10. Алексей Слаповский. Неизвестность
Редакция Елены Шубиной
На обложке «Неизвестности» как будто написано невидимыми чернилами: «Хочу премию. Желательно „Большую книгу”». И расчетливости писателю Слаповскому в этом желании не занимать. В своем романе он соединил элементы семейной саги, пересказ отечественной истории от революции до сегодняшнего дня, формальный эксперимент с игрой в документальность (каждая часть написана в отдельном жанре: дневник, переписка, документы следствия и другие) — словом, все тенденции, которые еще в прошлом сезоне почти гарантировали если не победу, то попадание в тройку финалистов. Предметно роману мало что можно предъявить — разве что чем ближе к современности, тем хуже он работает на уровне жанра и стиля. Но это по-прежнему общая проблема нашей литературы. Куда важнее другое — в нем нет ни капли химии, ни щепотки харизмы. Все как в классическом английском анекдоте: «К Букингемскому дворцу подъехало пустое такси, из него вышел мистер Х».
Вердикт: Едва ли кто-то вообще проголосует за роман, который трудно вспомнить на следующий день после прочтения.
9. Сергей Самсонов. Соколиный рубеж
РИПОЛ классик
Писатель Самсонов очень последовательный и упрямый человек. Раз за разом он создает масштабные, даже по-своему грандиозные романы, с которыми некому тягаться ни по сложности, ни по искусности, ни по нетривиальности замысла. Вот только дочитывать книги такого рода до конца способны немногие, да и написаны они как будто не для этого. «Соколиный рубеж» — очередной и снова выдающийся пример такой «книги в себе». На протяжении семисот с лишним страниц роман повествует о былинной воздушной битве немецкого аса и советского летчика во время Второй мировой войны. Тут столько барочности и импрессионизма, что за словами и цветными пятнами единственная сюжетная линия теряется буквально на каждой странице. Способность автора уверенно выдержать дистанцию толстого романа с такой нагрузкой не может не восхищать. Это, черт возьми, гениально, но совершенно невыносимо.
Вердикт: Книга большая, но на лауреата «Большой книги» совсем не похожа.
8. Игорь Малышев. Номах
Журнал «Новый мир» (позже вышел в Лимбус Пресс)
Роман Игоря Малышева — пример то ли простодушнейшей нечуткости к современности, то ли дьявольской приспособленности к премиальной конъюнктуре. В любом случае настоящая загадка, как «Номах» вообще оказался в шорт-листе. Казалось бы, на дворе 2017 год — бери любого исторического бунтаря, надевай на него костюм супергероя, и люди к тебе потянутся. Но писатель Малышев чурается любой новизны, как черта. Вместо того чтобы дать свежий взгляд на Нестора Махно, автор вынимает из-за пазухи самый консервативный из возможных стилей, переименовывает своего героя в есенинскую анаграмму, чтобы никто не подумал, будто здесь есть претензия на историзм, и пишет зыбкую, томную, усыпляющую, как кружка теплого молока, песнь про батьку, который видит сны об общем равенстве и слушает пение птиц, пока его бойцы привязывают пленных к лошадиному хвосту и размазывают по земле. Тот случай, когда за душевным порывом не видно никакого художественного целеполагания.
Вердикт: Солнце светит мимо кассы — как пела группа «Сплин».
7. Сергей Шаргунов. Катаев: Погоня за вечной весной
Молодая гвардия
Еще один биографический кандидат, которому необъяснимым образом удалось возглавить результаты читательского голосования. «Катаев» — типичная жэзээловская биография: подробная, добротная, основательная, представляющая своего героя как глыбу, даже если у кого-то есть сомнения в том, что он настолько велик. Несмотря на явно кропотливый труд автора и его жаркое желание вернуть подзабытому писателю лучи славы, выход этой биографии поначалу остался почти не замеченным широкой публикой. Разве что Захар Прилепин точно подметил, что Шаргунов взялся за памятник Катаеву по причине явного сходства. Прилепин, конечно, хотел, чтобы получился дружеский комплимент, но прозвучало, прямо скажем, двусмысленно. Вообще «Большую книгу» иной раз дают книгам необаятельным, однако с трудом верится, что фан-клуб Шаргунова и Катаева в литературной академии так же велик, как в местах читательского голосования. Впрочем, не будем переходить на личности.
Вердикт: Твердая пятерка, но никак не десятка.
6. Виктор Пелевин. Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами
Эксмо
У романов Пелевина вот уже много лет есть один существенный для претендента на премию недостаток: они перестают быть актуальными через несколько месяцев после выхода, а кроме этой острой актуальности мало что могут предложить. «Лампе Мафусаила» в этом смысле не повезло особенно. Хоть ее выход и отмечали как возвращение старого Пелевина (правда, с гигантской натяжкой), с тех пор успел выйти еще один роман — «iPhuck10», вызвавший куда больше одобрения и внезапно даже отхвативший Премию Андрея Белого. И кто теперь вспомнит, что там было в «Лампе»? Ну вот. Другое дело, что Пелевин, как ни странно, вообще ни разу не выигрывал «Большую книгу», только однажды получил третью премию: за «t» в 2010-м. Неудивительно, если именно сейчас многим захочется отдать наконец победу одному из главных вообще-то русских писателей. Но вот захочется ли наградить за «Лампу»? Или стоит подождать следующего года? А вдруг в следующем году все как-нибудь кардинально изменится (ха-ха, но мало ли)? В общем, есть у академиков повод для душевных метаний, а у Виктора Олеговича есть шанс стать неожиданным Джокером.
Вердикт: Шансы ой, но да.
5. Андрей Рубанов. Патриот
Редакция Елены Шубиной
У среднестатистического романа романыча «Патриота» шансы в этом году везде примерно одинаковые. Так уж вышло, что он ничем специально не плох, но и хорош как-то без лоска. Вроде и умеренно консервативен под стать своему автору, но и в меру самоироничен в том же ключе. Словом, компромиссная книжка на случай, если непонятно с остальными. Что может помешать Рубанову войти в тройку финалистов? Например, то, что в этом году в шорт-листе, к счастью, есть позиции поярче. А еще он уже успел получить премию «Ясная Поляна», которой подошел почти идеально. Что роману все-таки оставляет некоторую надежду, так это слишком разноформатные соперники. А еще то, что «патриотический» предприниматель, который рвется на Донбасс, но вместо этого едет кататься на серфе, — один из самых честных и точных образов этого года, как ни крути.
Подробнее о романе
Интервью с Андреем Рубановым
Вердикт: Скорее все-таки несильный, но отрыв от финалистов.
4. Михаил Гиголашвили. Тайный год
Редакция Елены Шубиной
У писателя Гиголашвили в нашем премиальном раскладе ситуация самая неоднозначная. С одной стороны, что бы он ни писал, старый читатель ждет еще одного «Чертова колеса», а не Ивана Грозного, хоть и на наркотиках, — так что разочарование неизбежно. С другой стороны, «Чертово колесо» было давно, нарос новый читатель, а Иван Грозный с наркозависимостью — не самая распространенная тема среди исторических романов, даже забавная. С одной стороны, на неочевидном историческом материале Гиголашвили пытается строить политический детектив и впечатлять публику стилистическим экспериментом из еще несильно приевшегося русского средневековья. С другой, впечатляет в основном то, как писателю самому не надоел этот эксперимент на протяжении стольких страниц. В общем, есть такое безразмерное понятие «спорная книга», так вот «Тайный год» со всем своим многообразием микротем и однообразием повествования развалился в этом гамаке. Шанс, что среди сотни голосующих литературных академиков у романа найдется достаточно поклонников, определенно есть.
Вердикт: Может даже и победить, если голоса за других лидеров слишком явно разделятся.
3. Алексей Сальников. Петровы в гриппе и вокруг него
Журнал «Волга» (позже вышел в Редакции Елены Шубиной)
Роман поэта Сальникова — прямо-таки вызывающе неамбициозный претендент на «Большую книгу». «Петровы» не решают крупных творческих задач, не транслируют идей и вообще имеют в шорт-листе вид неловкой маргинальности. История о непримечательной жизни вроде бы обычной семьи поначалу действительно кажется простоватой и полной дурацких подробностей. Зато потом плавно распускается до уровня нового Гоголя, а заодно превращает зимний Екатеринбург в аналог булгаковской Москвы. Надломленный и подвывернутый язык, своеобразный юмор и авторское умение открыть под читателем люк в бездну, сохраняя покерфейс, делает «Петровых» свежим глотком литературного воздуха на территории, где его уже никто не ждет. Недаром роман только что издала Елена Шубина, чья редакция наконец-то взялась за поиск новых имен. Пожалуй, литературные академики все же могут решить, что шорт-лист для «Петровых» и так несоразмерно большая честь. Но хочется надеяться, что роман прочтут и оценят. В любом случае это без оговорок лучший текст среди номинантов.
Вердикт: Единственный мастрид шорт-листа, которому светит в лучшем случае третье место.
2. Лев Данилкин. Ленин. Пантократор солнечных пылинок
Молодая гвардия
Биография Ленина, снайперски выпущенная в год столетия революции, по праву должна занять хоть какое-нибудь место на пьедестале главной литературной премии. И дело, конечно, не только в юбилейности темы. Льву Данилкину удалось совершить своей книгой сразу две революции. Во-первых, создать жизнеописание вождя пролетариата так, как будто еще не было написано сотен книг за десятки лет. Во-вторых, реактуализировать серию ЖЗЛ, одни обложки которой традиционно наводят скуку (эта обложка, впрочем, та еще находка), написав бестселлер для аудитории, для которой «дедушка Ленин» — пустой звук и нулевой образ. И неважно, что «Пантократора» ругают из разных лагерей: одни за то, что данилкинский Ленин — хипстер и трикстер; другие за то, что автор как-то даже неприлично любит своего героя. Биографический жанр у нас вообще редко рассматривается как подлежащий трансформации, а расшевелить масштабную дискуссию вокруг очередной ленинианы — задача и вовсе для изощренного ума.
Вердикт: Место в тройке финалистов зарезервировано.
1. Шамиль Идиатуллин. Город Брежнев
Азбука-Аттикус
Это может показаться странным, но, похоже, «Город Брежнев» — самый вероятный победитель в нынешнем году. Типичный претендент на победу в «Большой книге» — потенциально массовый роман, осмысляющий национальную историю. Методом исключения нам остается именно эта книга. Разных «но» тут, конечно, много. «Город Брежнев» слишком ностальгический и приключенческий, чтобы воспринимать его совсем всерьез, а если придираться, то и слегка затянутый. Но именно ностальгически-приключенческий мотор уже почти сделал его народным бестселлером: стандартный первый тираж в 3000 экземпляров распродан, второй тираж только что допечатан, при том что Идиатуллин — хоть и автор нескольких подростковых и фантастических романов — в большой литературе, несомненно, дебютант. Главным же преимуществом «Брежнева», кроме редкой нынче сюжетности и вообще читабельности, можно считать время и пространство, которым он посвящен. Эпоха застоя — самая актуальная рифма к нашей современности, хотя и сама эта эпоха в общественной памяти закопана не слишком глубоко. И если главную литературную премию получит роман о восьмидесятых, это даст нам хоть немного надежды, что церемониальный старт с Великой Отечественной больше не будет обязательным для любого текста длиннее двухсот страниц. Да и свежая кровь «Большой книге» требуется уже давно.
Подробнее о книге
Вердикт: Сойдется в неравном бою с Лениным и Грозным и, может, даже выиграет.