«Петровы в гриппе» — роман о покойнике
Ольга Прохорова: Предположим, что в начале романа Петров умирает. На эту мысль нас наводят следующие указания: первая глава называется «Артюхин Игорь Дмитриевич», вторая — «Сны Петрова», и она начинается с того, что Петров пробуждается в похоронном катафалке рядом с гробом. Он сильно замерз, он не чувствует своего тела, он пристегнут к сиденью.
Екатерина Шульман: Мало того, там говорится: мол, мы хотели тебя в гроб положить ради смеха, то-то бы ты удивился, проснувшись. Непонятно, есть ли там вообще покойник.
ОП: Но покойник ли сам Петров? Это прямо нигде не утверждается.
ЕШ: Но когда Петров начинает возмущаться, зачем увезли покойника от родственников, Игорь ему отвечает: «Ну ты сам бы хотел, небось, чтобы тебя не сразу закопали, а еще повозили немножко». То есть он ему устраивает предсмертный аутинг. А кто такой Игорь? Игорь — бог подземного мира, он пришел за душой Петрова и увозит ее обратно. Именно поэтому он снял его с троллейбуса. Так вот, вторая глава начинается с пробуждения Петрова, тем не менее, основной ее сюжет — это долгое и мучительное возвращение Петрова домой. Есть предположение, что это и есть сон Петрова.
ОП: Но возвращается-то он не домой, а к Нурлынисе [бывшая жена Петрова, с который тот продолжает жить, но на две квартиры, и воспитывает сына], которая тоже посланница Аида.
ЕШ: Это квартира самого Петрова, а она туда пришла. Он размышляет над тем, что бывшая жена тоже неплохо устроилась у него дома, у нее стоят всякие кремы и прочее, а у нее дома ни его зубной щетки, ни бритвы нет. То есть это квартира Петрова. Именно там жена стирает испачканную кровью одежду и розовая вода льется из машины. Она хотела убить человека, но не смогла. А ее убийственное томление разрешилось тем, что у нее пошла кровь носом.
ОП: Тем не менее человек, которого она хотела убить, все равно умер. Значит, она посланница ада, которая несет смерть.
ЕШ: Я думаю, что она — Немезида. На это указывают ее имя, ее воспоминания о прошлом, которое связано с адским пламенем. Она пришла из Аида и от Аида. Ему Игорь, который, как мы помним, сам Аид, говорит: «Я тебе жену из Татарстана достал». А мы должны это понимать — «я тебе жену из Тартара достал». Аид привел ему жену из Тартара. И жена она, конечно, только в условном смысле, потому что появляется только в его посмертном бреду.
«Петровы в гриппе» — роман о христианских и языческих мотивах
ОП: Можно предположить, что Петров своему другу детства Сергею, убитому им же, устраивает посмертную жизнь. И в этой жизни у Петрова есть сын, который завершает те дела, что не завершил Петров. Например, хождение на елку в полном костюме, включая голову. И сын — это сам Петров.
ЕШ: Да, самому Петрову как раз не хватало головы! Что, конечно, напоминает, сюжет с кражей головы покойника из гроба. Как, например, украли голову из гроба Берлиоза в «Мастере и Маргарите».
ОП: Которого переехал трамвай. А Петров едет на троллейбусе, а где троллейбус — там трамвай рядом.
ЕШ: Вспомним, что именно в троллейбусе Маргарита слушает историю об украденной голове Берлиоза.
ОП: Вспомним, Нурлыниса, жена Петрова, предпочитает трамваи, а не троллейбусы.
ЕШ: Потому что трамваи не попадают в пробки и потому что она простая русская женщина-комсомолка, которая отрезает головы. Вспомним, как у Булгакова Берлиоз интересуется, кто именно отрежет ему голову: «А кто именно? Враги? Интервенты? — Нет, — ответил собеседник, — русская женщина, комсомолка». Кондукторы, кстати, постоянная тема «Петровых в гриппе». Неукротимая кондукторша, которая ругается с пассажирами, когда Петров едет домой, ассоциируется у него с матерью. Петрову все время неловко за окружающих, он как-то все время сжимается, когда кто-то себя не так ведет. Другой интересный и непроясненный момент — это когда к нему привязывается сумасшедшая женщина с мальчиком, которая говорит, что ее сын — гениальный провидец, что он будет всех лечить. И Петров мечется, думает, как бы от нее отвязаться, в итоге покупает шоколадку, потом бананы, потом мандарины. А женщина говорит, что у мальчика на бананы аллергия.
ОП: Ага, а когда Петрова ведут на елку, то мать встречает подругу и рассказывает, что кто-то съел зеленые бананы. Вот еще одна сквозная тема: фактически можно сказать, что в каком-то смысле этот мальчик с сумасшедшей — тот же Петров.
ЕШ: Что напоминает нам о «Защите Лужина», где герой сходит с ума и убивает себя, потому что он видит раз за разом повторяющиеся мотивы из своего детства. Если Петров действительно умер вначале, то все последующее действие романа — это мытарства его души. А в конце Игорь говорит, что покойник встал и пошел: это значит, что Петрова выпускают из ада пожить, и делает это сам Аид, потому что он ему благодарен за сына своего. Он говорит: «Прикинь, как я могу жизнь человека перелопатить, если он мне окажет услугу, женщине, которую я люблю, или моему ребенку как-то поможет?» Петров воспринимает это иронически. Но что может на самом деле сделать царь Аида? Он может отпустить Петрова, как он отпускает Орфея. Орфей сходил в ад и вернулся, а Эвридика, кстати, осталась. В этом смысле, видимо, Нурлыниса остается в аду, потому что она там и обитает. А его отпускают для чего? Орфея отпустили, чтобы он спел песню, а Петрова — чтобы написал этот роман об аде.
ОП: Не исключено. Но тогда получается: хронотоп таков, что все происходящее в середине романа происходит на самом деле во сне Петрова в катафалке. В том числе и разговор с Игорем, и елка.
ЕШ: Разговор с Игорем происходит до этого. Петрова извлекают из троллейбуса и передают на руки кому? Человеку из погребальной машины. С кем так поступают? С покойником. Так что есть большой резон считать, что человек в гробу и Петров — один и тот же человек. А если предположить, что он — Сергей и одновременно убийца Сергея, то он — неупокоенная душа. Он должен бродить еще, это объясняет посмертные его 40-дневные мытарства. Что снова приводит нас к «Мастеру и Маргарите». Там все происходит накануне 1 мая, которое никак не настает. И не настанет, потому что герои улетают из Москвы раньше. Это вечная ночь накануне. А в «Петровых» — бесконечный конец декабря, который никогда не сменится Новым годом. Смерть Снегурочки — это же в некотором роде «солнце на лето, зима на мороз», день зимнего солнцестояния, который должен закончиться победой солнца и символическим концом зимы. Итак, что мы имеем: мы имеем античный мотив с Аидом, мы имеем фольклорный мотив, связанный со Снегурочкой и всеми языческими делами — поворотом солнца, священным древом-елкой, оппозицией «холодно-горячо».
ОП: И мы имеем библейские мотивы, потому что Петров встает из мертвых, как Христос. И вообще здесь есть мотив взаимоотношения язычества и христианства как чего-то одного и того же, о котором упоминает в беседе Виктор.
ЕШ: Действие романа разворачивается на территории, куда христианство еще не совсем пришло. Там старая хтоническая религия, в буквальном смысле подземная. Игорь говорит, что никому бы не позволил себя побить, если только горнякам или шахтерам («да и то, если бы я был не прав, а я всегда прав»).
«Петровы в гриппе» — это «Мастер и Маргарита»
ОП: Петров — это Мастер, писатель, который отказался от писательства. Аид ему говорит: ты — писатель, но ты побоялся открыть в себе дар. И потому должен пройти через мытарства, после которых произойдет рождение писателя.
ЕШ: Он притворился автослесарем, чтобы испытать неудачу, как Сергей. Для того, чтобы не быть ужасным Сергеем, у которого ничего не получилось, он от себя отрекается, как Мастер отрекается от романа. Буду не писателем — буду автослесарем.
ОП: Да, но от какого романа Петров отрекается? Заметим теперь, что литературные штудии Сергея — бессознательная сексуально нагруженная хрень. Он пишет роман в духе «Лолиты» и все время его переписывает. И с каждым разом он все хуже и хуже. И там фигурирует Петров.
ЕШ: Да, Петров возмущается тем, что он там выведен моральным уродом. Да и вообще весь роман Сергея проникнут презрением к обычным людям.
ОП: Точно, Сергей — это та часть Петрова, которая презирает людей. Он писатель, который отделен от мира людей.
ЕШ: А Петров-автослесарь — он антиписатель и, наоборот, очень добрый человек, который жалеет людей, все время им сочувствует, хочет помочь, наделен эмпатией. Потому-то он постоянно внутренне сжимается от неловкости.
ОП: Я думаю, в этой своей писательской ипостаси Петров очень деструктивен, он думает о смертях, каких-то убийствах, разврате. Он находится во власти бессознательного, которое порождает страшную хтонь. Для того, чтобы стать писателем, ему нужно избавиться от сырого бессознательного.
ЕШ: Ему нужно научиться сочувствовать реальности, людям и тому, что с ними происходит.
ОП: Когда он видит себя со стороны, видит маленького Петрова, он понимает, что умер, его тут же пронзает любовь и облегчение, что он жив. То есть вот это освобождение тоже катарсис, который ему нужно пережить, потому что он играет в своих романах со смертью.
ЕШ: Хорошо, но пережив этот катарсис, он, видимо, достигает своей творческой полноты и может написать роман про Петровых в гриппе. И за это его отпускают из царства мертвых?
ОП: Да.
ЕШ: Тогда это чрезвычайно вдохновляющий сюжет. Тогда это переписывание «Мастера и Маргариты» в хорошем смысле. Это как если бы Мастер сказал: нет, я буду писать роман, я напишу про Алоизия, как Воланд ему советовал. Это Мастер, которого отпустили из подземного царства.
«Петровы в гриппе» — юнгианский роман
ОП: Заметим, что в «Петровых» нет ни одной нормальной женщины, к которой можно было бы испытывать любовь: там женщина либо холодная Снегурочка, либо жестокая убийца.
ЕШ: Или сумасшедшая, бешеная сварливая мать, которая тоже хороша. Единственная симпатичная женщина в книге — аптекарша, к которой Петров проникается сочувствием. Почему? Потому что она тоже болеет. Он покупает у нее лекарства, и дальше сказано напрямую, что им стало хорошо от разговора. Потом она поздравила его с наступающим, и он, кланяясь, вышел из аптеки. Лекарства — это особый мотив в романе.
ОП: Тут нет никаких сомнений. Я думаю, что перед нами внутренний мир шизоидного травмированного ума, который окружен страхами, деструктивными побуждениями к убийству всего того, что несправедливо, плохо и портит мир.
ЕШ: Все верно, в нем Немезида убивает плохих людей. Вернее, тех, кого она сочла плохими. Как нам представляют жену Петрова? Когда в разговоре с шофером катафалка выясняется, что один из его коллег-похоронщиков — писатель и ходит много лет в кружок в библиотеке, Петров говорит, что у него там жена работает. И эта жена говорит, что ей так жалко всех этих людей, которые там собираются, что хочется закрыть их в библиотеке и поджечь, чтобы не мучились.
ОП: Мотив жалости, рождающий деструктивное стремление. Это очень характерная для шизоида вещь: стремление разрушить то, что вызывает сильный эмоциональный отклик, потому что невозможно вынести несовершенство мира, в котором все так уязвимо. Вспомним еще, что Петров выколол глаза на своих фотографиях. А когда его спрашивают, зачем он это сделал, то он не может понять, что тут не так. Ведь если это его фотографии, то почему он не может вырезать глаза на них. А это совершенно эдипов мотив.
ЕШ: Но если он Эдип, то он должен был убить отца. А какого отца он убил?
ОП: Желание убить отца у него может быть символическим. Возможно, отцовской фигурой для него становится Виктор. Но вообще это совершенно юнгианская история: тень, взаимоотношения с ней, интеграция с разрушительной тенью.
ЕШ: А кто здесь юнгианская тень Петрова?
ОП: Тень — это Сергей. Интересно, что в юнгианской концепции тень всегда одного с тобою пола, а анима [женская часть психики мужчины у Юнга] — противоположного. Потому какую-то часть своего сознания Петров отдает своей аниме — Петровой.
ЕШ: Он отдает ей всю свою агрессию. Сам он настолько лишен агрессии, что не в состоянии сопротивляться тому, что с ним делают. И это тоже наводит на мысль, что он покойник на протяжении всего повествования.