Не всегда почетное, но неизменно заметное место в книжной свите издревле занимал чтец — тот, кто становился голосом и телом книги. В Древней Греции чтецы-анагносты (греч. anaginoskein — прочитывать) из числа образованных рабов развлекали посетителей бань и на пирах в знатных домах. Читали лирику, любовные истории и даже небольшие трактаты. В «Теэтете» Платона философ Евклид вызывает мальчика-раба прочитать записанный диалог Сократа. Были и писатели-анагностики, сочинявшие тексты, предназначенные только для декламации.
Гедонистическое чтение перешло и в Древний Рим. Как рассказывает Светоний в «Жизни двенадцати цезарей», анагностов привечал император Август — они лечили его от бессонницы. Образ фригийского юноши Амианта, личного анагноста супруги Августа, выведен в романе Пьера-Амброзию Курти «Под развалинами Помпеи» (1874).
При Августе сложилась также практика публичных чтений — рецитаций (лат. recitatio — чтение вслух). Ввел ее полководец, литератор и большой ценитель книг Гай Азиний Поллион. Читались и давно написанные произведения, и новые — так что рецитации в то время были кратчайшим мостиком между писателем и читателем.
Вначале рецитации собирали узкий круг знатоков и могли проходить в отсутствие сочинителя. Посылая Аттику свой трактат «О славе», Цицерон просит его «отметить избранные места», чтобы Сальвий, анагност Аттика, «найдя хороших слушателей, прочитал их хотя бы на обеде». Затем на рецитациях все чаще выступают сами авторы, совмещая творческую роль литератора с прагматической функцией чтеца. Когда Вергилий представлял фрагменты «Энеиды», среди почетных гостей был Август, которому так понравилась еще незавершенная поэма, что он осыпал Вергилия почестями, которых тому хватило до конца жизни.
Публичные чтения фактически заложили основы литературной критики. «У меня два основания для рецитаций: во-первых, из страха перед слушателями я особенно постараюсь, во-вторых, меня поправят, если где-то пристрастие к своему творению меня подведет», — признавался в одном из писем Плиний Младший, в целом удовлетворенный разбором своих текстов: — Я нашел тех, кто поделился со мной богатством своего разумения».
Со временем рецитации перестали быть элитарной практикой, аудитория расширялась, но интерес угасал. Жаркие дискуссии сменились вежливыми комплиментами скучающей публики. «Любой бездельник, которого уже давным-давно пригласили и неоднократно напоминали о приглашении, или вовсе не приходит, или если и приходит, то жалуется, что потерял день», — сетовал тот же Плиний Младший. А язвительный Марциал в одной из эпиграмм послал приятелю шейный платок — затыкать уши на рецитациях. Тогдашняя мода на платки (лат. focalia) среди писателей возникла из потребности защищать горло от хрипоты во время долгих чтений.
С распространением христианства анагносты превратились в чтецов молитв и текстов священного Писания на богослужебных собраниях. Начиная уже с апостольского периода, представители этой «профессии» служили также проповедниками, а еще растолковывали непонятные места в священных текстах. Миссия анагностов считалась означенной свыше, ибо сказано в Апокалипсисе: «Блажен читающий и слушающие слова пророчества…» Высоки были и профессиональные стандарты. Согласно памятнику II в. «Canones ecclesiastici», при назначении чтеца необходимо было тщательно разузнать, «не болтун ли он, не пьяница ли, не наклонен ли к смехотворству, вообще добрых ли он нравов». Особая молитва поставления во чтеца испрашивала на него «Дух Святой, Дух пророческий». При разделении кружечного сбора между клириками чтец получал «долю едину — в честь пророков». Раннехристианский писатель Коммодиан называл чтецов «цветами в народе», «светильниками Христовыми».
К середине III в. статус анагностов изменился: римский папа Корнелий назначил им место наравне с заклинателями и привратниками. Изменились и профобязанности: только механическое чтение — ничего более. Со временем анагностов вовсе свели к низшему разряду клириков, определив в подчинение диаконам. Однако им все же удалось оставить памятный след в истории: когда при императоре Диоклетиане изымались списки христианских текстов, именно чтецы стали их ревностными защитниками и бережными хранителями.
В Новое время анагносты остаются в узких рамках религиозных практик, а на публичную сцену выходят светские фигуры: чтецы придворные, чтецы в частных домах, уличные чтецы. Будет преувеличением назвать придворных чтецов отдельной институцией, но вполне правомерно говорить об иерархии, которая определялась их функциями. Высшую ступень занимали чтецы-секретари, в чьи обязанности входило ведение деловой документации, в том числе устное оглашение официальных текстов.
Слева: Брайтон Ривьер. Обязательное образование. Справа: Чарльз Бертон Барбер. Читатели
Фото: public domain / nevsepic.com.ua
Чтецы для увеселения выбирались обыкновенно из числа слуг, что развлекали государя и придворных в часы досуга и перед сном. Такими чтецами бывали и сановные особы — например, Федор Толстой — майор гвардии Преображенского полка. Его чтением была так увлечена Екатерина II, что однажды подарила супруге Толстого бриллиантовые серьги.
Известны и выдающиеся в своем роде чтецы-универсалы. Вспомнить хотя бы маркиза Джироламо Луккезини — одновременно исполнителя дипломатических поручений, библиотекаря и чтеца-декламатора Фридриха Великого. Или Ивана Бецкого, личного секретаря той же Екатерины и ее ежевечернего чтеца. Правда, на склоне лет Бецкой был лишен этого звания. «Мой чтец становится старым; начинает читать невнятно, и его клонит в сон», — сетовала императрица в письме барону Гримму.
Подражая обычаям двора, аристократия тоже обзаводилась персональными чтецами из грамотных слуг. Знаменитый дневник английского чиновника Сэмюэла Пипса о повседневной жизни лондонцев содержит примечательные записи: «мой мальчик Том читал мне, пока я не уснул» (1666); «велел мальчику читать мне жизнеописание Юлия Цезаря, а потом трактат о музыке Декарта, который я совершенно не понимаю» (1668). Последнее признание раскрывает культурный месседж и поведенческую установку эпохи: чтение вслух как способ демонстрации социального статуса, эстетического вкуса, благородства манер не только в публичном пространстве, но и в приватной обстановке.
С XVIII века Европу охватывает бум салонного, а затем и семейного чтения. Здесь стяжали недолгую, но яркую славу чтецы «не в службу, а в дружбу», чьи имена по большей части неизвестны, но типические образы представлены в литературе и живописи. Чтец — одна из центральных фигур и многолюдного светского раута, и камерной гостевой вечеринки, и домашних посиделок у камина.
Россия позапрошлого столетия запомнила как выдающегося чтеца Алексея Писемского, ныне известного в основном только как литератора. Прозаик и актер Иван Горбунов с восторгом вспоминал, как Писемский искрометно читал его «Плотничью артель» на вечере у издателя Краевского. Возникла петербургская салонная «мода на Писемского», не было отбоя от приглашений на литературные чтения, куда он часто отправлялся вместе с Горбуновым. «Мы с тобой точно дьячки, нам бы попросить митрополита, чтобы он разрешил стихарь надеть», — однажды шутливо заметил Писемский.
Неграмотных просвещали чтецы в воскресных школах; уличные чтецы за небольшую плату помогали разобрать объявления и документы, иногда выступали декламаторами лубочных сочинений. Последние, кстати, стремились вытеснить основанное Львом Толстым и Владимиром Чертковым издательство «Посредник», что вызвало к жизни еще одну специализацию чтеца — изучение читательских вкусов и апробация авторских произведений. Пока волонтеры опрашивали продающих книги по деревням офеней, наемные чтецы работали с «фокус-группами» из простонародья, декламируя фрагменты новых сочинений, — и уже после такой проверки-обкатки рукописи направлялись в печать.
В конце XIX — начале XX вв. в Европе была весьма востребована профессия «живой лектор». Работники заводов и фабрик, усыпляемые монотонным ритмом поточного производства и боящиеся уснуть во время смены, нанимали вскладчину людей для чтения вслух. Чтение повышало производительность труда и скрашивало суровые будни.
Уникальна в своем роде профессия Lector de tabaqueria — чтец на табачной фабрике, в залах для скрутки сигар. По сей день на госслужбе в должности чтецов на табачных фабриках Кубы числятся более 300 человек. Полтора часа в день читают вслух, остальное рабочее время посвящают подготовке к следующим читкам и обсуждению прочитанного с рабочими. В 2015 году кубинцы отпраздновали 150-летие этой профессии и по случаю юбилейной даты обратились в ЮНЕСКО с предложением внести ее в Список всемирного культурного наследия.
Ну а в других странах наемные чтецы из шумных цехов и душных конторок перебрались в роскошные гостиничные апартаменты для выполнения капризов состоятельных постояльцев. Нынче они трудятся в одной команде с обогревальщиками постелей, консультантами по наполнению ванн и тренерами улиток — есть и такие профессии. Услуга чтения на ночь предлагается, например, в некоторых отелях Лондона. В остальном же XX век не создал принципиально новых специализаций чтеца — его основная работа сводилась к сценической декламации и озвучке радиоспектаклей. Среди отечественных мастеров этого жанра — Дмитрий Журавлев, Михаил Ульянов, Ростислав Плятт, Сергей Юрский, Артем Карапетян, Евгений Терновский.
Современность переосмыслила роль чтения вслух — оно стало одной из самых заметных тенденций и актуальных практик. Только если в древности текст «забирал себе» голос декламатора, то сейчас наоборот: чтец присваивает «голос» текста, превращая в инструмент самопрезентации. Через книгу самовысказывается уже не только пишущий, но и читающий.
Новейшие стратегии громкого (уже почти официальный термин) чтения претендуют на статус самостоятельной институции. С одной стороны, художественная декламация востребована в формате аудиокниг. Тут современные звезды — Иван Литвинов, Александр Клюквин, Сергей Чонишвили. С другой стороны, активно развиваются неформальные практики, среди которых условно выделим два типа чтения — «продолжительное» и «состязательное». Самый популярный формат чтения продолжительного — литературный марафон. На воронежском фестивале «Платонов-фест» до упаду декламировали фрагменты платоновских произведений. В университетской библиотеке Томска восемь часов кряду читали «Понедельник начинается в субботу». Флешмобом по чтению вслух «Читает весь город, читает вся страна» было охвачено 42 российских города.
Актуальный формат чтения состязательного — литературный чемпионат — пришел в Россию из Америки через Европу, где подобные мероприятия проводятся еще с 1970-х. Самый известный чемпионат «Открой Рот» — организованный в 2011 году Михаилом Фаустовым — превращает в чтецкие площадки не только библиотеки, но клубы и кафе, улицы и площади, пляжи и крыши домов.
Популярны также ролевое и саунд-чтение, именуемые еще перформанс-читками. Здесь чтец уже актер, а не спортсмен. Один из самых успешных российских проектов ролевого чтения «Всем. Читать. Вслух» организован петербургским культурно-образовательным пространством «Охта Lab». Любой желающий может публично декламировать произвольно выбранные художественные произведения от имени кондуктора в час пик, усталого детского врача, болтливого таксиста, прочих неожиданных персонажей.
Не менее увлекательно и зрелищно саунд-чтение: на экран или просто на стену проецируются тексты, которые поочередно декламируются чтецами-непрофессионалами под музыкальный аккомпанемент. Синтез театра книги, актерского тренинга и курсов ораторского мастерства. Аудитория таких мероприятий напоминает пассажиров парижской подземки из романа Жан-Поля Дидьелорана «Утренний чтец», готовых с одинаковым интересом слушать отрывки из остросюжетных романов, технических инструкций, записных книжек. Но тут, в общем, без иронии: кто-то послушает инструкцию для пользования электродрелью в исполнении «Раскольникова» — глядишь, и до самого «Преступления и наказания» дозреет.
Проблема не в материале, а в отношении к подобным практикам. СМИ в один голос именуют их продвижением и поддержкой чтения, тогда как они имеют больше развлекательный, чем воспитательный характер. Однако настойчивые попытки выдать гедонизм за просветительство симптоматичны: появляются не только новые виды досуга, но и утверждаются новые формы мышления, поведения, конструирования реальности.
Еще более креативная придумка — чтение книг животным. Для собак и кошек уже есть одежная мода, высокая кухня — почему бы еще и не почитать им вслух? По мнению психологов, такие занятия повышают мотивацию детей к чтению и закрепляют читательскую привычку подростков.
Первыми зоочтением занялись американцы, организовав занятия в одном из собачьих приютов. Канадцы и финны соединили обучение с лечением — дети читают вслух специально подготовленным собакам. Англичане внедрили проект «Read 2 Dogs» для совершенствования техники чтения школьников. В 2014 году эта методика пришла и к нам: Центральная городская детская библиотека имени Гайдара разработала программу «Сказки для собак», библиотека «ГОРОД» запустила аналогичный проект «КниГАВ». Канистерапия в действии.
Известный сюжет живописи XIX века — малышка читает песику. Для художников это не более чем умилительная камерная сценка. Прежде «зоочтение» сочли бы в лучшем случае эксцентричной придумкой, в худшем — глупой затеей, и ведь все равно дети как-то же да обучались читать.
Пока не так популярно, но не менее эффектно рэп-чтение. Профессиональные чтецы-MC занимаются с желающими усовершенствовать технику и развить выразительность упражнениями в рэп-аранжировке, пересказами классических сюжетов в стиле хип-хоп. Детская социальная киностудия в рамках проекта «#Читай_Чётко» организовала для российских подростков цикл мастер-классов по рэп-чтению и открытых лекций поэтов, музыкантов, актеров. Центр интеллектуальных технологий Ивана Полонейчика пошел еще дальше — рэп-чтение школьных учебников для лучшего усвоения научных сведений и подготовки к ЕГЭ.
Логоцентричная древность ставила в центр мироздания слово — иконоцентричная современность поместила туда картинку. Речь подчиняется изображению, превращается в его обслугу. Сейчас люди жаждут зрелищ куда больше, чем скучавшие на рецитациях древние римляне, потому и ходят на литчемпионаты и саунд-чтения с большей охотой, чем на традиционные писательские вечера.
Сегодняшний интерес к громкому чтению и его культурный статус мотивированы прежде всего установкой на визуализацию текста, возможностью фото- и видеосъёмки. Перформатив «слово как поступок» трансформируется в перформанс «слово как зрелище». Фигура чтеца становится важнее процесса чтения, а чтец становится все дальше от читателя. Так что главным праздником должен стать World Read Aloud Day — Всемирный день чтения вслух. Требуйте сделать выходным днем первую среду марта.