Герои и эпигоны
«Итак, Марс обитаем. И обитаем летающими чудовищами, которые, заметив гостей, спешат поймать их, пожалуй, как великан ловит и, не задумываясь, давит на своем теле неизвестное насекомое». Софус Михаэлис «Полет на Марс»
Уэллсовская «Война миров», бесспорно, стала первопричиной популярности темы. В 1897 году на Лондон свалились космические снаряды, пришельцы-марсиане хотели сожрать землян, но умерли от гриппа. Совпадений сюжета нет, однако предощущение катастрофы поймано верно.
В России популярный фантаст и политэкономист Александр Богданов в 1908 году опубликовал роман «Красная звезда». На Марс по приглашению инопланетных товарищей попал революционер Леонид-Лэнни. Свободная любовь, разводы и многомужество в книге — такая же реальность фантастики, как и компьютеры, телевидение и переливание крови. В продолжении «Инженер Мэнни» прямым текстом описано восстание марсианских рабочих.
1917 год подарил миру «Принцессу Марса» Берроуза. Герой попал на другую планету посредством клинической смерти, прошел огонь, воду и медные трубы, женился на принцессе, но погиб при попытке спасти планету от гибели и вернулся на Землю до конца дней тосковать о потерянной любви.
В 1918 году по мировым экранам успешно продефилировал «Небесный корабль», фильм снятый по роману шведа Софуса Михаэлиса. Сборный отряд из дезертиров Первой мировой построил космолет и попал на Марс, в общество мудрых вегетарианцев-пацифистов. Культ смерти, танцы целомудрия, ликвидация генетического мусора и ветшающая на глазах древность цивилизации — все, что любит декадентская публика. В романе финал печален — полет оказался предсмертным бредом умирающего солдата. В фильме герой успешно перековался в положительного члена общества и вернулся на Землю с марсианской женой.
Эрудированный Толстой наверняка ознакомился с этими произведениями. И, скорее всего, ощущал солидарность с авторами — желание сесть в космический корабль и улететь подальше с обезумевшей планеты наверняка посещало многих.
Билет домой
«Четыре республики учредил, в Сибири да на Кавказе, и городов-то сейчас этих не запомню. Один раз собрал три сотни ребят — отправились Индию воевать. Хотелось нам туда добраться. Но сбились в горах, попали в метель, под обвалы, побили лошадей. Вернулось нас оттуда немного». Алексей Толстой «Аэлита»
Самому Толстому досталось на удивление мало невзгод. В 1918 году он с семьей эвакуировался из Одессы в Европу. В Париже эмигранты не шиковали так, как литераторы Серебряного века в царском Петербурге, но и не рисковали жизнью, как в краснознаменном Петрограде.
Свои достоверные высокой правотой трагедии «революционные» произведения Толстой писал, опираясь на воспоминания очевидцев. Он конечно нюхнул пороху, отслужив полковым корреспондентом в окопах Первой мировой, но всей полноты кошмара Гражданской успешно избежал. Может, и к лучшему: «красный граф» остро сопереживал чужим страданиям, и, если верить исследователям, именно ужасы Второй мировой, увиденные им при работе в комиссии по расследованию зверств фашистских оккупантов, свели писателя в могилу.
Трудно сказать, что побудило Толстого вернуться в Советский Союз, но, судя по творчеству, возвращение он планировал загодя. «Аэлита», написанная за рубежом, — первая попытка купить билет домой, оправдаться перед новой властью. «Красный граф» смолоду отличался трудолюбием, он честно склепал удачный образчик коммунистической беллетристики, роман, который пришелся и к месту, и ко времени. Там было всё: и революция, и далекая планета, и рефлексирующий интеллигент, и простой рубаха-парень, и прекрасная любовь с печальным концом, и мудрые сентенции философов погибающей цивилизации, и, конечно же, красные уличные баррикады.
Петроградская странность
«В четыре часа дня, в Петербурге, на проспекте Красных Зорь, появилось странное объявление — небольшой, серой бумаги листок, прибитый гвоздиками к облупленной стене пустынного дома. „Инженер, М. С. Лось, приглашает, желающих лететь с ним 18 августа на планету Марс, явиться для личных переговоров от 6 до 8 вечера. Ждановская набережная, дом 11, во дворе”. Это было написано обыкновенно и просто, обыкновенным чернильным карандашом. Невольно Скайльс взялся за пульс — обычный. Взглянул на хронометр: было десять минут пятого, стрелка красненького циферблата показывала 14 августа». Алексей Толстой «Аэлита»
Книга охватывала все слои читателей: суровые пролетарии находили в ней бои и погони; чувствительные барышни — любовную мелодраму из высшего света и незамысловатый коммунистический «секс как стакан воды»; поклонники фантастики — продвижение идей Циолковского. А самым неожиданным ходом оказалась художественная правда соцреализма, как выразились бы критики. Толстой описал путешествие на Марс так достоверно, словно оно происходило на самом деле.
Кадры из кинофильма «Аэлита», 1924 год. Режиссер Яков Протазанов
Фото: avanage.ru
Несколькими скупыми строчками автор передал атмосферу запустения умирающего города, в котором возможны любые безумства. Это Питер беспризорников и грабителей, демобилизованных и чекистов, доживающих век «бывших» и молодой шпаны, жаждущей места под солнцем. Питер позднего Гумилева и наивной Одоевцевой, республики ШКИД и Смольного, Большого Дома и Дома Искусств. Росчерк пера там решал жизнь и судьбу, «Яблочко» мешалось с «Вальсом Цветов», голодные ученые ставили безумные опыты, бывшие фронтовики искали, куда приспособить себя в мирной жизни. И объявление о старте корабля на Марс не удивило бы горожан — и не такое видали!
Марс краснознаменный
«— Никто из вас оттуда живым не вернется. Это вы помните. Идите. Пять тысяч марсиан одною глоткой закричали: — Айяй! — развернули огромные зонтики с надписями и пошли умирать». Алексей Толстой «Аэлита»
Марсианская часть истории с точки зрения литературоведа наиболее интересна. Хитрец Толстой, пользуясь малограмотностью массового читателя смешал адский коктейль из антропософских воззрений, несуществующих Хроник Акаши и общеевропейского ощущения «Сумерек богов», заката привычного мира. Он оказался прав — времена действительно необратимо изменились.
Без визита бешеных русских Марс продолжал бы тихо истлевать, как старинное платье на чердаке. Жители Тумы, потомки синекожих Магацитлов, эмигрантов с земной Атлантиды, и отпрыски краснокожих аборигенов-аолов растили бы кактусы подле немногих уцелевших каналов, перечитывали ветхие свитки, бродили в лабиринтах царицы Магр и курили бы красноватую хавру, что дает дивные сны. И смотрели бы на далекие контуры Гео Тацетл, нашей с вами Земли.
Появление грубых пришельцев взорвало их хрупкий мир. Инъекция свежей крови подхлестнула умирающую расу, побудила к взрыву сопротивления естественному порядку вещей — так агонизирующий больной вскакивает с кровати. Мощный эрос очаровал марсианских женщин. Нежная красавица Аэлита полюбила не рефлексирующего старого инженера, а саму жизнь, энергичную, горячую силу, и отдалась силе, зная, что наказание — смерть.
Революция неизбежно вела марсиан к гибели и поражению. Возможно, Толстой выразил подсознательную мечту о гибели того общества, которому намеревался служить; возможно, воссоздал аллегорию «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем». Эзопов язык вообще свойственен Толстому, достаточно вспомнить «Буратино» и галерею портретов Серебряного века.
Герои романа провалили революцию, прилетели ни с чем, ничего не добились и возвращаться на Марс не стали. И никакой грустный голос Аэлиты в динамиках здесь не помог — у сыновей Неба достаточно дел на Земле.
Печальный эпилог
«Благодарю тебя за жизнь. Ты сжег мой разум. Ты вернул меня в тысячелетия хао, во влагу жизни. Благодарю тебя за смерть, муж мой!» Алексей Толстой «Аэлита»
Роман был опубликован в журнальном виде в 1922 году и на следующий год отдельной книгой. Он пришелся ко двору. Советских девочек стали называть в честь прекрасной дочери Тускуба, мальчишки строили на пустырях летательные аппараты, а взрослые мечтали хоть ненадолго слетать к гостеприимным марсианам. В 1924 году Протазанов снял фильм «Аэлита», ставший классикой кинематографа. Но ничто не вечно под луной: роман не терял популярность, а вот акценты пришлось сместить.
К середине 1930-х годов целомудрие стало модным, махновское прошлое у положительного героя книги делало фантастику полностью нереальной, а за Хроники Акаши вкупе с размышлениями о Мировом Духе можно было и путешествие совершить — не на Марс правда, но далеко и надолго.
В 1937 году Толстой переработал рукопись для Детгиза. Убрал философские монологи и теософские измышления, вычеркнул эротические моменты, подправил прошлое бывшего махновца и сделал из популярного романа образцово-показательную советскую повесть для подростков. Краткость — сестра таланта: в сокращенном виде повесть выдержала десятки изданий и до сих пор остается вполне читабельной.
Минули годы, эпоха сменилась еще раз. Соберись Лось на Марс в XXI веке, ему пришлось бы претерпеть молебен и святую воду, гордо нести рекламу «Кока-Колы» и писать посты в Твиттере с селфи на фоне горящего Дома Совета. Или не пришлось бы — герои Толстого обладали огромной степенью внутренней свободы, они поступали как считали нужным, не спрашивая советов ни у партии, ни у правительства. Что им, выжившим в котле революции, какая-то там реклама?
Пожалуй, именно этот посыл остается у книги после того, как с текста слетает шелуха идеологии и мутная пена дней. Имеешь скафандр — готов путешествовать. Хочешь на Марс — строишь корабль и летишь. Или, по крайней мере, эмигрируешь в свою внутреннюю Туму, где нет места чужим, навязанным правилам и законам, оставляешь Землю наедине с нарастающим по всем фронтам оголтелым безумием. «Я вас предупреждал. Проклятые вы дураки» — так просил написать на могиле Уэллс.