Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Черепашки-ниндзя и Черная Рука. Минск: БАДППР, 1994
Вскоре после распада СССР столицей русскоязычного «пиратского» масслита стала Беларусь. Не в последнюю очередь это произошло благодаря издательству «БАДППР» («Белорусская ассоциация детективного и политического романа»), которое в 1991 году основали братья Владимир и Мирослав Адамчики.
Начали они с «кинороманов» — художественных пересказов голливудских блокбастеров для взрослых, а чуть позже обратились и к аудитории помоложе: в магазинах появились книжки по мотивам популярных в то время мультфильмов «Мишки Гамми», «Король Лев», «Аладдин», «Русалочка».
Но, пожалуй, главным их юношеским хитом стал цикл книг о черепашках-ниндзя: 35 томов с новыми приключениями Донателло, Микеланджело, Леонардо и Рафаэля. Сюжеты не заимствовались из популярного мультсериала Teenage Mutant Ninja Turtles, а сочинялись наемными белорусскими авторами на условиях анонимности — фамилии на обложках никто предусмотрительно не указывал.
В качестве источников вдохновения активно использовались все те же голливудские шлягеры. К примеру, «Черепашки-ниндзя против Разрушителя» — это вольный пересказ фильма «Разрушитель» 1993 года: отрицательного персонажа, которого играл Уэсли Снайпс, заменили на Шредера, заклятого врага черепах, а положительного Сильвестра Сталлоне — на мутантов с панцирями, после чего, как и в оригинале, принудительно всех заморозили, чтобы вернуть к жизни в далеком будущем.
Кроме того, белорусы неоднократно «кроссоверили» черепах с темным рыцарем — в книгах «Черепашки-ниндзя и Бэтмен», «Черепашки-ниндзя. Бэтмен против Двудушника» и т. д., однако наше внимание привлекла повесть «Черепашки-ниндзя и Черная Рука». Интересно, как Дон, Раф, Лео и Мик справятся с легендарной самодостаточной конечностью из советских крипи-стори?
И тут нас ждал сюрприз. Черной Рукой оказался — кто бы вы думали? — «человек в помятой черной шляпе, которая была в моде лет двадцать назад, и в грязном свитере в красно-зеленые полосы». В том, что речь идет о Фредди Крюгере, нет никаких сомнений, хотя иллюстратор и постарался сбить всех с толку, изобразив злодея в костюме а-ля Черный плащ и с зеленым, как у гоблинов, лицом.
Однако самое главное, то есть легендарная перчатка с лезвиями, осталось на своем законном месте, поэтому, для чего потребовалась косметическая маскировка с переименованием, вообще непонятно. Ну, по крайней мере, это забавно звучит:
«— Да, я — Черная Рука, тот, который является в страшных снах!
У Джона округлились глаза.
— Я заставляю мучиться мальчиков и девочек в ужасных кошмарах, — продолжил Черная Рука, — и вот теперь выбрал тебя».
В фильмах серии «Кошмар на улице Вязов» Фредди занят логичным маньячным делом: убивает подростков, родители которых когда-то учинили над ним самосуд, а вот его белорусский двойник по неизвестным причинам втемяшил себе в голову, что ему надо уничтожить черепашек-ниндзя. Ни он к ним, ни они к нему не имеют никакого отношения, и все-таки Черная Рука заморачивается и влезает в голову к парнишке по имени Джон, с помощью гипноза заставляет его полететь в Нью-Йорк и разыскать там великолепную зеленую четверку. Видимо, логика такая: если герой — злой, то он должен творить зло, уничтожая всех добрых. Потому что потому.
Джон послушно садится в самолет до Нью-Йорка, но маньяку все неймется: не иначе как забавы ради он катапультирует Джона из самолета вместе с креслом и приземляет его на шоссе целым и невредимым. Когда парня находят врачи и полиция, Джон словно заведенный повторяет, что ему надо найти мутировавших черепах. Естественно, его отправляют в психиатрическую клинику.
С этого момента книжка начинает косплеить третий фильм про улицу Вязов, но с поправкой на то, что здесь нелицензинному Фредди противостоит целая банда — учитель Сплинтер, журналистка Эйприл О`Нил, которая устраивается в лечебницу на работу, обманув главного врача, и собственно тинейджеры-ниндзя.
К сожалению Крюгера — как и читателя, — ему не дано проникнуть в черепашьи сны, поскольку антропоморфные рептилии, согласно книге, почти никогда не спят. Это странно. Во-первых, тем хуже для сюжета, а во-вторых, в мультсериале они очень даже спят. Можно вспомнить эпизоды Shredderville и Nightmare in the Lair (1987), в которых через сны и грезы высвобождаются тайные желания и страхи героев. Рафаэлю видится, как все ему прислуживают, повторяя «Слава Рафаэлю черепашьему!», а Микеланджело атакуют зубастые хоккейные ворота.
Чего-то подобного хотелось бы и от «Черепашек-ниндзя и Черной Руки», но увы: едва добравшись до маньяка, герои быстренько разбираются с ним при помощи старой доброй рукопашной.
В отсутствие визионерских радостей начинаешь обращать внимание на язык повести, который весьма своеобразен. Рассердившись на Рафаэля, Донателло заявляет другу, что он «неслух». Главного героя, американского подростка Джона, автор ласково называет «мальчуганом», а полицейский по прозвищу Ворчун — «шпингалетом». Охранник клиники Джеф ведет с Эйприл разговоры о музыке так, словно оба они — герои упражнений из учебника английского языка для начинающих или персонажи «Лысой певицы» Эжена Ионеско (что, как известно, почти одно и то же):
«— Ты, как я посмотрю, любишь рок-музыку? <...>
— Да! — отозвался Джеф. — Рок-музыка — моя слабость, особенно по душе исполнители из Великобритании. <...>
— А что же так не патриотично? — удивилась Эйприл. — Во всем мире считается лучшей американская рок-музыка: Элвис Пресли, Сантана, Саймон и Гарфункель, Майкл Джексон, в конце концов — американские исполнители.
— Нет, без „Биттлз“, „Роллинг Стоунз“ и „Дип Перпл“ не было бы настоящей конкуренции нашей экспансии на мир, — увлекся Джеф. — А ведь ты сама должна знать, что, если нет конкуренции, снижается качество. <...>
— Да, Джеф, ты меня убедил, — сказала на прощание Эйприл. — Действительно хорошо, что в мире есть не только американская рок-музыка, а также английская, французская, итальянская. Но мне пора самой заступать на дежурство в своем отделении. А с тобой мы еще обязательно поговорим о музыке.
— До свидания! — произнес Джеф.
— Пока!»
Когда черепашки спрашивают Сплинтера, почему он так умен, учитель отвечает, что «развивался на книгах» и «стал провидцем». Несложно предположить, что если бы библиотека сэнсэя состояла из книг вроде «Черепашек-ниндзя и Черной Руки», то его развитие двигалось бы в совершенно ином, гораздо более парадоксальном направлении, и, кто знает, возможно, так было бы даже лучше для всех.
Иван Ершов. Приключения Незнайки в Лего-парке и динозавры. Минск: Современная литература, 1994
Интересно, была ли трилогия (кстати, тоже белорусская) о приключениях Незнайки в мире «Лего» рекламой конструктора, или автору просто очень захотелось отправить коротышку и его друзей в игрушечную страну, выстроенную из разноцветных кусочков пластмассы?
В любом случае получилось на удивление неплохо — попытка подражания слогу первоисточника засчитана, да и сюжет тоже ничего себе, увлекает, особенно если в детстве вы любили играть в «Лего», мечтая: вот бы уменьшиться и прогуляться по всем домикам, замкам и пиратским кораблям вместе с желтоголовыми человечками.
Как мы помним, Незнайка был ростом с небольшой огурец, так что становиться меньше ему не требовалось — надо было только добавить в придуманный Николаем Носовым мир чудо-конструктор, и в 1994 году Иван Ершов и минское издательство «Современная литература» это дело осуществили.
Первая часть, «Приключения Нензайки в Лего-парке и динозавры», стартует там, где закончился «Незнайка на Луне». Оправившись от полета в космос, коротышка мечтает о новом путешествии. Вскоре от приятеля по имени Гвоздик он узнает о необычном месте, которое недавно возникло неподалеку от Цветочного города:
«— Коротышки, что там живут, строили город из специальных блоков, которые можно составлять друг с другом как хочешь. Хочешь — можешь сделать маленький домик, хочешь — получится огромное здание, где можно поселить тысячи коротышек.
— А коротышки, которые там живут, такие же, как мы?
Гвоздик неопределенно пожал плечами.
— Да, наверное. Только странные они какие-то — похожи друг на друга, как близнецы, но одеваются по-разному».
Естественно, Незнайка решает посетить Лего-город. Правда, сами по себе «специальные блоки» его не очень интересует. Цель коротышки — попасть в расположенный там цирк и поступить туда на работу жонглером или кем-нибудь еще.
Тем временем из будущего в эпоху динозавров — да, вот такие у Ершова резкие повороты — прибывает на летающей тарелке волшебник Грумс. Он угощает нескольких ящеров «пищей для ума» и, дождавшись, пока они научатся говорить, отправляет динозавров в будущее, а именно в Музей естественной истории, расположенный в том же Лего-парке.
По дороге он предупреждает поумневших гигантов, чтобы те опасались его злобного близнеца по имени Хрумс, который «раньше был нормальным человеком», но «сейчас безумен». После чего высаживает их в Огурцовую реку — прямо на голову подплывающему к Лего-городу Незнайке.
За обилием разномастного экшена самого «Лего» в первой книге практически не видно. Возможно, на тот момент автор уже видел конструктор в магазинах, но еще не успел сам в него поиграть? Тогда понятно, откуда такие досадные проколы — к примеру, динозавр, наступив на полицейскую машину, «давит ее в лепешку». Но если машина сделана из «Лего», то должна рассыпаться на детальки, из которых лего-человечки могут собрать машину обратно или построить что-нибудь новое, например ловушку для динозавров. Ничего подобного не происходит, а зря.
Зато вместе с Незнайкой и его подругой Полли читателю придется посетить «Эксцентрический цирк профессора Хрумса» — что-то среднее между театром «Гран-Гиньоль» и ярмарочным фрик-шоу:
«Чтобы присутствовать на вечернем спектакле <...>, Незнайке и Полли пришлось переодеться в двух уродливых монстров. Только так они могли проникнуть в цирк.
Когда над ареной погас свет, в луче прожектора возникла сутулая фигура хозяина цирка.
— Уважаемые зрители, добро пожаловать на самое ужасное представление, которое вам когда-либо доводилось видеть! Мы напугаем вас, мы сделаем так, что вы будете бояться! Мы покажем вам ужасные, страшные, дикие, чудовищные номера! Без дальнейших проволочек я открываю наш спектакль. Демоны ада!
Клоун Кармини, который был одет в костюм крокодила, подтолкнул Незнайку и Полли к выходу на арену.
— Идемте. Вы должны бегать по сцене, громко кричать и размахивать руками. Вот и вся ваша задача.
Полтора десятка таких же бедолаг как Незнайка и Полли выскочили на сцену и принялись бегать между рядами, издавая безумные вопли».
В том же 1994 году Незнайка с друзьями совершают еще две экспедиции в мир «Лего». В книгах «Приключения Незнайки в Лего-парке. Заколдованный замок» и «Незнайка ищет сокровища в Лего-парке» непосредственная сборно-разборная природа конструктора проявляет себя активнее. Судя по всему, Ивану Ершову все-таки довелось поизучать «Лего» не только глазами, но и руками.
«Заколдованный замок» явно был вдохновлен наборами из серии «Castle» — это средневековое фэнтези с рыцарями, магами и драконами. Здесь Незнайка с удивлением обнаруживает книги, страницы которых не переворачиваются, потому что они «отлиты из целого куска пластмассы», а еще пластиковые сундуки с «кругляшками», похожими на тарелки, которые «прилипают» ко всему, что есть вокруг, — в том числе к полу.
В волшебнике, который становится модератором средневековых приключений Незнайки, легко узнается Маджисто, он же Мерлин. В конце он дарит коротышке один из «кругляшей» на память — теперь у Незнайки есть модная миска с надписью «Лего», из которой он в финале ест дома кашу.
В книге «Незнайка ищет сокровища...» упоминается, что на подступах к Лего-стране Огурцовая река становится чем-то вроде игрушечной пластины синего цвета. По искусственной воде можно перемещаться на корабле, но ни у кого не выйдет в ней понырять, а уж тем более утонуть.
Кладом, который жители Цветочного города разыскивают вместе с пиратами, оказываются бесчисленные запасы деталей «Лего», из которых каждый собирает все, что хочет. Пончик — пекарню, которая сама печет сладкие булочки, Сиропчик — автомат с газировкой, Пилюлькин — гигантскую грелку, а Знайка — самолет, на котором все герои возвращаются домой. Сразу после возвращения они, естественно, самолет разбирают, чтобы построить из «Лего» что-нибудь еще.
В общем, автор раскрыл сюжетообразующий материал как сумел, хотя все могло быть гораздо безбашеннее. Кто, к примеру, помешал бы лего-человечекам обменяться головами или, отвинтив от тела руку, отправить ее ползком вместо себя в новое захватывающее путешествие?
Леонид Владимирский. Буратино в Изумрудном городе. М.: Астрель, 1996
Художник Леонид Викторович Владимирский прожил долгую жизнь, значительную часть которой оформлял детские книги, а к числу его самых известных работ относятся иллюстрации, сделанные для «Золотого ключика» Алексея Толстого и повестей Александра Волкова об Изумрудном городе. В 1990-е Владимирский решил написать сиквел «Приключений Буратино». В предисловии к новой сказке он объяснял ее появление тем, что не смог расстаться с привычкой «в любой непонятной ситуации» рисовать деревянного человечка:
«...и сейчас, как только попадет мне под руку листок бумаги, рука снова и снова выводит длинный нос, рот до ушей, полосатый колпачок с кисточкой... Этих рисунков набралась целая папка. Непоседливому мальчишке стало скучно в ней. Ему захотелось поскорее попасть в красивую книжку, и он попросил меня сочинять для него сказку про его новые, очень удивительные приключения. Я постарался исполнить его просьбу».
«Буратино ищет клад» — классическая приключенческая повесть о поисках сокровищ. Все топосы, завещанные Робертом Луисом Стивенсоном, здесь на своих местах: старинная карта с красным крестиком, кораблекрушение, необитаемый остров, сундук с золотом и, разумеется, пираты.
Флибустьерами на старости лет пришлось стать Карабасу-Барабасу, Лисе Алисе, коту Базилио и Дуремару, а возглавил эту команду новый персонаж, морской разбойник по имени Фырдыбас, внешностью и манерами напоминающий Бармалея. Правда, в отличие от героя Чуковского этот усатый злодей не захотел перевоспитываться, за что Владимирский при помощи коварной Алисы устроил на корабле теракт, избавив общество от Фырдыбаса раз и навсегда.
Закончив эту повесть, Леонид Викторович, по-видимому, разохотился и приступил к третьей части «Золотого ключика», которая одновременно стала продолжением «Тайны заброшенного замка» — шестой повести Волкова о Волшебной стране. Причины появления книжки «Буратино в Изумрудном городе» были снова изложены в предисловии:
«Они все мне дороги, эти герои разных сказок, и поэтому я захотел познакомить их друг с другом. А как это сделать? И я написал новую сказку, в которой отправил Папу Карло, кукол и Артемона в Волшебную страну, в Изумрудный город».
Однако от внимательного читателя не укроется, что если автор действительно дорожил своими героями, то явно не всеми одинаково.
«Великий и ужасный» Гудвин и у Волкова был персонажем неоднозначным. Но, похоже, Леонид Викторович решил почетче проговорить для детей, что бывший правитель Изумрудного города — нехороший человек, редиска. Согласившись доставить Буратино и компанию на своем воздушном шаре в Волшебную страну, Гудвин во время полета периодически говорит сам о себе, что он мошенник и морочит людям головы. А сразу по прибытии Папа Карло вместо «спасибо» объявляет, что Гудвин зарабатывает деньги «не очень честным способом».
Еще крепче досталось от Владимирского столяру Урфину Джюсу. У Волкова этот герой проходит длительную эволюцию от злодейств к добродетелям. Озлобленный социопат, который несколько раз захватывал власть в Волшебной стране силой, с возрастом переосмысляет свое поведение, ведет жизнь аскета-отшельника, а впоследствии даже помогает героям повести противостоять новым захватчикам и сам получает удовольствие от того, что совершает хорошие поступки.
Но, по Владимирскому, если ты плохой, то это навсегда и никакому раскаянью верить не следует. Внутренний мир столяра откатывается на уровень книги «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» и даже хуже, потому что теперь он садится на трон не сам, а сажает туда Людоеда, который хочет питаться новыми подданными. Хорошо ли это по отношению к Волкову, который затратил немало творческих сил на перевоспитание персонажа, вопрос открытый.
Зато колдунья Арахна, которую художник в период работы с Волковым срисовывал с соседки по коммунальной квартире, о чем позднее говорил в интервью, напротив, была ему, похоже, чем-то симпатична. В «Желтом тумане» герои потратили много сил, чтобы одолеть злую волшебницу, но Владимирский объявляет, что она не погибла, хотя и разучилась колдовать, и теперь прячется на дне пропасти, куда ее «уронили» железный рыцарь Тилли-Вилли и орел Карфакс.
Справедливости ради скажем, что в таком «воскрешении» была серьезная сюжетная нужда. Встретившись с Мальвиной, Людоед влюбляется и думает жениться, но кукла для него слишком маленькая, поэтому он требует от Урфина «раскормить» ее. Джюс придумывает достать Арахну из пропасти, нарядить Мальвиной и предъявить Людоеду — вот, раскормили, мол. Столкнувшись с «невестой», людоед в ужасе убегает, а колдунья с криком «Людик, дорогой, куда же ты?» спешит за ним. Судя по всему, так и будут они бегать по Волшебной стране до конца своих дней.
Тем временем Урфин заменяет Людоеда на троне, но ненадолго: Владимирский разбирается с ним примерно так же, как с Фырдыбасом. Конечно, хочется думать, что все это неправда и столяр остался жить в том варианте, до которого его развил Волков: одиночкой с непростым характером, через боль раскаянья излечившимся от мизантропии и достигшим внутренней гармонии.
В целом же, если не обращать внимания на педагогическую кровожадность и вольное отношение к канону, Леониду Викторовичу вполне удалась ностальгическая вечеринка с героями старых добрых сказок. Безусловно, многолетнее сотрудничество с Волковым давало ему право сочинить фанфик, где важны не столько сюжетные перипетии, сколько радость от новой встречи с классическими персонажами.
А еще забавно (хотя и немного неловко) наблюдать за тем, как Владимирский пытается, по-видимому, быть с детьми на одной волне, отпуская легкие туалетные шуточки. Вот пример из повести «Буратино ищет клад»:
«— Можно я буду называть тебя ласково Фырдик? — спросил верзилу Карабас.
— Можно, валяй, — забасил разбойник, — а я тебя Карабасик. — И он захохотал.
Синьору директору это уменьшительное имя не понравилось, особенно его окончание „сик“. Но, что поделаешь, сам напросился».
А вот пример из «Буратино в Изумрудном городе»:
«— Беги в столицу на свадьбу! Торопись!
— Пись-пись! — схулиганило эхо».
Зато стихи дуболома-поэта Руба, которые он читает на прощанье гостям из «Золотого ключика», понимая, что кроссовер — мероприятие одноразовое и они вряд ли увидятся вновь, настоящая жемчужина любительской поэзии в духе сайта «стихи.ру», где косноязычность не уменьшает, а, наоборот, усиливает драматический эффект:
«У дуболома сердца нет», —
Шепчет молва.
У дуболома и слез нет,
Только смола.
Но и ему сказать «Прощай» —
Боль невтерпеж.
Он говорит «До свидания» —
Добрую ложь.
Александр Курляндский. Ну, погодите! или Двое на одного. М.: Самовар, 1998
Александр Ефимович Курляндский — один из ведущих советских специалистов по сценариям для многосерийных мультфильмов. Он работал над «блудным попугаем» Кешей, «великолепным» обывателем Гошей, циклом «Баба-яга против!» и классическими эпизодами «Ну, погоди!».
После распада СССР Курляндский принялся писать книги, заполняя их в том числе своими анимационными героями. Одна из таких повестей, «Ну погодите! или Двое на одного», обещает читателю «совершенно новые, никому еще не известные приключения Волка и Зайца».
Волк с места в карьер, на первых же страницах книжки, оказывается за решеткой. Арестовавший его сержант Медведев (антропоморфный мишка в милицейской форме) счастлив:
«Наконец-то пойман Волк. Тот самый. Который и бабушку съел. И Красную шапочку. И семерых Козлят. И трех несчастных Поросят съесть собирался».
Заяц пытается объяснить Медведеву, что конкретно этот волк в малиновой рубашке и с голосом артиста Папанова, конечно, тот еще тип, но к преступлениям из мирового сказочного наследия никакого отношения не имеет. Чтобы доказать это, с помощью шлема виртуальной реальности Заяц отправляется в мир народного творчества и привозит оттуда натурального Серого Волка по имени Кузьма.
Медведев принимает Кузьму, но городского Волка не отпускает. Объединившись за решеткой, волчий тандем сбегает из тюрьмы и начинает строить планы по уничтожению Зайца. На этом наиболее затейливая часть книги завершается, что не так уж и страшно: фабула в ней не самое интересное. Гораздо любопытнее то, как Курляндский осмысляет реальность 1990-х в сатирическом ключе, иногда ограничиваясь общими местами в духе анекдотов про новых русских, а иногда копая немного глубже.
Когда Заяц перемещается в сказочный мир, он некоторое время путешествует с Бабой-ягой на метле. В определенный момент герои встречаются с «гастарбайтером» из восточной сказки, а читатель — с беспочвенным шовинизмом в духе «понаехали тут»:
«В воздухе прошуршало что-то очень большое. Птица?.. Нет. Ковер-самолет!
На ковре стоял мужчина в длинном халате. Усатый, при сабле. Обернувшись, он отвесил им церемонный поклон.
Баба-яга крикнула ему вслед:
— Убирайся отсюда, проваливай! Сваво неба мало? Разлетался тута, в сказках наших! Собью! Еще встречу — собью!
Она долго не могла успокоиться:
— Порядки завели. Кто хотит, тот летит. Ковры-самолеты, Карлсоны всякие. Разлетались! Нечисть чужестранная!»
Главным носителем идеологии в духе «раньше было лучше» выступает Серый Волк. Едва попав в современность, Кузьма обнаруживает, что привычное для него право сильного здесь больше не действует. Это представляется ему нарушением древнейших основ жизни, согласно которым, кто слабее — тот и виноват.
То, что интеллигенция, а именно зайцы, находится на вершине, а волки — по определению на дне, не нравится и городскому Волку. Но он предпочитает брюзжать и не лезть на рожон, в отличие от Кузьмы, который в ответ на жалобы товарища взывает к радикальным мерам:
«— Ну, почему так устроено? Школы, академии, учебники — все для Зайцев. Вот ты, к примеру, Кузьма. Тебя по телевизору показывают? Нет! А по радио? Опять нет. А Зайцев показывают. Почему?
— Потому что не едят их у вас, — мрачно сказал Кузьма. — Вот они и расплодились. Как кролики. Зайцев есть надо. Они бегать должны, а не в тялявизорах сидеть.
— Нельзя их есть, — сказал Волк. — У нас, знаешь... За такие штуки.
— Тогда молчи. Скоро дождетесь. Зайцы вас самих начнут хавать.
— Что ты? Типун тебе на язык!
— Начнут, начнут! Вспомнишь мои слова. Или они нас, или мы их. Соединятся в стаи и начнут за нами гоняться.
— Получается, нет выхода? — ужаснулся Волк.
— Есть один выход.
— Какой?
— Жрать их надо! На завтрак, обед и ужин. Вот и весь выход!»
От слов Кузьма переходит к действиям и за малым делом не превращает Зайца в полуфабрикат, но его мягкотелый подельник не решается взять грех на душу и помогает Зайцу спастись, заодно способствуя гибели Кузьмы. И это несмотря на то, что Заяц упрашивает пощадить Серого, планируя отправить его «обратно в сказку». Но Курляндский, как и Леонид Владимирский, антагонистов не щадит, намекая, похоже, что право сильного никуда не делось, просто теперь оно принадлежит другому классу. Словом, лучше быть умным и хорошим, чем глупым и плохим.
Кузьму по-своему жаль. В отличие от третьеразрядного жулика, который способен только кричать «Ну, погоди!», но не может, да и не хочет всерьез никому навредить, Серый Волк — злодей первого сорта. За свои идеалы он готов драться до последней капли крови, его цель — ни много ни мало изменить мир, пусть и, на наш взгляд, в худшую сторону.
Отвага, гордость, дерзость, верность своему племени — все это в совокупности дает ретроградный, но никак не отрицательный портрет, а волчья маскулиная брутальность производит впечатление благодаря так называемому отрицательному обаянию.
Но пока живы такие, как Кузьма, нельзя построить заячью утопию. А когда она будет построена, непременно случится то, о чем предупреждал Серый Волк: зайцы станут высокоорганизованными хищниками, а волки сами, не дожидаясь приглашения, залезут в их аккуратные пасти.
Мир слишком сложен, чтобы счастье одних не строилось на страдании других — вот о чем, по всей видимости, пишет Курляндский. И Кузьма это прекрасно понимал. Ну а мы, цивилизованные зайчата и волчата, конечно, до последнего будем надеяться, что Александр Ефимович заблуждался.
Валентин Постников. Домовенок и Самоделкин в замке призраков. М.: Искатель, 2003
Может сложиться впечатление, что кроссоверы появились у нас только после 1991 года, а при советской власти подобного «безобразия» в детской литературе быть не могло. Но это совсем не так: крупнейший русскоязычный кроссовер родился в 1956 году и до сих пор продолжает прирастать новыми выпусками. Речь идет о журнале «Веселые картинки», на страницах которого встречаются и активно взаимодействуют друг с другом герои разных сказок: Карандаш, Самоделкин, Чиполлино, Дюймовочка и другие представители так называемого Клуба Веселых человечков.
Примечательно, что некоторые члены этого клуба в середине 1950-х были уже хорошо известны читателям, а другие, например Самоделкин с Карандашом, только дебютировали в печати. Первая самостоятельная повесть с их участием появилась в 1964 году, вторая в 1984-м — и обе написал Юрий Дружков. А еще десять лет спустя сын Дружкова, Валентин Постников, решил продолжить дело отца и с тех пор соорудил несколько десятков новых книг о волшебном художнике и роботе-механике.
Чего только по велению Валентина Юрьевича с ними не случалось. Постников гонял героев по всему свету, от Африки до Болгарии, засылал в страну людоедов и на остров гигантских насекомых. Комментирует он это так:
«Больше всего на свете я люблю путешествовать. Я уже объехал полмира и надеюсь, что еще мне удастся побывать в самых разных странах. А всюду, где я побывал, следом за мной, побывали и мои герои — Карандаш и Самоделкин».
С определенного момента Постников стал возвращать персонажей к их изначальной «кроссоверной» жизни. В начале 2000-х появился текст «Карандаш и Самоделкин против Бэтмена», изданный в 2008 году отдельной книгой. В свободном доступе найти ее не удалось — чтобы выяснить, чего уж такого натворил Брюс Уэйн, что ему решили наподдать прежде вполне доброжелательные персонажи, пришлось идти в библиотеку.
Довольно быстро выясняется, что Бэтмен не виноват в ограблении Центрального банка и других преступлениях, в которых его поначалу обвиняют. Его подставил переодевшийся в его костюм Песочный человек, которого в книге называют Человек Песок. Именно так, без дефиса. А Бэтмена — Человек Летучая Мышь.
Кстати, на иллюстрациях в этой книге Бэтмен выглядит совсем не так, как мы привыкли. Во вселенной Постникова он большая и печальная летучая мышь с поросячьим пятачком и в трусиках в горошек, на поясе у него болтается что-то вроде маски Зорро, а из-под крыльев выглядывает декоративный черный плащ.
Вместе с положительными героями мы в конце концов проникаем в логово Песка, который оказывается ожившим недовольным мешком, одетым в зеленые штанишки на пуговицах. Расправа следует незамедлительно: действуя по заветам комиксов Marvel, Самоделкин нагревает Песочного человека, превращая песок в стекло.
Но это, можно сказать, была разминка. В 2003 году у Постникова выходит длинная повесть «Домовенок и Самоделкин в Замке призраков». В этой вариации на тему «Скуби-Ду» команда охотников за привидениями разоблачает деревенских тунеядцев, которые, чтобы запугать односельчан и под шумок похитить сокровища из местного музея, наряжаются нечистой силой: вампиром, курицей-оборотнем, козявкинской выхухолью из местных легенд и шотландским эльфом по имени Красная шапочка.
При встрече с положительными героями преступники для устрашения начинают усиленно орать. Иногда перепуганные охотники кричат в ответ, из-за чего отдельные части книги вызывают ассоциации с авангардными опытами начала XX века:
«— А!-А!- А!-А!- А!-А!- А!-А!- А!-А!- А!-А! — оглушительный крик перепуганной тети Моти прорезал тишину ночного леса.
— У!-У!-У!-У!-У!-У!-У! — кричал вампир и прыгал возле профессора Пыхтелкина.
— Ы!-Ы!-Ы!-Ы!-Ы!-Ы!-Ы! — выла Красная шапочка и бегала между ученым и тетей Мотей.
— Ко-ко-ко-ко-ко-ко! — кудахтала курица-оборотень и скакала рядом».
Отдельное внимание стоит уделить домовенку и тому нелегкому пути, который он проделал, прежде чем очутиться в компании Карандаша и Самоделкина. Впервые этот персонаж появился в сказочном цикле Татьяны и Галины Александровых под общим названием «Приключения домовенка Кузьки», а оттуда перекочевал в анимационный сериал творческого объединения «Экран».
С середины 1990-х книги о Кузьке иллюстрирует Александр Шахгелдян, который в начале 2000-х выпускает под псевдонимом Александр Шах несколько подростковых хорроров с собственными иллюстрациями: в них действует персонаж с Кузькиной внешностью, только теперь его называют просто домовенком.
Во вступительной статье к сборнику прозы Шахгелдяна «Домовенок в стране ужасов», который в 2021 году выпустило издательство «Вздорные книги», исследователи Тимур Селиванов и Анна Слащева указывают:
«На обложках и иллюстрациях книг Шахгелдяна красуется их главный герой, лохматый домовенок. Имени у него нет неспроста — уж очень он похож на домовенка Кузьку, главного героя цикла сказок Татьяны и Галины Александровых, благо иллюстрировал его также Шахгелдян. Только вот занимается герой страшилок совсем не тем, чем его знаменитый собрат, — он раз за разом спасает родную деревню от нечисти — вампиров, зомби, колдуний. Все злодеяния монстров описаны в рассказах с пугающей натуралистичностью и черным юмором».
Хотя в книге у Постникова нет ни пугающей натуралистичности, ни черного юмора, издана она была в той же серии «Ужастики» издательства «Книги „Искателя“», что и повести Шахгелдяна. Да и иллюстрировал ее тоже Шахгелдян, а его живые и забавные рисунки, пожалуй, лучшее, что там можно найти.
Герои Постникова не в пример своим рисованным копиям по большей части топчутся на месте без дела и ведут странные беседы. Изредка им удается выдать что-нибудь своеобразное:
«— Семен Семеныч, а правду говорят, что где-то есть летающие люди? <...>
— Да, есть такие люди <...>
— Ой, какие ужасы вы рассказываете! — всплеснула руками тетя Мотя. — Даже слушать страшно.
— Это разве ужасы, — засмеялся ученый. — Однажды я видел двух собак, у которых глаза были размером с блюдце».
Однако по большей части получается скучновато. Граф с многозначительной фамилией Дракулов — единственный настоящий призрак в деревне — постоянно угрожает всех уничтожить, но вместо того, чтобы приступить к делу, просто ходит туда-сюда, словно тянет время, чтобы книжка получилась подлиннее. Домовенок и девочка Маша, его подруга, вообще постоянно прогуливаются где-то на задворках, без конца отвлекаясь на то, чтобы поспать или поесть оладий, и прибывают на место основного действия, когда оно уже почти подошло к концу.
Остается лишь предположить, что так и было задумано. Конечно, в действительности «Домовенок и Самоделкин в Замке призраков» — это кроссовер отечественной детской литературы и европейского театра абсурда. Больше всего повесть напоминает пьесу «В ожидании Годо» Сэмюэла Беккета. Ведь все сходится: Владимир и Эстрагон — это Карндаш с Самоделкиным, Поццо и Лакки — домовенок и Маша. А Годо — милиционер Фуражкин, который возникает в самом конце, словно deus ex machina, чтобы наказать одних и наградить других, после чего мир, завершив свой абсурдный путь, схлопывается, и это, конечно, печально. Ведь даже если сказка не так хороша, как хотелось бы, мы все равно чувствуем что-то вроде легкой утраты, когда закрываем прочитанную и, следовательно, прожитую книгу.
Так и человек, даже если жизнь его далека от условного идеала, обычно держится за нее до последнего, стараясь подольше не проверять, существуют ли на самом деле Годо или Фуражкин. Или, на худой конец, свидригайловская банька с пауками, которую, будь у нас возможность выбора, многие наверняка бы предпочли вечному и бесконечному ничто.