# Сексуальные спины
Анна Соломон написала для The Millions текст о самом популярном и навязшем в зубах мотиве книжных обложек и о том, почему он вредит читателям и писателям.
«Пока я не увидела обложку моего второго романа, я переживала за нее. Мой самый большой страх выглядел так: женщина смотрит на море. Она стоит спиной к читателю. Волосы взъерошены. <...> Ее поза навевает мысли о томлении и женской тоске — по мужчине или по ужину, которого ей не придется готовить. Вы наверняка не раз видели такую обложку. Есть сотни вариантов. Есть обложки, где показана лишь голова женщины, но непременно сзади, и бесчисленное множество других, где изображено женское тело без головы».
Занятно, что такие обложки чаще достаются книгам писательниц.
«Если автор-мужчина пишет роман, в котором есть женщины и секс — давайте признаем, таких книг полно, — его обложку скорее украсит какой-нибудь абстрактный образ, может, пейзаж».
Другое дело — женщины: на обложке сборника Bodies in Motion американской писательницы Мэри Энн Моханраж поначалу была изображена открытая книга, но маркетологи ее зарубили, заменив книгу девушкой в красном сари — разумеется, безголовой. Месседж, по словам Соломон, ясен: обложки с чувственными женщинами без головы маркируют «женскую прозу», которую читатели должны считать беззаботной, легковесной, доступной.
«Многие женщины, которые не пишут беззаботную прозу, попадают в ловушку: обложка дискредитирует книгу в глазах литературного истеблишмента и обманывает ожидания читателей. Когда продажи не поражают воображение — а обычно так и бывает — мы проигрываем на обоих фронтах».
# Хантер С. Томпсон о Трампе
«Когда в Вашингтоне наступает полночь, слюнявый зверь с красными глазами, человеческими ногами и головой гигантской гиены выбирается из окна своей спальни в южном крыле Белого дома и прыгает с пятнадцатиметровой высоты вниз на газон… Делает короткую остановку, чтобы придушить сторожевую чау-чау, а затем уносится прочь в темноту… Рыча от похоти, он вприпрыжку несется в направлении „Уотергейта” по аллеям за Пенсильвания-авеню». Если что, это не статья из современной американской газеты про Дональда Трампа. Это писал Хантер С. Томпсон о Ричарде Никсоне.
Журналист и редактор Терри Макдонелл на Literary Hub утверждает, что старая книга Томпсона «Страх и отвращение предвыборной гонки '72» вновь становится актуальной, нужно просто поменять в ней фамилию «Никсон» на «Трамп».
Томпсон начал писать о Никсоне еще в 1960-е: «…гадкая карикатура на самого себя, человек без души, без внутренних убеждений, честный, как гиена, и стильный, как ядовитая жаба… абсолютно лишен чувства юмора; не могу представить, чтобы он над чем-то смеялся — разве что над паралитиком, который рад бы проголосовать за демократов, но не может дотянуться до рычага на автомате для голосования».
Или вот его же текст из Rolling Stone: «Никсон воплощает в себе темную, корыстную и неизлечимо жестокую сторону американского характера». Кто бы мог подумать, что полвека спустя манера и лексикон Томпсона пригодятся американской либеральной прессе.
# Как Джон Кутзее научил компьютер писать стихи
Openculture.com рассказывает, как нобелевский лауреат Кутзее в молодости работал программистом. Сейчас это звучит не слишком впечатляюще, но речь идет о 1960-х годах, когда компьютеры и программисты еще были диковинкой.
Поначалу Кутзее переживал, как бы работа не помешала творчеству, и жаловался Полу Остеру: «[меня] так глубоко засосало в процесс, что порой мне казалось, будто я погружаюсь в безумие, где мозг захвачен механической логикой».
Кутзее работал над одним из самых масштабных в Британии проектов: суперкомпьютером Atlas 2. Днем он учил эту машину выполнять вычисления для исследователей атомной энергии, а по ночам — писать несложные стихи. Распечатки с этими виршами и пятидюймовые дискеты с исходниками хранятся в архиве Кутзее в Техасском университете.
Стихи, написанные неуклюжим британским суперкомпьютером, звучат ровно так, как и должны звучать стихи, написанные неуклюжим британским суперкомпьютером: «Изначальный осколок воображает темницу», «Бурлящий дух обескураживает розу», «Пылкая пошлость устилает зеркало». Исследователь Ребекка Роач отмечает, что некоторые из этих однообразных и маловразумительных строк Кутзее позже переработал и использовал в своих стихах. Хорошему хозяину и щепочка годится.
