В 1864 году в журнале «Современник» Николай Алексеевич Некрасов напечатал свое знаменитое стихотворение «Железная дорога». Едва ли не главными в идеологическом отношении были в нем известные строки — (обращение автора к мальчику Ване, генеральскому сыну):
Эту привычку к труду благородную
Нам бы не худо с тобой перенять...
Благослови же работу народную
И научись мужика уважать.
В этих строках очень ясно и точно сформулирована народническая идеология: народ (простой народ) является основой общественной жизни, он гораздо важнее не только правителей, но и интеллектуальной элиты, которая существует, пользуясь его трудами. Интеллигенция должна искупить эту свою „вину” перед народом и помочь ему преодолеть нищету и бесправие.
Прошло семь лет. За это время народническое движение сильно радикализировалось. В 1866 году Дмитрий Каракозов стрелял в царя. В 1869-м Сергей Нечаев организовал общество со зловещим названием «Народная расправа». Расправились в том же 1869 году с собственным членом — студентом Иваном Ивановым. Семимильными шагами шла Россия к террору. Завершением его первого этапа стало убийство царя-освободителя в марте 1881 года.
В 1871 году в респектабельном журнале «Русский вестник» появилась сатирическая баллада Алексея Константиновича Толстого «Поток-богатырь». Богатырь из окружения князя Владимира просыпается в современном автору мире, где красавицы, „все острижены вкруг, в сюртуках и в очках <...> потрошат чье-то мертвое тело”. А некий то ли аптекарь, то ли патриот свысока и сурово обращается к Потоку с вопросом, как будто продолжая разговор в вагоне железной дороги: «Уважаешь ли ты мужика?»
Некрасов предлагал научиться уважать мужика. Нынешний деятель, спустя семь лет, требовательно вопрошает: научился ли? Можно подумать, что это случайное совпадение, но нам представляется, что это прямой ответ на стихи Некрасова, которые были очень популярны и получили широчайшее распространение.
В стихотворении Некрасова противников авторской точки зрения нет. Здесь утверждается классовый, социальный подход к человеческому сообществу. Человек рассматривается не как индивидуум, личность, а как член определенной социальной группы. Поэтому генерал в сущности утверждает то же самое, что и автор. Только с противоположным знаком. Что у одного плюс — у другого минус. Один говорит, что у народа, мужика, привычка к труду благородная, его следует поэтому — уважать.
Генерал возражает:
Ваш славянин, англосакс и германец
Не создавать — разрушать мастера,
Варвары! Дикое скопище пьяниц!..
Но и тот, и другой не желают в своих рассуждениях видеть личность. Спора поэтому не получается. Оба утверждения в равной мере категоричны и социальны.
В балладе Толстого требование уважать или ненавидеть человека только по принципу его принадлежности к определенному классу (что, таким образом, по существу одно и то же) встречает недоуменный и вполне резонный вопрос: «Какого <мужика>?» В ответ Поток получает вполне классовый ответ: «Мужика вообще, что смиреньем велик». Богатырь резонно недоумевает, понимая, что все люди разные, к какой бы социальной группе они ни принадлежали:
Есть мужик и мужик.
Если он не пропьет урожаю,
Я тогда мужика уважаю.
В ответ „Патриот” четко формулирует классовую формулу народовластия, спустя пятьдесят лет получившую название „диктатура пролетариата”:
Править Русью призвáн только черный народ!
То по старой системе всяк равен,
А по нашей лишь он равноправен.
В ужасе, в чаду и дыму, Поток снова засыпает. Автор говорит: «Еще лет на двести».
Не знаю, как насчет двух веков, но вряд ли обрадовался бы бедный Поток-богатырь, проснувшись в России лет через сто (1970) или через полтораста (2020). А борьба разума с демагогией (популизмом) не очень успешно, но пока продолжается.