История попаданчества
Большинство исследователей сходятся в том, что первым попаданческим текстом в истории мировой литературы был неустаревающий сатирический роман Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889). Здесь в наличии все приметы жанра, ныне составляющие его канон: герой перемещается между мирами необъяснимым образом (после удара ломом по голове), а оказавшись в незнакомой обстановке (Англии времен легендарного короля Артура), не теряется и начинает учить средневековых недотеп жить по-американски. Для Марка Твена этот роман был поводом поиронизировать одновременно и над предрассудками европейского сословного общества, и над одномерностью американской индустриальной цивилизации. Но открытые им приемы обрели новую жизнь в текстах американских писателей-фантастов. Типичный попаданец — Джон Картер из Вирджинии, главный герой марсианского цикла патриарха бульварной фантастики Эдгара Райса Берроуза. Лихой ковбой, скрываясь от индейцев, прячется в загадочной пещере, засыпает и просыпается на Марсе, населенном разноцветными и кровожадными расами, ведущими войну всех против всех. Еще один примечательный попаданец — Джон Гордон из классической космической оперы «Звездные короли» (1947) Эдмонда Гамильтона. Ветеран Второй мировой войны, тяготящийся серостью мирной жизни, участвует в эксперименте по обмену сознанием с принцем галактической империи Зартом Арном из невообразимо далекого будущего. Гордон (в теле принца) оказывается втянут в межзвездную разборку и в итоге спасает мир, применив «Разрушитель» — оружие, уничтожающее пространственно-временной континуум. В сиквеле «Возвращение на звезды» (1969) Гордон прибывает в далекую галактику уже в собственном теле и страдает от того, что его, подлинного спасителя мира, не узнают ни друзья, ни враги. Характерно, что антураж дилогии Гамильтона был одним из источников вдохновения Джорджа Лукаса при создании мира «Звездных войн».
Тему изменения истории в результате действий попаданца впервые раскрывает Лайон Cпрэг Де Камп в романе «Да не опустится тьма!». Археолог Мартин Пэдуэй из-за удара молнии непостижимым образом оказывается в Риме 535 года от Рождества Христова, находящемся под властью остготов. Подобно твеновскому янки, он начинает использовать знания человека ХХ века для улучшения жизни варваров и заодно решает большую историческую задачу: спасти Италию от череды войн и прихода «Темных веков», помогая остготам отбиться от соседей — прежде всего, Византии. В книге есть намек: археолог отправляется в прошлое из фашистской Италии; исправив прошлое, сделав его более прогрессивным, возможно, он отменяет и грядущее появление Муссолини.
Исправляя историю
Расхожий штамп отечественных книг о попаданцах — приход героев на помощь Сталину. Попаданцы с помощью современных знаний помогают советскому диктатору разбить Гитлера еще в 1941 году или, напротив, не нарушая пакта Молотова-Риббентропа, совместно ударить по Америке. Для русских авторов характерны довольно реакционные взгляды: попаданцы исправляют прошлое всегда в сторону усиления диктатуры и великодержавности и никогда — в сторону ее смягчения. В одном романе Валерия Большакова «Диверсант №1» дух пожилого генерала НКВД Судоплатова переселяется в тело себя же молодого, чтобы убить Хрущева и тем самым не допустить десталинизации. Кому же помогают попаданцы у англо-американских фантастов?
Наиболее популярное направление — помощь Конфедерации во время американской Гражданской войны. Однако, несмотря на симпатии авторов к «старому доброму Югу», никто из них не берется утверждать историческую правоту рабовладельцев. Крайне примечательная книга в этом плане — «Ружья Юга» (1992) Гарри Тертлдава. Южноафриканские радикалы из белой расистской организации Движение сопротивления африканеров отправляются из 2014-го (когда изобретена машина времени) в 1864-й и привозят с собой груз АК-47 для армии южан. Их цель — спасти рабовладельческое общество ради доминирования белой расы. Генерал Ли охотно принимает помощь буров-африканеров, громит армии северян и берет в плен Линкольна. Но тут начинается самое интересное: расизм фанатиков из будущего выглядит дико даже в условиях рабовладельческого Юга, где отношение к чернокожим было патриархально-покровительственным. Автор высмеивает искусственный традиционализм и реакционные утопии, скроенные якобы по заветам предков. Дальше — больше: в руки генерала Ли попадает книга по истории Америки из будущего, из которой он узнает, что расизм и рабовладение — тупиковая ветвь цивилизации. Чтобы вывести Конфедерацию на путь прогресса, став ее президентом, Ли перенимает идеи своего противника Линкольна и начинает борьбу за отмену рабства — планы попаданцев рушатся. (Стоит сделать ремарку, что фантастоведы относят произведения, где герои — это сознательные попаданцы, отправляющиеся в прошлое через машину времени, к отдельному субжанру «хроноопера»).
Фрагмент обложки книги Лайона Спрэга де Кампа «Да не опустится тьма!»
У Тертлдава есть также цикл из 11 романов, известный как «Таймлайн-191» — альтернативная история, в которой существуют две Америки после победы Конфедерации в Гражданской войне. Романы охватывают эпоху от 1865-го до 1945 года. Север и Юг продолжают нещадно воевать: в Первой мировой войне Конфедерация терпит поражение, и на фоне гиперинфляции и роста расизма к власти приходит свой Гитлер — Джейкоб Физерстон. Он развязывает в 1941-м новую мировую войну: атомными бомбардировками уничтожаются Петербург (Россия остается монархией), Лондон и Париж, а на Юге идет геноцид чернокожего населения с лагерями смерти и газовыми камерами. По итогам войны Конфедерация терпит поражение и поглощается Севером.
Провалом заканчивается и попытка американского расиста, экспортирующего военные технологии из будущего ради победы Конфедерации, в романе Гарри Гаррисона «Время мятежника». Планы попаданца рушит другой попаданец — чернокожий правительственный агент, отправляющийся в рискованной погоне в самое сердце рабовладельческого Юга и обезвреживающий антагониста.
Не остаются в забвении и твеновские мотивы: в цикле романов Дэвида аб Хью «Артур-полководец» (1994) в прошлое отправляется женщина-агент Ирландской республиканской армии, чтобы убить короля Артура и уничтожить Великобританию. Чтобы помешать плану, в прошлом оказывается британский «Джеймс Бонд», переносящийся в тело рыцаря Ланселота. Впрочем, Англия, в которой оказываются попаданцы, сильно отличается от описанной в романах сэра Томаса Мэлори — король Артур и его двор скорее похожи на древнеримских вельмож, чем хрестоматийных рыцарей Круглого стола.
Скептичные попаданцы
Если в российских попаданческих романах распространено шапкозакидательское отношение к вмешательству в ход истории (в духе «ура, наши идут!»), американские писатели оценивают изменения истории скептично. Классическим примером служит рассказ Рея Бредбери «И грянул гром», в котором гибель бабочки в доисторическом лесу из-за вмешательства попаданцев приводит к фатальным переменам. С тем же посылом написан недавний роман Стивена Кинга «11/22/63» (2011). Главный герой, школьный учитель Джейк Эппинг, случайно обнаружив временной портал, отправляется в прошлое, чтобы спасти президента Джона Кеннеди от покушения. Он выслеживает предполагаемого убийцу Ли Харви Освальда, попутно находит в прошлом любовь и спасает президента. Вернувшись в свое время, Джейк обнаруживает мир в состоянии ядерного постапокалипсиса: спасенный им Кеннеди развязал Третью мировую, отравившую планету радиацией, поэтому незадачливому попаданцу приходится вернуть все на круги своя.
Интересная игра с линиями времени есть и в романе «Искупление Христофора Колумба» (1996) Орсона Скотта Карда. Автор показывает две альтернативные версии развития человечества. В первой Колумб отказывается от поисков морского пути в Индию и не открывает Америку, увлекшись вместо этого освобождением Константинополя от турок; в итоге индейские цивилизации Америки без вмешательства европейцев вырастают в агрессивно-экспансионистскую империю, которая уничтожает Европу. Во второй временной линии Колумб открывает Америку и дает старт столетиям колониальных войн, геноцида и в конечном счете гибели Земли в очередной мировой войне. Попаданцы из будущего пытаются корректировать действия Колумба, чтобы в будущем возникла более гуманная цивилизация (что им, к слову, удается).
Удивительно, но попаданческий мотив может стать поводом для вполне серьезных размышлений о судьбах цивилизации и этичности грубого вмешательства в ход мировой истории. Страсть же к бездумному и безответственному социальному экспериментаторству, которую охотно демонстрируют отечественные герои-попаданцы и их творцы, — серьезный симптом травмы российского общества, остро переживающего «величайшую геополитическую катастрофу ХХ века». Остается надеяться, что мы избавимся от этих постсоветских комплексов. Если только не вмешаются попаданцы.