даже на водевиль, только без пения. Главный герой, тот самый Тарабас, сбежавший из России в США, получает неприятное предсказание от цыганки-гадалки, попадает в плохую историю и вновь, под страхом тюрьмы, бежит. Тут как раз наступает Первая мировая, и он добровольно уходит на войну. Попадая туда, где его никто не знает, он берет на себя больше положенного: от неуверенного в себе неудачника не остается и следа, Тарабас становится командиром. А читатель ждет, когда же этот мыльный пузырь лопнет.
Первые полтораста страниц — презабавная, немногословная, прикидывающаяся анекдотом история об удивительном самозванстве; о человеке, который, не имея средств и административного ресурса, устраивает карьеру исключительно обманом; о том, насколько хитрость и трусость — близкие качества; и в то же время о том, что остается делать человеку, когда он оказывается в жизни совсем один. Да, во второй половине романа герой пытается искупить свою вину и не может умереть, пока его не простит обиженный им еврей. Но что насчет других грехов, которые мелькают в главах как незначительные детали? Тарабас считает их несерьезными или вообще не догадывается, что за них тоже надо извиняться? Насколько его бедное странствие можно считать искуплением, если он продолжает получать жалованье?
Кажется, что не Рот нам представил свою версию библейской притчи, а сам Тарабас захотел стать тем самым блудным сыном; вышла легенда наоборот.
Купить на Лабиринт.ру
Дмитрий Гаричев. Мальчики. М.: Октябрь, 2018, № 4
Один из самых странных и, соответственно, интересных участников лонг-листа нынешнего «НОСа» — прежде всего из-за устройства самого текста и отличительных черт языка, на котором он написан. Гаричев больше известен как молодой поэт (и потому известен не очень), ему чуть за тридцать, его стихи хвалят писатель Леонид Юзефович и критик Валерий Шубинский. «Мальчики» — второй опыт Гаричева в прозе; впрочем, это совершенно поэтический текст, просто увеличенный до размеров повести.
И вот, как с любым поэтическим текстом, здесь не перескажешь сюжет; можно только, цепляясь за отдельные строчки и слова, ответить на какие-то более или менее общие вопросы. Когда разворачивается действие? Скорее всего, в недалеком будущем, если смотреть в него очень пессимистично; человек как политический субъект повернет назад в своем развитии — этакое будущее, больше похожее на прошлое. Где это происходит? Если скажете, что в Москве — может, и ошибетесь, но вариант вполне подходящий, во всяком случае, если допустить, что столица может стать отдельным государством; в тексте часто говорят про «республику» — не иначе как совсем молодое новообразование; те, кто исполняет полицейские обязанности, здесь почему-то именуются эстонцами. Наконец, что здесь происходит? Невесть что; то ли нечто вроде военного положения, переход от одного режима к другому; то ли все к этому идет. Основные герои — странные молодые люди (ровесники автора), которые общаются друг с другом так же витиевато, как чекисты из фильма «Свой среди чужих...»: похоже, в их неопытных руках эта республика и находится. Не исключено, что вполне конкретные ответы на все эти вопросы спрятаны в разных местах пестрого текста — если так, автор умеет прятать.
В любом случае, текст о выдуманном государстве на первый взгляд выглядит как довольно интересная вариация на тему протестных настроений, и это делает его, конечно, весьма актуальным. Но актуальности самой по себе было бы недостаточно. Тут автор в самом деле создал целое пространство, в логике которого хочется разбираться на уровне увлеченного читателя. Кто такие «перемещенные» и «недопущенные» или почему все герои имеют какие-либо физические недостатки; читая про переписчиков, метрологов и лотерейщиков, невольно подумаешь, не вдохновлялся ли кто текстами Однобибла. Тут нужны настоящие фанатики, которые разберут повесть по предложениям, и объяснят, откуда взялись все эти странные имена у персонажей, почему «алголевцы» так называются и есть ли связь между «гамсуновскими порученцами» и писателем Кнутом Гамсуном.
Ну и наконец, уникальное пространство описано уникальным же языком. Тут совсем нет воздуха и читать это сложно, однако надо настроиться на нужную частоту — и тогда в тексте можно утонуть. Гаричевская мысль как бы начинается с середины, а конца у нее вообще нет, перекур негде сделать. Здесь есть словесные образования, которые можно найти и в его стихах: решала — вешала или педсостав — детсовет — спортинтернат (в стихах, между прочим, есть и про госпереворот). А когда встречаешь предложение типа «Дом стоял перед ним как чужой, в верхних окнах его проплывала осоловелая немота», начинаешь уже думать о том, чтобы поэты чаще на прозу обращали внимание.
Купить на Лабиринт.ру
Яна Жемойтелите. Хороша была Танюша. М.: Время, 2018
Строго говоря, этот роман — дилогия, состоящая из двух самостоятельных текстов. И да, как бы банально это ни звучало, «употреблять» их можно и по отдельности, и в любом порядке. Но так как две части все же сильно связаны, перетасовка их похожа на чудеса монтажного искусства — когда из одних и тех же сцен можно собрать разные фильмы. Здесь, например, можно долго спорить — каков был бы эффект, поменяй две половины романа местами.
В книге где главные героини, которые, с одной стороны, ничем не отличаются от «простых» людей с непримечательной судьбой, с другой же — становятся центром непрекращающегося потока жизненных страстей. У Тани и Сони много похожего — и много различий; они как бы знакомы, но не становятся важными людьми в жизни друг друга, это не близнецы, линии которых разошлись слишком далеко, это две обычные девушки. Тогда почему мы следим именно за ними? Ответа нет — точнее, не те вопросы задаете. И это даже не тот случай, когда жизнь любого человека, даже самого незаметного, таит в себе уйму интересного. «Хороша была Танюша» скорее ода необъяснимой и потому чарующей неопределенности даже самой спланированной или предопределенной судьбы. При этом автор не стесняется без экивоков писать о вещах, которые не принято подавать как есть: «и все же хотелось чего-то особенного, отличного от нынешнего семейного счастья, протекавшего на фоне серых типовых новостроек и заплеванных вонючих подъездов».
Но главное, что автору удается прописать это так, чтобы было как раз не похоже на сериал: да, жизнь обеих героинь прописана подробнее некуда, но ни разу не возникает ощущения, что без того или иного эпизода можно было обойтись; да, их будни на первый взгляд до краев наполнены непростыми переживаниями и нерядовыми событиями — но это только на первый взгляд; стоит оторваться на минуту (а здесь такое стремительное течение, что остановиться сложно), как понимаешь: да ничего особенного на самом деле, с кем не бывает. Тут, наверное, может помешать вечный взгляд на персонажей литературы как людей «придуманных»; меж тем даже из интервью автора ясно, что многое в здешних перипетиях взято из ее же биографии. Такие тексты должны перерастать в большую сагу; и может, еще перерастут.
Купить на Лабиринт.ру
Тимоте де Фомбель. Нетландия. Куда уходит детство. КомпасГид, 2018. Перевод с французского Ирины Филипповой
Автору сейчас уже пятый десяток, но заниматься детской литературой и театром он стал еще до двадцати. Во Франции его романы издаются стотысячными тиражами, завоевывают различные премии, продаются в другие страны, в том числе в Россию, где выпущено не меньше шести его книг, в одной из которых вы встретите человечков ростом в полтора миллиметра, а в другой — помощников Сталина.
«Нетландия» — книга автора про себя, не имеющая «явных» признаков детской литературы. Кроме того, что Фомбель обращается как раз к детству, рассказывая о нем как о чудесной маленькой стране, где всегда безопасно, интересно и тепло — от солнца или бабушкиной заботы. Здесь есть множество «узнаваемых» сцен вроде той, где герой выбивает искру кремнем или с трепетом лазает по секретным ящичкам родительского стола. Но книга написана совсем не чтобы запечатлеть забавные моменты детства.
Гораздо больше здесь можно встретить размышлений взрослого человека о таком странном, завораживающем феномене как детство. Размышлений, переходящих в видения, которыми поражен человек, насквозь болеющий предметом своей страсти. Комната деда и бабушки становится «командно-диспетчерским пунктом», а глава может закончиться словами «Мой конь исчез». Детство — пространство без входа и выхода, окон и дверей, правил и логики; место, где сила воображения предопределяет следующий момент. Именно место, а не, например, время — поэтому оно и не может кончиться или «уйти». Надо только заново его найти.
Купить на Лабиринт.ру