1. Умерла Татьяна Никонова — журналистка, секс-просветительница, феминистская активистка. Wonderzine вспоминает ее статьи о сексе и половом воспитании, а еще рассказ о любимых книгах в традиционной рубрике «Книжная полка». Школа литературных практик также рассказывает о книгах, которые Никонова любила и считала важными в своей работе (от Урсулы Ле Гуин до Бетти Фридан и Наоми Вульф). На «Медузе» собраны воспоминания близких и коллег, «Новая газета» публикует некролог, написанный активисткой и поэтессой Дарьей Серенко: «Таня ставила вопросы сексуальных отношений, сексуальной безопасности и сексуального самовыражения как политические вопросы нашего общества. Таня снимала табу с обсуждения секса, потому что понимала, что табу и замалчивание часто приводят к ненависти и насилию. И с тем и с другим она тоже боролась. Когда создаешь язык описания, которого толком еще нет, когда последовательно нормализуешь то, что пока стигматизировано, то сталкиваешься со всеми последствиями такого первопроходства. Танину работу высмеивали и обесценивали (в том числе коллеги-журналисты), Таню оскорбляли, травили и преследовали много лет. Во многом благодаря ее десятилетней работе нас — других активисток и феминисток — сейчас больше поддерживают и слушают, а тема гендерного равенства и защиты женщин от насилия стала актуальной и важной в России».
2. Новый номер журнала «Флаги» целиком отдан номинантам на поэтическую премию «Цикада». Премия, учрежденная издательством «Русский Гулливер», рассчитана на авторов от 16 до 25 лет — таким образом, перед нами смотр нынешней молодой поэзии на русском языке, и картина получается достаточно многообразная: минимализм и визуальные работы Ерога Зайцве; постапокалиптика Артема Старикова; натурфилософские, варьирующие традиционную просодию тексты Софьи Дубровской; аналитическая, но отнюдь не безэмоциональная лирика Анны Родионовой; метапоэтические контркультурные манифесты Андрея Филатова и многое другое. Возникает мысль, что по аналогии с вирд-прозой (о которой была речь в прошлом выпуске) набирает обороты вирд-поэзия — работающая с метафизикой и социальными импликациями странного, с его принципиально неполной картографией. Не то чтобы тенденция была новой (вспомнить можно многое — от обэриутов до «новых эпиков»), но в последнее время она заметно растормаживается. Ну, вот, например, из стихотворения Василия Савельева о покупке нового тела в «Икее»:
в отделе кастомизации – удивленно! – выбери пол, возраст
и прочие радости: можешь быть, кем захочешь,
например, голливудской х…... или куклой,
легкомысленным стариком-извращенцем,
даже ветвистым кустом.
3. Еще одно большое журнально-сетевое обновление — пятнадцатый номер «Артикуляции». Среди прочего здесь — стихи Александра Моцара («Вечер скользит улиткой. / Изнутри освещен / Улыбкой / Сумасшедший ученый. // Вспыхнувший смех разобрал идиота / На детали. / Он утверждает, что кто-то / За ним наблюдает»), Федора Сваровского («в параллельный мир / я перешел в возрасте четырех лет / летом 1973 года в теплый день / когда меня укусила оса»), Евгении Риц, Валерии Исмиевой, Ольги Зондберг:
Если тебе кто-то нужен, как воздух/вода,
не говори, что не можешь его/ее
ни с кем разделить.
Кошмар античного грека,
в котором атому атом сказал такое,
дошел до нас в искаженном от ужаса виде
и поспешил обратно. Если тебе
никто не нужен, ты его скоро встретишь.
В прозаическом разделе — «Фантастические рассказы» Валентина Аленя, фрагменты романов Марии Елифёровой и Некода Зингера (и отрывки «из ненаписанного р.» Евгении Вежлян), короткие рассказы скончавшегося в марте художника Никиты Алексеева — например, такой, под названием «Июльский дождь в Стамбуле» (о Стамбуле тут вообще много):
Пока не обнаружил большой разницы между Третьим Римом и Вторым: на Босфоре льет такой же ливень, как на Яузе.
Так что не вижу смысла в том, чтобы водружать крест на Св. Софию.
И вообще: «Зачем менять страну мух на страну комаров?», как сказал один японский мудрец.
Еще есть исторический роман из древнеримской жизни, пересыпанный цитатами из русской классики и русского фольклора (в диапазоне от «что дышло — куда повернешь, туда и вышло» до «раз задницу поднял, место потерял») — за авторством Айдаса Сабаляускаса (псевдоним). В переводном разделе — Гертруда Стайн и Джером Ротенберг в переводах Яна Пробштейна, Анна Архарова в переводе Владимира Коркунова, Ли Бо и Ду Фу в переводах Павла Алешина. В разделе «Критика и публицистика» — блок воспоминаний разных авторов о советском детстве, статьи о Зинаиде Гиппиус, Иегуде Амихае, стереотипах «мужского» письма, психологизме современной прозы.
4. На «Медузе» Галина Юзефович рецензирует новый роман Дмитрия Быкова «Истребитель» — книгу о героическом мире советской авиации 1930-х, мифе «сталинских соколов». Быков называет свою книгу «попыткой разобраться с нелогичным чувством» зависти к героям того времени. Юзефович развивает античное сравнение: «Могучие, бесстрашные, благородные, взбалмошные и легкомысленные, они рождены для подвигов и вечной славы, но вместе с тем изначально обречены на гибель. Земле тяжела их поступь, поэтому срок героев на ней отмерен, и тех, кому каким-то чудом удастся не сгинуть в битвах с чудовищами, не стать жертвой собственной гордыни или божественного произвола, впереди ожидает беспощадная и окончательная мясорубка Троянской войны»*Цитата с сайта «Медузы» — СМИ, признанного властями России иностранным агентом..
5. На «Кольте» — сразу три материала о детских книгах шведской писательницы Катарины Тайкон. Автобиографическая героиня этих книг, в Швеции классических — цыганская девочка Катици; в своей статье Елизавета Александрова-Зорина замечает, что в России слова «цыгане» и «цыганский» не несут уничижительных коннотаций, в отличие от шведских и английских аналогов. В современных шведских переизданиях слово «цыгане» заменено на «рома». «В начале повествования Катици семь, она живет в приюте, откуда ее забирает отец. В последних книгах ей уже семнадцать. Читатели книг — ровесники самой Катици, взрослеющей от книги к книге. Первые из книг — приключения: их некоторые дети читают, не акцентируя внимания на расизме и сегрегации, хотя в них немало грустных историй. <…> В последних книгах звучит уже серьезная критика шведских властей и их расовой политики. А еще в них — чудовищные подробности жизни молодых девушек, живших в таборе».
Лилит Мазикина пересказывает биографию Катарины Тайкон, ставшей «голосом шведских цыган» в стране, где действовали репрессивные антицыганские законы. В еще одной статье Мазикина объясняет, «что может рассказать русским цыганам детская книга о шведских цыганах»: «Русский цыган может представить себе оскорбление в нацистском духе, физическую агрессию, предвзятость чиновников и работодателей, клиентов и соседей, котляр — еще и сегрегацию в школе, но многих других вещей из книг о Катици — не более, чем фиксирующих реальное положение цыган в детстве Катарины Тайкон — представить в своей жизни и жизни своих предков лет сто назад не может. История Катици может заставить задуматься, как многое мы — цыгане России или россияне в целом — вообще воспринимаем как данность: ведь кому-то приходилось бороться за то, что другие не замечают, как не замечают любое свое право от рождения». Публикации приурочены к выставке о Катици в Российской государственной детской библиотеке и выходу первой из книг Тайкон в издательстве «Белая ворона».
6. Две публикации в Bookmate Journal. Катерина Рубинская предлагает краткий путеводитель по жизни и книгам Джулиана Барнса, с упором на его эссеистику. А Василий Владимирский рассказывает об американском фантасте Кейте Лаумере, чей сборник только что вышел в «Азбуке»: «Основное ядро текстов здесь составляет авантюрно-приключенческая научная фантастика, бодрая, ироничная и без затей. <…> Кейт Лаумер не великий стилист, действие его рассказов и повестей, как правило, разворачивается слишком стремительно, декорации не отличаются разнообразием, а герои выглядят голыми функциональными схемами — но, к его чести, писатель хорошо осознает свои недостатки». Эти недостатки искупаются, по мнению Владимирского, «легкостью и драйвом пера», которые позволяли писателю, при всех ограничениях метода, работать и с такими темами, как «иллюзорность окружающего мира и субъективность человеческого восприятия, трансценденция и онтологические тупики».
7. В «Новом литературном обозрении» вышла книга Барбары Брауни и Дэнни Грейдона о костюмах супергероев. На «Ленте» — отрывок из нее: авторы рассуждают о том, как костюм меняет поведение персонажа — причем не только протагониста: например, в фильме «Новый Человек-паук» мальчик спасается, надев маску супергероя (по его же совету). «Человека-паука и мальчика объединяет понимание того, что маска связана с ожиданием определенных способностей и ответственности. Это ожидание столь велико, что маска как будто делает возможными поступки, которые без нее кажутся непосильными». Костюм супергероя — униформа, диктующая и социальную роль, и манеру поведения. Супергерой без костюма рискует быть непонятым: например, Сорвиголову, который решает прийти на выручку, так сказать, в штатском, самого принимают за грабителя. Также из отрывка можно узнать кое-что о Бэтмене, Супермене и Железном Человеке.
8. На «Прочтении» Вика Козлова рассказывает о романе немецкой писательницы Марион Пошманн «Сосновые острова». Герой романа, профессор, «пишущий диссертацию о бороде в мировой культуре», сбегает в Японию после ночного кошмара об измене жены. Пошманн нарочно насыщает текст всеми возможными стереотипами о Японии. «Штампы и клише она использует как декорации в театре — чтобы крупными мазками передать настроение и атмосферу, быстро перенести читателя в знакомый по книгам и фильмам восточный сеттинг». Получается в итоге трогательное повествование о разнице между Западом и Востоком — а за ним скрывается предупреждение об опасности депрессии.
9. Открылся журнал The European Review of Books. Принципиальной стратегией его создатели называют билингвизм: тексты здесь должны публиковаться на английском и на европейском языке оригинала. В редакционных текстах создатели настаивают, что не собираются устраивать «Евросоюз литературных журналов»: напротив, им интересна работа «ниже и выше уровня наций», исследование сложных, перетекающих связей культур внутри Европы. «Есть тысяча Европ, и мы в них живем: общая Европа, Европа мигрантов, Европа туристов, Европа беженцев, постколониальная Европа, Европа местных, Европа с евро и Европа без евро, Европа Евровидения, донациональная Европа, постнациональная Европа, а может быть, и постъевропейская Европа».
Предпочтение будет отдаваться жанру эссе — «коктейлю из амбиций и скромности», но стихи, травелоги, пародии, анекдоты, интервью и все прочее также приветствуется. На сайте уже опубликованы небольшой текст Вернера Соллорса об одном из «Капричос» Гойи и рассказ Али Смит.
10. Новая книга Оливии Лэнг посвящена человеческому телу — которое писательница рассматривает сквозь различные призмы: болезни, секса, насилия, протеста, заточения. В основе книги — жизнь и труды психоаналитика Вильгельма Райха, адепта полового просвещения и автора теории оргонной энергии, то есть некоей «универсальной энергии жизни», которую можно было улавливать «оргонными аккумуляторами». Эта теория Райха и погубила: он пытался лицензировать свою терапию, американское Управление по санитарному надзору ему в этом отказало, он обвинил его в некомпетентности — и получил два года тюрьмы за неуважение к власти. В тюрьме Райх умер.
В числе других героев книги Лэнг «Everybody» («Всетело»?) — Сьюзан Зонтаг, Кэти Акер, Андреа Дворкин, Малколм Икс, Нина Симон, американо-кубинская художница Ана Мендьета (которая, по словам Лэнг, умела передать «и уязвимость тела перед лицом насилия, и его постоянную изменчивость, стремление к смерти»). В интервью Kirkus Review Лэнг объясняет, что писать о непростых людях — ее основное занятие, и Райх тут получает пальму первенства: фрейдист, антифашист, секс-просветитель, мечтавший объединить идеи Фрейда и Маркса — идеальная фигура, чтобы поговорить о различных аспектах телесности. Райх — далеко не святой, его сложность и делает его интересным. «По-моему, наше нынешнее помешательство на моральной чистоте — если кто сделал один шаг не в ту сторону, то все, что он сделал, вычеркиваем, — это токсичная штука. Какая от этого польза?» — замечает Лэнг.
Рецензии на новую книгу — почти сплошь восторженные: в The Washington Post ее называют «обязательным чтением для всех, кого волнует не только наше настоящее, но и будущее», в Booklist — «превосходно приготовленной смесью язвительных мемуаров и биографии», которая иллюстрирует бесконечную борьбу за свободу от ограничений, накладываемых телом — конкретным телом каждого конкретного человека. Рецензент The New York Times, впрочем, полагает, что ограничения не помешали бы самой книге: «Лэнг должна связать воедино столько сюжетных нитей, что ей приходится прибегать к упрощениям, шутить и иронизировать там, где это не очень-то уместно. <…> На этих 300 страницах Лэнг слишком на многое замахнулась: здесь слишком много героев и слишком мало места и композиционных решений, чтобы отдать им всем должное».