Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Мишель Уэльбек. Элементарные частицы. М.: Иностранка, 2001. Перевод с французского Ирины Васюченко, Георгия Зингера
Мишель Уэльбек. Элементарные частицы. М.: Corpus, 2024. Перевод с французского Марии Зониной
«Писатель Мишель Уэльбек, в понедельник не явившийся на встречу с читателями в Амстердаме, благополучно нашелся в своем собственном доме. Об этом сообщила глава издательства Flammarion Тереза Кремизи: ей удалось связаться с Мишелем Уэльбеком по телефону и выяснить, что „он дома, у него все в порядке“», — писала газета «Коммерсант» в 2011 году.
Как говорят во французских литературных кругах, непоявление писателя на встрече с читателями в столице Нидерландов было связано с тем, что господин Уэльбек получил на электронную почту письмо от читателя из России, в котором было подробно описано низкое качество перевода его второго романа «Элементарные частицы», что повергло маэстро в глубочайший шок и погрузило в депрессию на целую неделю, вынудив отменить важные дела.
Мишель Уэльбек остается единственным активным и широко обсуждаемым в России автором из всей плеяды французских писателей, заработавших скандальную популярность в первой половине нулевых. (Кроме того, после недавней кончины Алена Делона Мишель Уэльбек стал самым красивым мужчиной во всем французском истеблишменте, что тоже весомое достижение.)
Уэльбек регулярно выпускает новые книги, книги регулярно переводят на русский язык, и, скорее всего, он является единственным французским автором, чей роман повторно перевели на русский язык через каких-то двадцать с лишним лет после выхода первого перевода.
Второй роман автора — «Элементарные частицы», который вышел во Франции в 1998 году и, судя по немногим сохранившимся свидетельствам очевидцев (а интернет, вопреки устоявшемуся мнению, помнит далеко не все), вызвал неописуемый ажиотаж на родине.
Уэльбека обвинили во всем, за что читатели так любят так называемую трансгрессивную литературу 1990-х: расизм, гомофобия и, конечно же, фашизм.
Поскольку Уэльбек не такой дурак, каким кажется на фотографиях, все эти обвинения он сделал лейтмотивом дальнейшего творчества — добавив туда в скором времени еще и ярко выраженную исламофобию.
Сегодня даже самый неискушенный читатель вряд ли откроет для себя что-то новое, читая «Элементарные частицы». На момент выхода это мизантропическое полотно о тупике европейского филиала общества потребления, примерно поровну состоящее из описаний секса (в основном с самим собой), фирменного авторского нытья и научно-популярных вставок, уже было глубоко вторичным, несмотря на выраженную антилевацкую повестку и ненависть к хиппи.
Возможно, французы из ненависти к англоговорящей культуре просто бойкотировали вышедшие заметно раньше романы «Американский психопат» и «Бойцовский клуб», поэтому творчество соотечественника показалось им откровением. Но, как говорится, vox populi vox dei, именно благодаря популярности «Элементарных частиц» господин Уэльбек прочно закрепился сначала на европейском, а потом и на мировом литературном Олимпе, начал мелькать на телевидении и стал чуть ли не самым известным французским автором, написав впоследствии еще с десяток книг со сквозным сюжетом, который можно коротко описать как «мятый серый мужичок злобно дрочит в кулачок».
Первый русский перевод «Элементарных частиц» читать можно, так как он состоит из букв и знаков препинания. Главные его недостатки, впрочем, возникают из абсолютного незнания переводчиками описываемых реалий. Но еще страшнее то, как нечеловечески плохо в русском переводе выглядят сцены, связанные с сексом (а поскольку это роман Уэльбека, то примерно каждая страница).
Журнал Charlie Hebdo здесь превращается в «Чарли-Эбдо», появляется такое инопланетное понятие как «дип-петтинг», кризис среднего возраста превращается в «кризис сорокалетия», а «бойфренд» из журнала для девочек-подростков — в «дружка».
Местами первый перевод скатывается в откровенно промтовские овраги безумия.
Старый перевод «Иностранки»:
Позже, и притом весьма часто, давая себя пососать какой-нибудь потаскушке, Брюно волей-неволей вспоминал те несколько пугающе блаженных секунд.
Новый перевод издательства Corpus:
Много позже, но довольно часто, когда ему отсасывала какая-нибудь шлюха, Брюно вспоминал те несколько мгновений ужасающего блаженства.
В некоторых сценах переводчик называет мужской половой орган немыслимым словом «родилка»: то один из героев пытается «засунуть родилку ей в рот», то у него «засвербила родилка» при виде полуголых молодых девиц в хиппарском лагере.
В некоторых моментах полностью искажается логика написанного, и выглядит это так, будто переводчик стесняется перевести написанное правильно и начинает придумывать какие-то более общественно приемлемые формы.
Старый перевод:
Иногда его мать пускала кого-нибудь из парней к себе в постель. Ей было уже сорок пять, ее груди отощали и малость обвисли, но черты лица оставались великолепными. Брюно раза по три на дню одолевал соблазн.
Новый перевод:
Мать то и дело укладывала какого-нибудь юнца к себе в постель. Ей исполнилось сорок пять, ее вульва похудела и слегка обвисла, но лицо не утратило былого великолепия. Брюно дрочил по три раза в день.
Старый перевод:
Освобождение моей задницы! — буркнул пращур. — Девки, готовые служить подстилками в групповухе, были всегда. И всегда были парни, которые трясли своими макаронинами. Что было, то и есть, приятель.
Новый перевод:
— Какое на хрен освобождение! — проворчал старикан. — Всегда находились телки, на групповухах сидевшие в углу. И чуваки, которые просто дрочили в одиночку. Ничего не изменилось, приятель.
Старый перевод:
Короче, как это однажды специально для своего психиатра определил Брюно, «яйца там варились вкрутую».
Новый перевод:
Короче, как Брюно однажды сказал своему психиатру, «все у них ****** [медным тазом] накрылось».
Появляются зловещие вещи вроде «капиллярных имплантантов» и таинственного «Жимназ-клуба» (когда я читал старый перевод, то подумал, что речь шла об увеличении члена и свинг-клубе, а не о спортзале и пересадке волос):
Старый перевод:
Капиллярные имплантанты хорошо принялись: врач ему попался компетентный. Он регулярно посещал Жимназ-клуб и, если начистоту, находил, что для сорокадвухлетнего мужчины он отнюдь не так уж плох.
Новый перевод:
Волосяные имплантаты прижились, ему попался компетентный специалист. Он регулярно посещал тренажерный зал, и, честно говоря, для сорокадвухлетнего мужчины он еще очень даже ничего.
Следом же идет неведомая сексуальная утеха под названием «испанская сосалка», детский журнал «Пиф» выходит с загадочным «кунштюком» в комплекте (в новом издании он благоразумно переведен как «гаджет»), каштановый крем (crème de marrons) превращается «в сливки с каштановой пудрой», а ершик для унитаза — в «туалетную швабру».
Старый перевод:
Он служил у Байера врачом по вызову и обманывал жену при всяком удобном случае; поскольку он был красивым мужчиной и много ездил, возможностей было хоть отбавляй.
Новый перевод:
Муж работал медицинским представителем в компании «Байер» и изменял жене при каждом удобном случае, а поскольку он был красив и много разъезжал, то случай то и дело подворачивался.
Продолжать сравнивать переводы можно бесконечно, хотелось бы поставить жирную точку ярким примером, насколько новый лучше старого.
Старый перевод:
В то же время был проведен интенсивный, но узконацеленный мейлинг, адресованный администраторам по кадровой политике крупных фирм. Кое-кто из представителей крайне левой политической ориентации принял в штыки подобные новшества. Имела место жесткая недолгая борьба внутри руководства Края, и «Ассоциация в поддержку закона 1901 года» была распущена, ее место заняло общество с ограниченной ответственностью, где держателем контрольного пакета акций являлся Фредерик Ледантек. Помимо всего прочего, поместье принадлежало его родителям, и отделение «Взаимного Кредита» департамента Марна-и-Луара, видимо, было расположено поддержать этот проект.
Пять лет спустя Краю удалось обзавестись красивым каталогом согласований (Национальный парижский банк, бюджетное ведомство, Управление парижского городского транспорта). Международные путевки, договоры с фирмами о коллективных поездках обеспечивали круглогодичную работу центра, а его функционирование как «места отдыха», питавшее старинную ностальгию, давало не более пяти процентов от общей цифры годового оборота.
Новый перевод:
Одновременно с этим они провели интенсивный директ-мейлинг, адресованный HR-менеджерам крупных компаний. Некоторые основатели, придерживавшиеся крайне левых политических взглядов, c новой стратегией смириться не могли. В результате непродолжительной внутренней борьбы за власть управлявшая «Пространством» НКО была распущена и заменена на общество с ограниченной ответственностью, мажоритарием в котором стал, естественно, Фредерик Ле Дантек. В конце концов, земля принадлежала его родителям, а банк «Креди Мютюэль» департамента Приморская Шаранта, похоже, готов был поддержать проект.
Через пять лет «Пространству» удалось собрать прекрасный референс-лист (банк BNP, IBM, Министерство бюджета, Парижский метрополитен, «Буиг» и т. д.). В течение всего года тут проходили корпоративные и межкорпоративные семинары, а формат «дом отдыха», дань ностальгии, теперь составлял всего лишь 5 % годового оборота.
Старый перевод абсолютно заслуженно получил 8 сентября 2001 года премию «Абзац» в номинации «Худший перевод», а через три дня случился 9/11 — хотелось бы думать, что два этих события никак не связаны.
Ознакомившись с отзывами на роман в русскоязычном интернете (хвалебных в целом больше, чем отрицательных) и не раз слыша от живых людей, что «Элементарные частицы» — это лучшее произведение Уэльбека, хочется пожать мозолистую руку автора, вечно сжимающую сигарету между средним и безымянным пальцами, ведь если роман так полюбили в переводе такого дрянного качества, то это воистину великое произведение.
Как однажды сказал Мишель Уэльбек в интервью своему другу Фредерику Бегбедеру: «Если бы нужно было выбрать одного современного автора, по отношению к которому слово „гениальность“ не будет таким уж большим авансом, я бы без колебаний выбрал Эрнста Мулдашева». Педерасты разошлись, набережная опустела. Ему больше не удавалось вызвать воспоминание о своей последней эрекции. Он ждал грозы.