Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Адольф Лоос — венский архитектор, родившийся в 1870 году, поэтому он успел поработать и до Первой мировой войны, и после — в двух совершенно разных эпохах. При этом он довольно жестко критиковал современную ему архитектуру Вены начала XX века.
После Австрийской революции 1918—1919 гг. Лоос стал главным архитектором Вены и недолго занимался социальным жильем, но после 1924 года вернулся к проектированию и строительству частных вилл и дизайну интерьеров. Благодаря своим работам (и теоретическим трудам) Лоос заслужил прозвище отца современного дизайна.
Приступая к книге «Орнамент и преступление», для начала стоит разобраться, о чем идет речь. Это провокационное название относится к небольшой статье Адольфа Лооса, в которой нет ни слова об архитектуре. Но под этим же названием выходили и сборники его статей, посвященных архитектуре. Состав этих сборников зависел от издателя и редактора, то есть отдельной неизменной книги с таким названием не существует*По-русски выходило издание: Адольф Лоос. Орнамент и преступление /Перевод с немецкого Эллы Венгеровой. М.: Strelka press, 2018.. Литературная деятельность Лооса довольно фрагментарна, но, безусловно, очень интересна. Мы поговорим о конкретной статье про орнамент и про мысли Лооса об архитектуре в целом, которые он так или иначе излагает в разных статьях.
Все его статьи довольно неожиданны, провокационны и злы, он резко критикует коллег, из-за чего считается, что у Лооса был скверный характер, ведь в архитектурной среде есть негласное правило: не критиковать своих, нам и так достаточно критиков.
Само название «Орнамент и преступление» — провокация. Соединение таких разных понятий в одном заголовке настолько поражает, что читатель делает поспешный вывод: Лоос хочет сказать, что орнамент — это преступление, изготавливать орнаменты — преступление; я лично знаю людей, которые уверены, что статья Лооса называется «Орнамент — это преступление». Нет, нет и нет! В статье речь идет о том, что орнамент соответствует определенной фазе развития человечества. Нет ничего плохого в том, чтобы проходить определенные стадии развития, проблемы возникают только тогда, когда вы возвращаетесь к предыдущим стадиям и не понимаете смысла того, что делаете.
Малыш, ползающий по комнате, — норма, взрослый, который начнет ползать по полу, вызовет вопросы. Лоос приводит жестокий пример с каннибалами, для которых убить и съесть врага — норма, это не делает их преступниками. Для условного Средневековья убить — норма, а вот съесть — уже нет. В наше время и убийство считается дикостью и преступлением. Древний человек наносил на себя орнаменты-татуировки, делая первые шаги в области искусства, но в современном Лоосу мире татуировка — это признак маргинального, преступного мира, как бы шаг назад.
Мысль Лооса заключается в том, что на определенной стадии развития технологий, к которой, по его мнению, человечество пришло к началу XX века, нанесение орнаментов вручную тоже является подобным регрессом, преступлением и против художника, чье время тратится столь бессмысленно, и против заказчика — подобное украшение увеличивает стоимость вещи, но не делает ее лучше функционально. В статье «Орнамент и преступление» речь идет в основном о предметах одежды и домашнего обихода, которым дополнительные «красоты» не добавляют функциональности, но требуют несоразмерных трат, а значит, являются бессмысленными.
«Орнамент, утеряв всякую органическую связь с нашей культурой, перестал быть средством ее выражения. Орнамент, который создается в наши дни, не является больше произведением живого творчества определенного общества и определенных традиций; то растение без корней не способное расти и размножаться»*Перевод В. Г. Калиша.
Лоос ничего не имел против орнаментов там, где они уместны, он был не против ручной кропотливой работы в произведениях искусства; речь шла о том, что бытовые предметы должны быть не произведениями искусства, достойными дорогой ручной работы, а просто функциональными и удобными вещами. Более того, Лоос считал, что орнамент, нанесенный машинным способом на штукатурку, гораздо лучше, чем имитация облицовки. В статье «Принцип облицовки» (1898) Лоос пишет о недопустимости имитации одного материала другим и утверждает, что орнамент на штукатурке гораздо честнее нарисованной кирпичной кладки.
Но провокация Лооса удалась!
Многие прочитали его статью как призыв отказаться от орнаментов и ручного, и машинного изготовления, отказаться от архитектурных деталей вообще и стремиться к полному отсутствию каких-либо внешних признаков технологии производства. Действительно, в других своих статьях Лоос критиковал чрезмерное увлечение фасадными украшениями, не имеющими отношения к архитектуре; говорил, и в довольно резком тоне, что такие фасады «наклеены» на конструкцию, являются, по сути, потемкинскими деревнями (см. его статью «Потемкинский город», 1898). И эти статьи Лооса, и построенные им здания были восприняты как возмутительное нарушение основ архитектуры.
Однако после Первой мировой маятник качнулся в другую сторону — и статья Адольфа Лооса «Орнамент и преступление» была поднята на щит в качестве аргумента в пользу отказа от любых излишеств, ручного или машинного производства, функциональных и нефункциональных деталей, уместных и неуместных украшений. Вместе с водой был выплеснут и ребенок — архитектура модернизма отказалась от любых украшений (хотя орнамент предполагает повторяющийся рисунок, а вовсе не всякое изображение) и, более того, попыталась отказаться от архитектурных деталей в целом. И статьи Лооса сыграли в этом не последнюю роль.
Тем не менее Лоос нигде не призывает отказаться от функциональных архитектурных деталей, он выступает лишь против того, что не связано с функцией архитектуры, ее конструкцией и смыслом.
Давайте посмотрим на самое знаменитое и скандальное здание Лооса — дом на Михаэлерплац в Вене, построенный в 1911 году, который сейчас известен как Looshaus.
Анастасия Головина
Это семиэтажное здание, три первых этажа которого отделаны зелено-серым мрамором, а четыре верхних оштукатурены и практически лишены деталей. От жителей Вены оно получило прозвище «Дом без бровей» — за то, что на его окнах отсутствуют привычные взгляду наличники. На фасаде и в самом деле отсутствуют любые гипсовые украшения, тем более орнаменты.
Однако экстерьер дома содержит много архитектурных деталей: верхний антаблемент, промежуточный антаблемент между двумя частями, цоколь, а кроме того, фасад, выходящий на площадь, украшен колоннами дорического ордера — с базами, энтазисом и капителями. Колоннами же оформлены и окна второго и третьего этажей.
Получается, что Лоос использует логичные и функциональные архитектурные детали, а также возможности естественных материалов — в данном случае мрамора. Отказываясь от искусственного и повторяющегося орнамента, он предлагает зрителю богатейшие текстуры натурального камня.
Более того, Лоос считает себя продолжателем венской традиции домостроения, в рамках которой все орнаменты и украшения изготавливались вручную, а значит, были доступны только очень богатым заказчикам.
«Я выбрал настоящий мрамор, потому что ненавижу любую имитацию, и постарался максимально упростить оштукатуренную поверхность, потому что жители Вены тоже строили просто. Только феодал мог позволить себе сильные архитектурные элементы для дворца»*Перевод наш. — А. Г..
(Из «Письма о доме на Михаэлерплац», 1910)
Но почему-то общественность совершенно не разглядела тут ни традицию, ни логику архитектурных деталей, ни красоту текстур. В этом были равно согласны как буржуазные обыватели Вены 1911 года, так и те, кто впоследствии, прикрываясь искаженным лозунгом «Орнамент — это преступление», продолжал реализовывать свои амбиции в создании новых стилей.
Гораздо более важной, чем мысль о том, что человечество давно переросло орнамент, мне видится другая идея Лооса, оставшаяся незамеченной широкой общественностью: он предлагает относиться к архитектуре как к предмету обихода, а не как к искусству.
Что такое искусство в классическом понимании? Это нечто, от соприкосновения с чем мы меняемся — переживаем катарсис, становимся немного другим человеком, понимаем о себе или об устройстве мира нечто новое. Мы специально идем за этим в театр, или на концерт, или в музей — для того, чтобы соприкоснуться с искусством. Архитектура же окружает нас со всех сторон. Она не может быть искусством — нам просто не хватит душевных сил все время воспринимать ее как соприкосновение с духовным началом.
«Произведение искусства предлагается миру, хотя в нем может и не быть надобности. Дом удовлетворяет конкретную потребность. Произведение искусства не несет ответственности ни перед кем, а дом несет ответственность перед всеми и каждым. Произведение искусства стремится вырвать человека из привычного уюта. Дом должен служить этому уюту. Произведение искусства революционно, дом консервативен».
«Художник должен служить только самому себе, архитектор — всеобщему благу. Но смешение искусства и ремесла нанесло человечеству бесконечный вред. Из-за этого смешения человечество перестало понимать, что такое искусство. С бессмысленной яростью оно преследует художника, и тем самым не дает ему творить»*Перевод Эллы Венгеровой..
(Из статьи «Архитектура», 1910)
Лоос критикует архитекторов Вены начала ХХ века и их предшественников за гордыню. За попытки превратить каждое здание в произведение искусства и прославиться, вместо того чтобы подумать о тех, кто будет этим зданием пользоваться. В его довольно резких по отношению к архитекторам текстах хорошо видна забота о людях; например, Лоос писал о том, что хороший дизайн не может включать в себя одинаковые стулья — люди разные, кто-то выше, кто-то ниже, у кого-то болит спина, у кого-то ноги, поэтому стулья должны быть разной высоты, с разными спинками, а одинаковые стулья — это красота ради красоты, но не забота об удобстве.
Если посмотреть на интерьеры, спроектированные Лоосом в 1910-х годах, то мы увидим очень уютные пространства — небольшие, теплые благодаря большому количеству натурального дерева, с использованием текстиля: ковров, скатертей, обивок мебели с вытканным на них орнаментом (потому что орнамент предполагается самим процессом производства тканей). Интерьеры, выполненные Лоосом после Первой мировой войны, немного попроще, но тоже включают карнизы, филенки, цоколи, натуральное дерево и камень в отделке.
Чем меньше внимания будет привлекать архитектура, чем неприметнее она будет сливаться с фоном, тем больше пространства получат люди для других мыслей и чувств. Именно эта идея Лооса в середине XX века будет подхвачена минималистами и превращена в лозунг less is more. Впрочем, эту идею тоже довольно быстро доведут до абсурда — Лоос ведь говорил о фоновых, не привлекающих внимание зданиях, а не о больших однородных поверхностях из бетона или стекла, которые мало того что привлекают внимание, так еще и не могут дать пищи ни глазам, ни разуму — в отличие от деревянной текстуры.
Адольф Лоос иногда пишет удивительные вещи, как будто заглядывая в будущее и пытаясь предвидеть проблемы, с которыми мы сталкиваемся в современном мире. Так, он предостерегает от движения в сторону общества потребления и пишет о том, что главным критерием мебели (да и архитектуры в целом) должны быть добротность и долговечность.
«Материал и труд имеют право сохранять свою ценность всегда, несмотря на любые новомодные течения»*Перевод Эллы Венгеровой.
(Из статьи «Руки прочь!», 1917)
Предвосхищая некоторые процессы в архитектуре, он тем не менее вовсе не был революционером, каким его пытаются представить. Проблемы архитектуры и дизайна, о которых писал Лоос, никуда не делись, многие его статьи по прежнему актуальны, ручной труд по-прежнему ценится мало, архитекторы и дизайнеры работают ради красивой картинки в журнале, а не ради удобства потребителя, а технологии XX и XXI веков подарили нам множество новых материалов, способных имитировать текстуру камня или дерева, — создавая не просто навязчивый повторяющийся орнамент, невозможный в природе, но и обманную среду обитания. Именно против этого Лоос и выступал в своих статьях.