Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Зимой в деревне скучно. Хорошо хоть библиотека есть. Наколол я с утреца дров, наносил воды из колодца да отправился к Виктору Сергеевичу, местному нашему библиотекарю. Авось посоветует чего почитать для соответствующего календарного настроения.
Пришел и говорю:
— Здравствуйте, Виктор Сергеевич.
А Виктор Сергеевич:
— Здорово. За книгами?
— Угадали.
А сам думаю: «Интересно, чего он мне предложит? Наверное, Гоголя — «Ночь перед Рождеством». А может, Диккенса — «Рождественскую песнь в прозе».
— Диккенса не жди, — словно угадал мои мысли Виктор Сергеевич, — здесь его отродясь не было. А вот Надгробный Камень найдется.
— Какой камень? — вздрогнул я.
— Ты, наверное, не помнишь, молодой еще. Была такая серия книжек, «Страшилки» называлась. И вот публиковался там парень по имени Том Б. Стоун. Но это если по-русски, а по-английски будет Tom B. Stone. А tomb stone — это и есть надгробная плита, ну или камень. Ну, то есть это у него был такой псевдоним. Сообразил теперь?
— Вроде как. А причем тут Диккенс?
— А притом. Взял как-то Камень «Рождественскую песнь», да и осовременил ее. Написал историю про мальчика Кристофера, который невзлюбил капиталистические зимние праздники из-за того, что очень уж они коммерциализированные — то покупай, это покупай, а если не хочешь, значит, ты какой-то не такой и вообще изгой общества. Одноклассники, представь себе, буллят мальчишку за то, что он карманные деньги не на хлопушки с бенгальскими тратит, а складывает в коробочку.
— Ну и дела, — говорю. — А привидения там есть?
— А как же. Только современные, в духе ужастиков девяностых: книжка-то у нас в 2000-м вышла, а у них — в 1996-м. Поэтому в школьном шкафчике Кристофера, ну, знаешь, где американские ученики свои учебники хранят, поселяется говорящий газик.
— Газик?
— Ага. Сейчас картинку покажу, — Виктор Сергеевич ловко снял с полки книгу под названием «Рождество с привидениями», открыл и продемонстрировал черно-белую иллюстрацию: дым в виде загадочного существа с томными губами и гигантским щупальцем.
Библиотекарь с удовольствием зачитал вслух:
«Какая-то зеленая струйка обвилась вокруг его запястья. Он вскинул голову. Его глаза округлились. Челюсть отвисла.
Красно-зеленый туман, клубясь, вылетел из шкафчика. Кристофер услышал звяканье цепей. Из тумана появились губы, они двигались.
— Кристофер, — прошептали губы. — Кристофер-р-р...»
— И чего эти губы от него хотят? — поинтересовался я.
— Ясное дело, перевоспитать. Научить праздники любить, чтоб не выделялся. Ну как, нравится? Берешь?
— Подумаю. Я вижу, Виктор Сергеевич, у вас тут с детской литературой все в порядке. Может, и комиксы есть?
— Обязательно. Старенькие, правда. Зато про зиму и Новый год. Вон, смотри.
Виктор Сергеевич указал на украшающий одну из библиотечных стен плакат: черепашки-ниндзя вместе с Эйприл едут по заснеженному лесу на тройке с бубенцами. На заднем плане виднеется что-то из области русского деревянного зодчества и Шреддер, превращенный в новогоднюю елку.
— Красиво.
— Еще бы. А на обратной стороне комикс напечатан, «Чудо-эликсир» называется. 1994 год.
Виктор Сергеевич открепил постер от стены, перевернул и стал показывать и рассказывать:
— Все началось с того, что заклятый враг черепашек Шреддер, наверняка также известный тебе как Ороку Саки или «консервная банка», украл из музея старинную русскую икону. Исследовав ее при помощи компьютера, он выяснил, что где-то в сибирской тайге монахи изобрели эликсир вечной молодости. А кто в мире черепашек мечтает быть вечно молодым?
— Не знаю. Сплинтер?
— Да нет! Неужели не догадался? Конечно же, Крэнг, этот злобный розовый мозг с глазами и ртом. Он отправляет Шреддера вместе с армией роботов в сибирский монастырь.
Тут Виктор Сергеевич процитировал Крэнга, очень похоже изображая его тоненький голосок:
«Итак, Шреддер, какие-то монахи в Сибири делают эликсир молодости из сосен и елей! Мне нужен этот эликсир, мне нужны все эти деревья! Бери отряд роботов, найди этих монахов, выруби хоть всю тайгу, словом, делай, что хочешь, но я должен стать единственным владельцем этого чуда! Кто владеет тайной бессмертия — владеет миром!»
— А черепашки?
— А они стараются им помешать. Но, слушай, дальше я не буду рассказывать, а то тебе читать будет неинтересно. Скажу только, что история важная и поучительная.
— Это почему же?
— Сам посуди: американские мутанты в содружестве с русскими монахами сражаются со злом — вот идиллия. Сразу видно, что комикс при Ельцине издали. Это нам, современным людям, наука: чтоб между народами мир был, не политики должны решения принимать, а простой народ. Как здесь — монахи и мутанты.
— А это у вас один-единственный комикс на всю библиотеку?
— Обижаешь. А про подшивки журнала «Микки Маус» забыл?
Виктор Сергеевич достал несколько толстенных томов и принялся с увлечением перелистывать страницы, населенные антропоморфными мышами, утками и прочими обитателями вселенной Уолта Диснея.
— Эх, журнал «Микки Маус», — вздохнул Виктор Сергеевич. — Смотри, 1990 год. Это еще Советский Союз был. Вон, Гуфи, Минни, Микки и Дональд. А внизу видишь, что написано?
Виктор Сергеевич зачитал:
«Дорогие советские ребята! Мы, герои Диснея, шлем вам горячий привет от детей Америки и надеемся, что станем вашими хорошими друзьями».
— Друзьями, — повторил Виктор Сергеевич. — А в 2011 году журнал закрылся, и привет. Ну как же так? Вот скажи, — обратился он ко мне, — разве друзья так поступают?
— Виктор Сергеевич, вы про Новый год обещали.
— Помню, помню. У них в декабре и январе всегда настроенческие номера выходили. Были в них и обычные истории, про подарки, про семейные ценности, а были и заковыристые. Так, где тут мое любимое... А, вот. Декабрь 1995 года, № 12. «Елки из пробирки».
— Чего?
— Как дети из пробирки — только елки. Смотри, тут Дейзи Дак и Винт Разболтайло отправились на елочный базар. Но елки в этом году стоят слишком дорого, все горожане возмущены. Вот Винт и придумывает штуку, которую называет «Жидкая елка». Капнул сыворотку в горшок, и в нем за одну секунду вырастает зеленая красавица. Причем совершенно бесплатно.
— Продавцам это, наверное, не понравилось?
— Еще бы. Винт здорово навредил их бизнесу. А тут еще и оказалось, что елки из пробирки — они слишком живые и шебутные. Теперь всему городу от их пения не заснуть.
— В общем, благие намерения опять привели куда-то не туда.
— И не говори. А вот другой комикс — тоже про изобретение, но это уже № 23 за декабрь 2001 года. Весь город засыпало снегом. Чтобы не возиться с лопатами, местный ученый, доктор Статик, конструирует чудо-пылесос, который телепортирует излишки замерзшей воды в параллельное измерение: прямо мечта коммунальщиков. Гуфи из любопытства засовывает голову в пылесос и исчезает. Микки отправляется на выручку — так начинаются их приключения в мире разумных рыб.
— Захватывающая история.
— А главное, какая длинная! На весь журнал. И вместо рекламных пауз — праздничные рубрики. Вот здесь, например, рассказывается, как сделать подарок своими руками. Бумажную рамку для фоток или карандаш, обмотанный цветными нитками. Хочешь? А вот рецепт зимнего паштета от Гуфи. Называется — «Не чихай».
— Здорово. А для взрослых, Виктор Сергеевич, получается, ничего нет?
— Как нет? Дарья Донцова есть.
— И все?
— А чем тебе Донцова не нравится? У нее, если хочешь знать, в свое время выходила настоящая новогодняя комедия про 31 декабря 1999 года. «Дворец» Поланского смотрел? Вот где-то так же, только интереснее.
— Как называется?
— «Покер с акулой».
Виктор Сергеевич снял с полки яркий томик, сходу открыл на нужной странице и зачитал длинный кусок:
«— Эй, — донесся из большой комнаты голос Сережки, — идите скорей, тут такой прикол!
Мы прибежали в гостиную и уставились в телевизор. С экрана на нас смотрел Ельцин.
— Я решил, — скрипучим голосом бормотал президент, — уйти в отставку.
Сережка захохотал.
— Ничего смешного не вижу, — пнула его Юля.
— Это же прикол, — веселился муженек, — двойник Бориса Николаевича, для хохмы показывают.
— Как похож! — изумилась Катя.
— Один к одному, — пробормотала я.
— Ой, умру со смеху, — ржал Сережка, — ну потеха...
Глядя на него, мы тоже заулыбались. Парень прав, кому придет в голову сделать своему народу такую пакость накануне Нового года.
Внезапно картинка сменилась. На экране появилось перекошенное лицо Марьяны Максимовской.
— Она тоже двойник? — простодушно спросил Кирюшка, но мы цыкнули на него и в ужасе стали слушать новости.
— Да уж, — пробормотал Серега, — этот Новый год нам запомнится на всю жизнь, без стола, с пельменями, на ящиках, да еще президент ополоумел».
— Ну как? — поинтересовался Виктор Сергеевич.
— Впечатляет. Сидят себе 31 декабря без мебели, без угощения, на их глазах история вершится, а донцовским героям все хиханьки. Есть в этом какая-то глуповатая сила духа.
— Ну вот и я говорю, комедия. Берешь?
— Беру, куда деваться. Жаль только, что у вас все старое такое. Даже Донцова.
— А зачем нам новое? Новое и в интернете можно почитать, — Виктор Сергеевич достал телефон. — Вот я недавно пьесу нашел современную, 2023 года. Это такая зимняя антиутопия, если хочешь, ссылку пришлю.
— Пришлите. А как называется?
— «Свидетели прямого эфира». Там про то, что во всем мире перестала греться вода, поэтому люди больше не могут пить чай и кофе, отапливать помещения, принимать ванну, ну и все такое. Из-за этого они начинают вступать в разные странные общества и секты, наряжаться в яркие костюмы, ставить друг другу памятники — в общем, очень необычно себя вести. Вот я тебе наугад зачитаю.
И Виктор Сергеевич зачитал:
«ТОВАРИЩ снимает руку у скульптуры и кладет ее в большой мешок. затем снимает другую руку.
она: господь всемогущий! ты что делаешь?!
товарищ: ну а как бы я ее сюда пронес?
она: сначала снимается голова! ты что, не в курсе кукольной этики?
товарищ: а?
она: голова делается в последнюю очередь. а снимается в первую. чтобы кукла ничего не чувствовала. ты же... голову сделал в последнюю очередь?
товарищ: д-да.
ОНА испытующе смотрит на ТОВАРИЩА. не выдержав ее взгляда, ТОВАРИЩ цепляет руки обратно и снимает голову. торжественно вручает ей. и продолжает снимать остальные части и складывать их в большой мешок».
— Кукольная этика?
— Мне тоже нравится, — сказал Виктор Сергеевич. — Надо это запомнить.
— А это чья пьеса?
— Драматургини одной. Зовут Электра Либерте.
— Драматургини? Такого слова нет!
— Зато смысл есть. А если есть смысл, должно быть и слово. Знаешь, кого цитирую?
— Кого?
— Робота Грохотуна из книжки «Пират против всей галактики» Дмитрия Емца.
— И эта книжка, конечно, тоже есть у вас в библиотеке?
— Есть. Принести?
— А «Рождественской песни», значит, нет? Может, все-таки посмотрите? Вдруг она куда-нибудь завалилась.
— Знаешь что! — Виктор Сергеевич рассердился. — Я ему как лучше хочу, из зоны читательского комфорта его вывожу за ручку, а он кочевряжится! Диккенса ему подавай! — Виктор Сергеевич достал откуда-то с верхней полки малое собрание сочинений английского классика и ткнул им меня в живот. — На! Так всю жизнь и просидишь в области привычного.
— Ну чего вы так переживайте, Виктор Сергеевич?
— Ничего. Иди домой.
Виктор Сергеевич записал в мою карточку «Рождественскую песнь» и вытолкал меня на улицу.
Я пошел домой. На душе было как-то тоскливо. И что это я, в самом деле?
Разве не слышал я от того же Виктора Сергеевича, что книги, как и люди, страдают от одиночества? Диккенсу хорошо — его много кто читает. А кто будет читать старые номера «Микки Мауса»? Или пьесы современных драматургов? Ведь если пьесу никто не прочтет, она будет плакать. Разве это хорошо? Кому это надо?
Я пришел домой, растопил печку дровами, которые наколол с утра, подогрел в чайнике воду, которую с утра носил из колодца, заварил чай, уселся поудобнее, открыл принесенную из библиотеки книгу на первой странице и прочитал:
«Вчера мне звонили многие ребята, и всем им отвечали, что меня нет дома. Это верно. Я пропадал целый день: у меня были важные дела на Северном полюсе.
Вы, ребята, не расспрашивайте меня — не могу вам сказать, что я там делал. Мой сын Александр просит меня сохранить все это в тайне, и он прав. Ему не хочется, чтобы еще кто-нибудь знал об этом.
Поэтому, пожалуйста, не читайте мой рассказ.
Я пишу его только для себя, просто, чтобы не забыть, как все произошло».
«Ну и хитрец же этот Виктор Сергеевич, — подумал я. — И не лень же ему было! Боюсь представить, у скольких книг он вот так поменял обложки, чтобы люди не читали то, что ожидают, а читали то, что не ожидают. Строго говоря, это безобразие. Зато книжкам не скучно. Да и мне, в общем, тоже».
Я продолжил читать сказки забытого румынского сказочника Октава Панку-Яшь, и, надо сказать, что они оказались очень даже ничего. Когда дочитаю, постараюсь рассказать вам про них, ребята. Может, как-нибудь в следующий раз.