Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Как известно, Берлин — самый левый город в мире, где, с одной стороны, джентрификация захватывает все больше пространства, а с другой, она по-прежнему получает отпор со стороны Фридрихсхайна — квартала, служащего штаб-квартирой панков, анархистов и маргиналов. Главным двигателем этой сцены являются не интеллектуалы или академические кафедры, а низовые инициативы. Один из таких проектов — литературный журнал «Мешок с грязью», ставший для уличного Берлина контркультурным феноменом.
Его идеолог, издатель и главный редактор — фотограф, поэт и писатель Флориан Гюнтер.
Он охотно согласился на интервью и назначил встречу в своем любимом кабаке, расположенном на границе Фридрихсхайна и Пренцлауэр-Берга. Был утомительно жаркий полдень, и я с облегчением нырнул в прохладный полумрак кнайпе. Флориан, небольшого роста, в очках и в черной шляпе, тепло поприветствовал меня и взял себе пива. Его дыхание подсказывало, что пару-тройку бутылок он сегодня уже сверстал. Я огляделся по сторонам: это был самый захолустный и непримечательный кабак, который можно себе представить. Только потом я понял, что он идеально подходит Гюнтеру.
Первый номер «Мешка с грязью» вышел в 2014 году. Изначально у него было два издателя: Флориан и писатель Берт Папенфус. Оба выходцы из ГДР, где им запрещали публиковать свои произведения. Мнения о том, как должен выглядеть журнал, у них быстро разошлись, и Гюнтер продолжил издавать его в одиночку.
«Мне казалось, что вокруг сплошные элитарные издания, газеты литераторов. А я хотел сделать газету про литературу. Это журнал, который можно читать — так написано на обложке. Для меня важно, чтобы его читали обычные люди. Элитарные литературные журналы находятся в основном в каком-то пузыре, пишут сами для себя, для узкого круга. У меня же нет конкретной аудитории, я знаю, что она очень пестрая. И менеджеры на бирже, и бомжи читают мой журнал».
«Мешок с грязью» — это фактически самиздат, существующий не за счет грантов или меценатов, а исключительно благодаря воле своего неутомимого демиурга. У Флориана есть несколько помощников, выполняющих технические задачи, но практически всем занимается он сам — от верстки и распространения до отбора фотографий и текстов. Типография не получает прибыли за печать журнала — ее директор считает проект Флориана слишком важным.
В «Мешке с грязью» может опубликоваться любой. У Гюнтера нет строгих критериев, но тексты для журнала должны просто и понятно описывать ситуации, которые происходят ежедневно с людьми. Среди авторов есть почтальоны, пекари, полицейские, заключенные, те, кого никак не ожидаешь увидеть в выходных данных литературного журнала. Люди этих профессий часто становятся героями текстов профессиональных авторов, но именно Флориан предоставляет им писательскую субъектность.
«Мне не мешают сложные тексты, но пусть их публикуют в другом месте. Мои авторы — обычные люди. Есть и профессиональные авторы, важно, чтобы был микс из тех и других. Но главное, чтобы в тексты проникала грязь ежедневной жизни. Здесь рядом находится филиал почты, где работают женщины, которых часто обижают посетители. Они спросили меня: а мы можем что-то написать и, так сказать, выпустить пар? Получился интересный текст, я его опубликовал, потом мне позвонили из другого филиала почты, сказали: о, круто, можем ли мы тоже что-то прислать? Так я нахожу своих авторов. Это живой процесс».
Одну из самых популярных колонок «Мешка с грязью» вел Томас Мейер-Фальк, антифашист и анархист, который провел 26 лет в тюрьме за то, что хотел ограбить банк и отправить деньги на политические проекты, и вышел на свободу в прошлом году. В анархокругах периодически запускали кампании в поддержку Мейера-Фалька, а Флориан дал «левому Робин Гуду» площадку для высказывания.
Гюнтер объясняет, что эти колонки не о том, будто «кто-то жалеет себя или оправдывает», они рассказывают о немецкой тюремной бюрократии, быте, об иностранцах, оказывающихся за решеткой и сталкивающихся с большими трудностями в коммуникации. Скоро выйдет книга, где будут собраны все тюремные тексты Мейера-Фалька, которые он писал для Флориана в течение восьми лет. При этом их сотрудничество продолжается в виде новой рубрики «Записки из зала суда». Мейер-Фальк выбирает самые неприметные дела, лишенные медийной огласки, приходит на заседания и описывает их.
У «Мешка с грязью» есть предшественник — в 1776 и 1777 годах выходила газета «Немецкая хроника», которую издавал писатель и композитор Кристиан Шубарт. Его творчество относят к направлению «Буря и натиск», но прославился он, пожалуй, не своими произведениями, а разгульным поведением и публичными нападками на церковную и светскую власть. Этот Хантер С. Томпсон XVIII века надиктовывал тексты для газеты, сидя в трактирах, чередуя кружки пива с курительными трубками. Его современники (например, Шиллер и Гельдерлин) высоко ценили стиль «Немецкой хроники» — живой, брутальный, разговорный. Но если Шубарт был единственном голосом издания, то Флориан настаивает на полифонии — о грязи ежедневной жизни говорят те, кто в нее погружен.
Я спрашиваю Гюнтера, каких знаменитых писателей-аутсайдеров он опубликовал бы: Фаузера, Буковски, Селина? Флориан улыбается, поскольку все три автора — его кумиры. О Фаузере и Буковски выходили специальные номера, хотя последнего Флориан ставит все же выше.
«Мой знакомый фотограф объездил в США все места, связанные с ним, я опубликовал эти фото. Конечно, это мои кумиры. Хотя к Фаузеру я спокойнее отношусь. В этом году будет 80 лет со дня его рождения, я не очень понимаю хайп вокруг него. Селина уважаю, но не опубликовал бы у себя. Еще люблю Чорана, Николаса Гомеса Давилу. Недавно прочитал мемуары жены Достоевского, дневник и письма. А вообще, кажется, все авторы, кого я уважаю, уже мертвы».
Чоран и Гомес Давила как будто бы не очень вписываются в один ряд, но оба развивали жанр философского афоризма, который Флориан очень любит. На большие тексты его не хватает, к тому же ему не нравится отнимать у читателя много времени. Гюнтер издал книгу собственных афоризмов. «Я горжусь ей, хотя в ней много бреда», — смеется он. На сайте «Мешка с грязью» есть отдельный раздел с ними, мне запоминаются несколько: «Если бы бог существовал, то в его рекомендательном письме написали бы: „Он старался“» и «Только ненаписанное более автобиографично, чем написанное».
Все свои книги Флориан опубликовал сам, в том числе и четырнадцать сборников стихов. В прессе его часто сравнивают с Буковски, а один рецензент афористично назвал его «Клинтом Иствудом немецкой литературы». Стихи почти всегда соседствуют в «Мешке с грязью» со статьями. Мне понравились первые строчки стихотворения под названием «Love Parade» из последнего номера: «Была половина одиннадцатого / Я пил наперекор своему похмелью».
Пить наперекор похмелью — занятие столь же самоотверженное, как и выпускать журнал наперекор издательским и литературным правилам. Логика верстки «Мешка с грязью», похожей на пьяный корабль, известна только Флориану. Фотографии (многие из них замечательные) никак не соответствуют текстам, а про авторов мы не знаем ничего, кроме их фамилий. Гюнтер монтирует материалы как ему вздумается, будто использует в этом процессе «метод нарезки». Но взгляд издателя неизменно обращен к андердогам, аутсайдерам, мигрантам, беднякам, людям, профессии которых принято считать «не заслуживающими внимания» (в одном из номеров я прочел тонкую и поэтичную зарисовку «Блюз уборщицы»).
«Мне кажется, у меня получился довольно уникальный проект, где сплетены политика и жизнь. На одном развороте я могу объединить совершенно разные темы: что произошло в кафе напротив и внешнеполитические преступления Обамы. Безусловно, большие исторические события находят свое отражение в журнале, но они громко не заявляются. У меня нет лозунгов или красных флагов на каждой странице. На обложке последнего номера показана война в Югославии — люди, спорящие сейчас об актуальных конфликтах, должны обращать внимание на прошлое. Я не хочу говорить им, что они должны думать, я пытаюсь обозначить текстами и фотографиями вопросы, а люди пусть сами думают и делают выводы».
Во время нашего разговора Флориан часто вспоминает ГДР, где он вырос, сформировался и в некотором смысле продолжает жить. Он не идеализирует восточно-немецкий социализм, но его ценности кажутся Гюнтеру убедительными и сейчас. В ГДР Флориану запрещали публиковать тексты с формулировкой «не соответствуют реальности». Поэтому он стал фотографом — снимки же не могут ей не соответствовать. При этом Флориан освоил множество профессий и социальных ролей: жил на улице, пел в панк-группе, работал маляром, печатником, дизайнером, фотографом. Он и сейчас подрабатывает где придется.
«Мешок с грязью» невозможно продать — ни рекламодателям, ни культурным институциям, выделяющим гранты, ни меценатам. Журнал, существующий в режиме самиздата, будто бы является осколком той утопичной ГДР, в которую Флориану хотелось верить. «Мешок с грязью» вместе с Фридрихсхайном продолжает сопротивляться капитализму. Многие считают, что финал этой схватки очевиден, но сам факт того, что она ведется, не может не радовать.
Напоследок я спрашиваю Флориана о кабаке, в котором мы встретились. «Он работает круглосуточно, что не очень хорошо для моего здоровья, но полезно для творчества». Гюнтер практически живет в нем и вообще редко выходит за пределы квартала. Он много лет фотографирует посетителей кабака, чьи портреты составили уже две книги. Я листаю одну из них, вглядываюсь в лица, стараясь рассмотреть в них то, что видит Флориан. В его неутомимой апологии обыденного есть большой заряд протеста, ставшего реакцией на болезненную одержимость мира ценить лишь популярность, аттрактивность и прибыльность. Думаю, Гюнтер согласился бы с такой редактурой известного афоризма: каждому человеку нужны не 15 минут славы, но 15 строчек автобиографии.
Автор благодарит за помощь в создании материала Ханса Винклера.