У современного читателя имя Сирано де Бержерака ассоциируется главным образом с персонажем трагикомедии Эдмона Ростана (пьеса тоже отмечает круглую дату — 120 лет). Мы смутно слышали что-то о неудачливом влюбленном с большим носом и комплексом неполноценности. Однако Савиньен Сирано де Бержерак (1619–1655) представляет собой тот редкий случай, когда реальный исторический прототип намного интереснее литературного героя. Потому что настоящий Сирано был одним из основоположников жанра научной фантастики. Его книга написана не менее чем за 70 лет до «Путешествий Гулливера» Свифта и почти за век до «Микромегаса» Вольтера.
Придирчивый специалист по истории фантастики может вспомнить, что Сирано был не первым, кто описал путешествие на Луну: приоритет принадлежит Лукиану, создавшему свою «Правдивую историю» еще во II в. Но все же произведение Лукиана не является научной фантастикой в современном смысле этого слова. По общепринятому мнению, необходимым элементом НФ является проверка какой-либо интеллектуальной идеи — технической, научной либо философской. У Лукиана этого еще нет. Он всего лишь пародирует небылицы античных географических сочинений, его герои просто мореплаватели, которых занесло на Луну штормом, и его повесть ближе к волшебной сказке. Сирано же с самого начала задает научно-философскую программу, хотя и в шутливом тоне. Его рассказчик возвращается с бурной вечеринки в компании, в которой вспыхивает спор о Луне и космосе. Рассуждения пьяных друзей он принимает неожиданно всерьез и начинает просвещать их по части новейших научных открытий Кеплера и Коперника, а затем, обидевшись, что его не хотят слушать, решает сам посетить Луну.
Безымянный рассказчик повести Сирано, безусловно, первый в истории литературный персонаж, осуществивший космический полет на летательном аппарате с ракетным двигателем. Разумеется, «ракеты», доступные в XVII в., были всего лишь фейерверками, которые к тому же оказались привязаны к летучей машине вопреки намерениям героя (машину попытались использовать для развлечения). Однако, как выясняется, именно этого двигателя не хватало аппарату, чтобы успешно долететь до Луны. Поразительная прозорливость, если учесть, что еще в XIX в. Эдгар По считал возможным попасть на Луну на воздушном шаре!
Вместе с тем в мире Сирано для полета на Луну оказываются пригодными столь странные средства, как роса и бычий костный мозг (которые якобы притягиваются Солнцем и Луной). Действительно ли Сирано верил в подобную средневековую магию? У современного читателя вызывает когнитивный диссонанс эпизод первого неудачного полета героя, когда он взлетает, привязав к себе банки с росой, приземляется в Канаде (!) и затем использует свою промашку как повод изложить вполне продвинутые научные сведения о вращении Земли. Как совмещается этот сказочный полет чернокнижника с современными астрономическими познаниями? Дело в том, что Сирано на протяжении всей книги глубоко ироничен. Про него невозможно сказать наверняка, где он шутит, а где говорит серьезно. Вот, например, как выглядит у него «прилунение»:
«Я, очевидно, очень долго падал, о чем могу только догадываться, так как быстрота падения мешала мне что-либо замечать, и самое первое, что я могу вспомнить, это то, что я очутился под деревом, запутавшись в трех или четырех толстых ветках, которые треснули под ударом моего падения, и что лицо мое было мокро от расплющенного на нем яблока».
Иллюстрации повести «Иной свет, или Государства и империи Луны» из разных изданий
Фото: prints.bl.uk / pbagalleries.com / urania-josegalisifilho.blogspot.ru
Местом, куда угодил герой, оказывается земной рай (да-да, у Сирано он размещается на Луне), а яблоко — то самое, конечно. Любитель знаний получает плодом с древа познания в физиономию — в буквальном смысле слова.
После совершенно сюрреалистической философской беседы с Ильей-пророком, который решает, что его, говоря современным языком, попросту троллят, и изгоняет нашего рассказчика из рая, наконец-то следует настоящий контакт с внеземным разумом. В лучших традициях НФ-литературы о контакте, рассказчика похищают неизвестные существа, которые затем оказываются разумными. Любопытно, однако, каким способом Сирано оттягивает момент узнавания: герой не сразу признает в селенитах братьев по разуму только потому, что те ходят на четвереньках. При ближайшем рассмотрении они оказываются вполне человекоподобными. Остроумное решение Сирано задает сразу два будущих направления литературы о контакте — «направление Ефремова», предполагающее, что иные миры населены такими же людьми, как мы, и «направление Лема», ожидающее, что инопланетяне окажутся странными и чуждыми нам.
На первый взгляд, лунный мир у Сирано строится по классическому принципу детских стишков про «все наоборот». Селениты ходят на четвереньках и голыми, а в одежду наряжают домашних животных; изъясняются вместо слов музыкой и жестами, а валютой у них служат стихи; старики с почтением относятся к молодым, а похороны в гробу считаются позорным видом погребения. Самый престижный погребальный обряд у селенитов — это поедание тела покойного близкими друзьями. Вместе с тем каждая причуда мира селенитов получает развернутое философское обоснование в самом наукообразном тоне. Ходить на четвереньках, рассуждает рассказчик, естественно — так передвигаются животные и дети, а последних необходимо специально учить вставать на две ноги. Если бы Сирано был нашим современником, он, без сомнения, написал бы, что двуногость навязана нам культурой. Далее следует уморительно смешная сцена, в которой селениты пытаются как-то классифицировать свалившегося к ним с Земли двуногого и обсуждают вопрос, что он из себя представляет. Одни относят его к уродам, «передние ноги которых вследствие изъяна в семени отца были недостаточно сильны, чтобы они могли на них опираться», другие настаивают, что он птица. Этот научный диспут предвосхищает лучшие страницы сатирической фантастики Станислава Лема, на три века раньше его ставя под сомнение античный тезис о том, что человек есть мера всех вещей. Селениты считают свой облик богоданным и совершенным:
«Мы ходим на четырех ногах, ибо бог не хотел доверить столь драгоценный сосуд менее устойчивому положению и побоялся, что, если человек будет ходить иначе, с ним случится несчастие; вот почему он взял на себя труд утвердить его на четырех столбах, дабы он не мог упасть. Строением этих двух скотов он пренебрег и предоставил его игре природы, которая, не беспокоясь о возможной гибели такого ничтожества, утвердила его только на двух ногах».
Сирано как бы предвидит эпоху Просвещения с ее культом «естественного человека» и с блистательным сарказмом демонстрирует, что, апеллируя к «естественности», можно обосновать любую нелепость. Вместе с тем зримая логичность в рассуждениях селенитов создает дискомфорт для читателя, потому что привычная ему европейская культура подвергается остранению, ее обычаи и ценности перестают выглядеть такими уж бесспорными. Сирано — один из первооткрывателей культурного релятивизма. Задолго до свифтовских «Путешествий Гулливера» и тем более до современных постколониальных штудий Сирано подвергает критике европоцентричный и антропоцентричный взгляд на мир. Его взгляд на место человека в мире исполнен скепсиса: «Ибо как же по совести представить себе, что все эти огромные шаровидные тела — пустыни и что только наша планета, потому что мы по ней ползаем, была сотворена для дюжины высокомерных плутов».
Чтобы оценить новизну этих мыслей для XVII в., достаточно вспомнить, что еще были живы свидетели процесса Галилея. В наши дни сложно понять, что же так возмутило инквизицию в его открытиях. На самом деле утеря Землей статуса центра мироздания обернулась экзистенциальным кошмаром для верующего: если существуют другие миры и они обитаемы, то, получается, Вселенная создавалась не для нас? Сирано де Бержерак решительно расстается с иллюзиями на этот счет:
«Ум человека недостаточно широк, чтобы обнять понятие вечности, но он в то же время не может себе представить, что эта великая вселенная, столь прекрасная, столь стройная, могла создаться сама собой; поэтому люди прибегли к мысли о сотворении мира <…> Вы, очевидно, не знаете, что миллион раз эта материя по дороге к образованию человека останавливалась по пути для создания то камня, то олова, то коралла, то цветка, то кометы и все это вследствие недостатка или вследствие излишества некоторых форм, которые были нужны или не нужны для того, чтобы мог образоваться человек. Таким образом, нет никакого чуда в том, что при бесконечном разнообразии различных веществ, непрестанно движущихся и переменяющихся, эти вещества столкнулись так, что образовали те немногие животные, растения, минералы, которые мы видим; также мало чудесного и в том, что из ста ходов игральными костями попадется один, когда выкинется равное число очков».
Как ни удивительно, в спорах об антропном принципе, которые идут в космологии с 1970-х гг., — было ли предусмотрено во Вселенной появление человека или Вселенная такова, потому что в других вселенных нас не появилось и мы их не наблюдаем, — до сих пор не было сказано ничего существенно нового по сравнению с рассуждениями героя Сирано.
И в качестве вишенки на торте — Сирано предсказал аудиокниги. Ими пользуются лунные жители: они «всегда могут читать в комнате, во время прогулки, в городе, во время путешествия, пешком, верхом на лошади; всегда они могут иметь у себя в кармане или привешенными к луке седла штук тридцать этих книг, и им стоит завести пружину, чтобы услышать одну главу или несколько глав, или же целую книгу, если им это вздумается». Главный герой прогуливается по городу, «повесив эти книги себе на уши, в виде серег». Еще несколько десятилетий назад это было фантастикой, но в XXI в. каждый может выйти на прогулку, слушая на ходу книгу «Государства и империи Луны» Сирано де Бержерака.