А — Анархисты
За десять дней до Октябрьской революции на заседании Петербургского комитета РСДРП(б) большевики обсуждали насущные проблемы: предстоящее вооруженное выступление и захват власти. Основная дискуссия развернулась вокруг вопроса о готовности рабочих петроградских заводов к решительным действиям. Активисты сетовали на пассивность большей части пролетариата. Агитация на фабриках велась непрерывно, заводские митинги собирали по несколько тысяч человек. Но в стремлении сагитировать рабочих большевики были не одиноки: несколько участников собрания обратили внимание на значительно возросшую агитационную деятельность анархистов. Особо отмечали знаменитый Путиловский завод, рабочие-анархисты активно участвовали в создании фабрично-заводских комитетов. Эти формы рабочего самоуправления, равно как и советы в их первоначальном виде, неизменно привлекали внимание анархистов, выступавших против централизации власти.
Февральская революция, провозгласившая ряд гражданских свобод, а также амнистию преследуемым при царском режиме революционерам, способствовала возвращению в Россию множества политических эмигрантов. Так в Петрограде в полном составе обосновалась редакция анархистской газеты «Голос труда», основанной в 1911 году в Нью-Йорке русскими рабочими. «Голос труда» под руководством Всеволода Волина стал самым влиятельным анархистским изданием периода российской революции. Придя к власти, большевики развернули масштабную борьбу с печатными изданиями контрреволюционной направленности. Анархистский «Голос труда», резко критиковавший политику большевиков, неизбежно попадал в список контрреволюционеров.
Тем не менее среди анархистов были и те, кто шел на сотрудничество с большевиками, поскольку в 1917 году они были самым радикальным и решительно настроенным крылом левого движения. Таким образом, некоторые анархисты рассматривали их как эффективный инструмент разрушения государственного строя, а саму большевистскую революцию — как переходный этап на пути к безвластному обществу. Немало анархистов участвовало в штурме Зимнего дворца. Анархист Федор Другов входил в состав Петроградского Военно-Революционного Комитета, непосредственно руководившего ходом восстания. Впоследствии он стал чекистом.
Литература по теме: Волин В. М. Неизвестная революция. 1917–1921. НПЦ «Праксис», 2005
Б — Большевики
После Июльского восстания 1917 года в Петрограде (см. ниже), в котором ведущую роль сыграли анархисты и большевики, несколько сотен сторонников РСДРП(б) было арестовано — их освободили только в начале сентября. Главные надежды большевики возлагали на рабочих и солдат, поэтому сосредоточили агитационную деятельность на петроградских фабриках и казармах. Тогда же большевики получили большинство в Петроградском совете рабочих и солдатских депутатов — единственном органе власти, представляющем реальную оппозицию Временному правительству.
О популярности большевиков свидетельствует фрагмент из воспоминаний американского журналиста Альберта Риса Вильямса:
«Мы оказались рядом с плохо одетым рабочим, который тоже явно устал от речей.
— Спросите его, правы ли вы, что никто, кроме большевиков, сейчас не хочет работать, — проговорил Рид. Это было для него характерно — он любил проверять все услышанное словами рабочих.
Я попытался остановить русского. Он бесстрастно, но пристально оглядел нас с ног до головы. Рид добавил пару слов из своего скудного запаса русского языка.
Его произношение было чудовищнее моего, чтобы не сказать больше. Рабочий снова посмотрел на двух странных молодых людей, выплюнул шелуху от семечек, покачал головой и медленно произнес:
— Не понимаю, чего вы спрашиваете. Это не мое правительство. Может, это ваша война, но не моя. Вы буржуи, — он так и сказал, буржуи, — а я — рабочий.
И ушел прочь.
Рид пришел в восторг. Он сказал, что одного последнего предложения было бы достаточно. Всех интеллектуальных эсеров и меньшевиков следовало забыть. История пройдет мимо них».
Литература по теме: Петербургский комитет РСДРП(б) в 1917 году. Протоколы и материалы заседаний. СПб.: Бельведер, 2003
В — Временное правительство
Высший законодательный и исполнительный орган власти, возникший в первые дни после падения самодержавия в России. Масштабное недовольство политикой Временного правительства, которое пребывало в перманентном кризисе, дало толчок Октябрьской революции, после которой многие его члены были арестованы.
В памяти широких слоев Временное правительство не оставило значимых следов. Единственное, что может сегодня напомнить нам о его деятельности — монеты Банка России, на которых начиная с 1990-х годов располагалась эмблема Российской республики. На ней, как и на печати Временного правительства, изображен двуглавый орел без атрибутов царской власти. Рисунок для эмблемы выполнил художник Иван Билибин, и утвердил председатель Временного правительства. Впрочем, в настоящее время Банк России наладил выпуск монет, на которых двуглавый орел вновь изображен с короной, скипетром и державой.
Литература по теме: Журналы заседаний Временного правительства. В 4-х томах. М.: РОССПЭН, 2001–2004
Г — Гражданская война
Началом гражданской войны, по сути, можно считать первые дни Октябрьской революции, в ходе которых развернулись активные боевые действия как в Петрограде, так и в Москве.
В книге американского журналиста Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир» описывается, как во время заседания Второго Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, проходившего вечером 25 октября, как раз во время штурма Зимнего дворца, «...послышался новый шум, более тяжелый, чем шум толпы, настойчивый, тревожный шум — глухой гром пушек. Все нервно повернулись к темным окнам, и по собранию пронеслась какая-то дрожь. Мартов попросил слова и прохрипел: „Гражданская война началась, товарищи! Первым нашим вопросом должно быть мирное разрешение кризиса. И принципиально и тактически мы обязаны спешно обсудить пути предупреждения гражданской войны. Там на улице стреляют в наших братьев!”».
29 октября (11 ноября) 1917 года в Петрограде вспыхнуло восстание юнкеров, в ходе которого погибло около двухсот человек. В это же время генерал Петр Краснов пытался с верными ему казачьими частями прорваться к Петрограду. Помимо красногвардейцев, солдат и матросов, принимавших непосредственное участие в боях с казаками Краснова, на сооружение баррикад и окопов на подходах к Петрограду отправились несколько тысяч добровольцев из числа горожан.
Октябрьские события в Москве разворачивались еще более активно. В боях между сторонниками и противниками большевиков погибло около тысячи человек, артиллерийским огнем были повреждены здания московского Кремля.
К одному из последних эпизодов гражданской войны относятся бои Сибирской Добровольческой Дружины Анатолия Пепеляева, сдавшегося красноармейцам в июне 1923 года. Эти события прекрасно описаны в документальном романе Леонида Юзефовича «Зимняя дорога», получившем премии «Национальный бестселлер» и «Большая книга» в 2016 году.
Для многих противников большевиков гражданская война не закончилась с окончательным установлением Советской власти. Упомянутый выше Петр Краснов наряду с другими бывшими белогвардейцами в годы Второй мировой войны активно поддерживал вермахт. Свои действия они объясняли ведением войны «не против России, но против коммунистов».
Литература по теме: Антонов-Овсеенко В. Записки о Гражданской войне. М.: Кучково поле, 2016
Д — Декреты советской власти
Первые декреты советской власти были приняты Вторым всероссийским съездом советов рабочих и солдатских депутатов, в котором принимали участие большевики (более половины делегатов), эсеры, меньшевики и другие социалисты. Съезд был открыт вечером 25 октября, когда восставшие уже контролировали Петроград, но Зимний дворец еще не был взят. Только в три часа ночи Лев Каменев объявил о падении Зимнего дворца, после чего Съезд принял обращение «К рабочим, солдатам и крестьянам», содержавшее тезисы первых декретов — Декрета о мире и Декрета о земле, — принятых все тем же Съездом через несколько часов. Первый провозглашал целью новой власти заключение «справедливого, демократического мира» «всеми воюющими народами и их правительствами», второй объявил о конфискации всех помещичьих земель, а также отменил право частной собственности на землю.
Таковы были первые законодательные акты советской власти. Лев Троцкий в своих воспоминаниях так описывал процесс принятия новых законов в первые дни после революции:
«Молодой матрос, именовавшийся секретарем Ленина, непрерывно бегал, перенося мне ленинские записки с двух- и трехкратным подчеркиванием наиболее существенных слов и с заключительным вопросом-ребром. Часто записочки сопровождались проектами декретов, требовавшими спешных отзывов. В архивах совнаркома хранится немалое количество документов того времени, написанных частью Лениным, частью мною, текстов Ленина с моими поправками или моих предложений с дополнениями Ленина.
Декреты имели в первый период более пропагандистское, чем административное значение. Ленин торопился сказать народу, что такое новая власть, чего она хочет и как собирается осуществлять свои цели. Он переходил от вопроса к вопросу, с великолепной неутомимостью созывал небольшие совещания, заказывал справки специалистам и рылся в книгах сам. Я ему помогал.
Незачем говорить, что в горячке законодательного творчества допускалось немало промахов и противоречий. Но в общем ленинские декреты эпохи Смольного, т. е. наиболее бурного и хаотического периода революции, навсегда войдут в историю как провозглашение нового мира. Не только социологи и историки, но и законодатели будущего не раз будут обращаться к этому источнику».
Литература по теме: Декреты Советской власти. Том 1. М.: Государственное издательство политической литературы, 1957
Е — Ереси и секты
В конце июня 1917 года во время относительного затишья в политической жизни страны Владимир Ленин гостил на даче Владимира Бонч-Бруевича, известного социал-демократа и специалиста по русским сектам. В своих воспоминаниях Бонч-Бруевич отмечал интерес Ленина в этот период к внецерковным народно-религиозным общинам:
«...он заинтересовался десятками писем, которые я получал с оказией из Петрограда и которые внимательно прочитывал. Это были все письма сектантов с различных концов России, особенно из Предкавказья и Северного Кавказа, в которых меня подробно расспрашивали о партиях, о том, за какие партии лучше голосовать в Учредительное собрание, как надо относиться к газетным сообщениям о Ленине, к какой партии я сам принадлежу и пр. и пр. Эта политическая переписка, исходившая из самых народных глубин, из сел, деревень, местечек, станиц, хуторов и уездных городишек, крайне заинтересовала Владимира Ильича. Он тщательно рассматривал письма, читал и перечитывал их, обратил внимание на простонародный слог их, подсчитывал грамматические ошибки, улавливал особенности языка — местные выражения, смесь русского языка с украинским, и засыпал меня десятками вопросов: знаю ли я лично этих людей? Кого знаю? Где и при каких обстоятельствах познакомился? Кто они такие? Какое у них хозяйство, ремесло? Какой у них семейный быт, уклад жизни? Сколько их? К какой секте принадлежат и чем одна секта отличается от другой? Каковы их социальные корни? Я едва успевал на это отвечать и, зная, что Владимира Ильича совершенно не могут удовлетворить поверхностные ответы, тут же указывал ему главнейшую литературу предмета, как печатную, так и рукописную, по различным сектам, экономические и всякие иные обследования, кратко резюмируя все эти материалы.
Владимир Ильич все это выслушал с величайшим интересом и обязал меня разослать его брошюру о партиях сектантам, что я в точности выполнил. В письмах настойчиво просил сектантов самым внимательным образом прочесть все посылаемое и мне ответить — со своей стороны обещался отвечать им на все их письма и ни в коем случае не терять с ними связи.
На получаемые письма я, конечно, сейчас же отвечал и два-три ответа показал Владимиру Ильичу. Он их одобрил и сказал мне:
— Неоднократно говорил уже вам и опять повторяю: вам нужно писать брошюры для широких масс. Пишете вы очень популярно и просто, хорошим русским языком...»
Подробно о взаимном влиянии народных ересей и интеллигенции в первой четверти XX века можно прочитать в популярной книге Александра Эткинда «Хлыст» (М.: Новое литературное обозрение, 2013)
Ж — Женский батальон смерти
Женские батальоны смерти были созданы Временным правительством летом 1917 года. Во время октябрьских событий им была уготована незавидная участь: они обороняли Зимний дворец. После того, как резиденция Временного правительства была взята штурмом, по Петрограду активно распространялись различные слухи о дальнейшей судьбе взятых в плен защитниц Зимнего, в том числе об их массовых расстрелах и изнасилованиях. Вот как описывает эти события Мария Леонтьевна Бочкарева, по чьей инициативе и был создан женский батальон:
«Командиры погибли, если нас даже не расстреляют, все равно батальон расформируют, и фронта не видать как своих ушей. Да стоит ли после этого жить? Впервые мысль о самоубийстве закралась в голову. Я подозревала, что та же мысль овладела и Баженовой. Все остальные более или менее спокойно ожидали своей участи. Не берусь, конечно, судить, что творилось у них на душе. Только Б., с белым, перекошенным от ужаса лицом проговорила прерывающимся голосом:
— Нас расстреля-а-а-ют...
— А вы думали, по головке погладят? — раздался чей-то спокойный голос с нар. — Товарищи, вы знали, на что шли, когда записывались в батальон. Если вы так дорожите своей жизнью, нужно было уходить до присяги. Знаете, есть украинская поговорка «Бачилы очи шо куповалы, так и йишты хочь повылазты» («Видели глаза, что покупали, так и ешьте, хотя бы им пришлось вылезть»). Теперь отступать поздно!
Настроение солдат постепенно менялось, начались угрозы, брань. Они накалялись и уже не скрывали своих намерений расправиться с нами как с женщинами. Что мы могли сделать, безоружные, против во много раз превосходящих нас численностью мерзавцев? Будь оружие, многие предпочли бы смерть насилью. Мы затаились. Разговоры смолкли. Нервы напряжены до последнего предела. Казалось, еще момент, и мы очутимся во власти разъяренных самцов.
— Товарищи! — вдруг раздался громкий голос. К двери через толпу протиснулись два солдата — члены полкового комитета, с перевязкой на рукаве. — Товарищи, мы завтра разберемся, как доброволицы попали во дворец. А сейчас прошу всех разойтись! Появление комитетчиков подействовало на солдат отрезвляюще. Они начали нехотя расходиться».
Литература по теме: Доброволицы. М.: Русский путь, 2014
З — Земельный вопрос
На Февральскую революцию крестьяне ответили массовыми самозахватами помещичьих земель. Меньшевик Николай Суханов вспоминал:
«...мужик начал действовать сам. Делят и запахивают земли, режут и угоняют скот, громят и жгут усадьбы, ломают и захватывают орудия, расхищают и уничтожают запасы, рубят леса и сады, чинят убийства и насилия. Это уже не „эксцессы”, как было в мае и в июне. Это — массовое явление, это — волны, которые вздымаются и растекаются по всей стране. И опять случайные известия за эти недели: Кишинев, Тамбов, Таганрог, Саратов, Одесса, Житомир, Киев, Воронеж, Самара, Чернигов, Пенза, Нижний Новгород... „Сожжено до 25 имений”, „прибыл для подавления из Москвы отряд”, „уничтожаются леса и посевы”, „для успокоения посланы войска”, „уничтожена старинная мебель”, „убытки исчисляются миллионами”, „идет поголовное истребление”, „сожжена ценная библиотека”, „погромное движение разрастается, перекидываясь в другие уезды”... и так далее без конца».
Американский журналист Альберт Рис Вильямс накануне Октябрьской революции отправился в поездку по русским деревням:
«...я заметил, что будет интересно узнать, что думают крестьяне о Ленине. По крайней мере, это дало бы некое представление о том, правы ли умеренные социалисты, обвиняя Ленина за захват земли, пожары и разрушения, которые имели место в деревнях. (Естественно, Милюков был в авангарде хора голосов, приписывавшего все бедствия в сельских районах советам Ленина.) Один только голос Ленина говорил крестьянам: „Идите и берите землю”. И добавил: „Делайте это организованно, в соответствии с решением большинства крестьянства в деревне, волости, уезда или губернии — и при том, что один будет сеять, будут выделены местные комитеты, назначенные для этой цели (распределения земли); и помните: это должна быть не частная земля, но собственность всего народа. Более справедливое распределение, регион за регионом, может совершаться только государственной властью и должно дождаться Учредительного собрания”.
Как я говорил, в Петрограде Ленина обвинили за восстания, вспыхнувшие в деревне. Вот что я хотел узнать: а слышали ли вообще его когда-нибудь крестьяне?».
Литература по теме: Кабанов В. Аграрная революция в России // Вопросы истории, № 11, 1989
И — Июльские дни
События 3–5 (16–18 по новому стилю) июля 1917 года впоследствии называли репетицией Октябрьской революции. Непосредственным толчком к волнениям принято считать очередной правительственный кризис, связанный с уходом со своих постов 2 июля нескольких министров Временного правительства. Уже днем 4 июля площадь у Таврического дворца была заполнена многотысячной радикально настроенной вооруженной толпой. Здесь под лозунгами «Долой Временное правительство!» и «Вся власть Советам!» собрались солдаты 1-го Пулеметного полка, кронштадтские матросы, рабочие петроградских заводов, а также анархисты и рядовые большевики (руководство РСДРП(б) не поддержало выступления). Поскольку действия восставших не были скоординированы и во многом носили спонтанный характер, верным Временному правительству воинским частям не потребовалось много времени, чтобы подавить выступление. Жертвами боестолкновений в разных частях города стали десятки людей с обеих сторон. После подавления восстания Временное правительство обрушило на партию большевиков беспрецедентные репрессии, а Ленин вынужден был уйти в подполье вплоть до 24 октября (6 ноября) 1917 года.
Непростой вывод из июльский событий сделал писатель Максим Горький. Он писал жене:
«Но — самое главное и самое худшее — толпа, обыватель и тот „рабочий”, тот солдат, который действовал 3-го и 4-го. Это — сволочь, трусливая, безмозглая, не имеющая ни капли, ни тени уважения к себе, не понимающая, зачем она вылезла на улицу, что ей надо, кто ее ведет и куда? Видела бы ты, как целые роты солдат при первом же выстреле бросали винтовки, знамена и били башками окна магазинов, двери, залезая во всякую щель! Это — революционная армия, революционный свободный народ!»
Литература по теме: Рабинович А. Кровавые дни. Июльское восстание 1917 года в Петрограде. М.: Республика, 1992
К — Керенский
После июльского восстания председателем Временного правительства становится Александр Керенский. Став к осени верховным главнокомандующим, Керенский, по сути, сконцентрировал власть в своих руках, за что получил ироническое прозвище «Александр IV». Однако, как известно, надолго удержать власть в своих руках он не смог. Широкое распространение получила версия, что накануне Октябрьской революции Керенский бежал из Зимнего дворца в женском платье. Сам Керенский утверждал, что уехал из Петрограда на своей машине в сопровождении автомобиля американского посла, любезно предоставленного ему заокеанскими дипломатами. По другой версии посольский автомобиль был захвачен силой. Факт беспрепятственного отъезда Керенского из фактически находившегося под контролем большевиков Петрограда за несколько часов до штурма Зимнего дворца, а также свободное его передвижение через расставленные по городу блокпосты, говорит о том, что революционная дисциплина в рядах восставших была не так хороша, как об этом говорится в советской историографии.
Литература по теме: Колоницкий Б. «Товарищ Керенский»: антимонархическая революция и формирование культа «вождя народа». М.: Новое литературное обозрение, 2017
Л — Ленин
Атаман Петр Краснов в своих воспоминаниях о боях под Петроградом в октябре 1917 года описывает любопытный случай. 1 ноября в гатчинский штаб казаков для переговоров о перемирии прибыл матрос Павел Дыбенко. «Громадного роста, красавец-мужчина с вьющимися черными кудрями, черными усами и юной бородкой, с большими темными глазами, белолицый, румяный, заразительно веселый, сверкающий белыми зубами, с готовой шуткой на смеющемся рте, физически силач, позирующий на благородство, он очаровал в несколько минут не только казаков, но и многих офицеров.
— Давайте нам Керенского, а мы вам Ленина предоставим, хотите ухо на ухо поменяем! — говорил он смеясь.
Казаки верили ему. Они пришли ко мне и сказали, что требуют обмена Керенского на Ленина, которого они тут же у дворца повесят».
Другой случай описан эсером Семеном Ан-ским. 30 октября в три часа ночи на совещание социалистических партий по предотвращению кровопролития ворвалась группа рабочих Путиловского завода. Молодой представитель пролетариата выступил перед собравшимися делегатами с речью:
«Вот уже неделя, как продолжается кровопролитие между обоими революционными лагерями. Преступная гражданская война! Мы требуем, чтобы ей немедленно был положен конец! Довольно! Вы уже два дня заседаете, обсуждая вопрос о соглашении, но похоже на то, что вы вовсе не торопитесь. Мы не можем допустить дальнейшего продолжения гражданской войны. К черту Ленина и Чернова! Повесить их обоих!.. Мы говорим вам: положите конец разрухе. Иначе мы с вами рассчитаемся сами!»
Одним словом, вождь мирового пролетариата далеко не у всех революционно настроенных граждан вызывал трепетный восторг.
Выше мы уже отмечали, что Ленин всего за несколько часов до развязки Октябрьской революции вышел из подполья и открыто появился в Смольном. Фактически восстание прошло без его непосредственного участия.
После развала Советского Союза в массовом сознании на смену культа «самого человечного человека» пришли образы гриба, плесени и липового меда. Сегодня можно составить себе более-менее объективное представление о Владимире Ильиче по недавно изданным книгам историка Владлена Логинова и журналиста Льва Данилкина.
М — Матросы
Крейсер «Аврора» — легендарный символ Октябрьской революции. Не менее важен образ матроса как бескомпромиссного революционера. Одно только упоминание о матросах в 1917 году наводило неподдельный ужас на современников, не испытывавших симпатий к Революции:
"«Говорят, что в Одессу присланы петербургские матросы, беспощаднейшие звери» (Иван Бунин, «Окаянные дни»).
«Вдруг под напором громадная дверь с треском распахнулась и ворвалась толпа. Впереди матросы с выставленными громадными наганами, за ними солдаты. Видя, что мы не оказываем сопротивления, нас окружают и ведут к выходу. На лестнице между солдатами и матросами завязался горячий спор. „Нет, мы их захватили; ведите в наши казармы!” — орали солдаты. Какое счастье, что взяли перевес солдаты! Трудно передать, с какой жестокостью обращались матросы с пленными. Вряд ли кто-либо из нас остался в живых» (Мария Бочарникова, «В Женском батальоне смерти»).
В рассказе анархиста Федора Другова о штурме Зимнего дворца выдвигается следующая версия захвата штаба Временного правительства: «Матросы рассказали, как один из них, забравшись на какой-то чердак и сбросив оттуда бомбу на собрание юнкеров, убежал. Нескольких матросов будто бы юнкера захватили в плен и расстреляли. Публика рассвирепела: „Как, расстреляли наших товарищей! Даешь Зимний, братва!” И вся эта орда бросилась во дворец... Бомба, брошенная в самой середине здания, навела на юнкеров такой панический страх перед наглостью матросов, что они, завидев в дверях пару матросов, наводящих на них винтовки, моментально поднимали руки вверх и сдавались».
Джон Рид в своей знаменитой книге «Десять дней, которые потрясли мир» не без восторга писал: „...«Кронштадт идет!” — сказал один из матросов... Эти слова значили то же самое, что значили в Париже 1792 г. слова „Марсельцы идут!”. Ибо в Кронштадте было двадцать пять тысяч матросов, и все они были убежденные большевики, готовые идти на смерть».
Впрочем, насчет «убежденных большевиков» Рид явно преувеличил, так как помимо большевиков на кронштадцев оказывали заметное влияние анархисты и левые эсеры. Трагическое антибольшевистское Кронштадтское восстание 1921 года под лозунгом «Власть Советам, а не партиям!» — яркий пример преданности идеалам свободы, а не радикальному крылу социал-демократов.
Литература по теме: Елизаров М. Матросские массы в 1917–1921 гг.: от левого экстремизма к демократизму. СПб.: Санкт-Петербургский Военно-Морской Институт, 2004
Н — Николай II
Во время октябрьских событий Николай II с семьей находился в тобольской ссылке. Новости из Петрограда долетали до Тобольска отрывочно, а классовые противоречия ощущались не так остро, как на улицах той же Москвы, где в столкновениях сторонников и противников революции в конце октября — начале ноября погибло более тысячи человек. Пьер Жильяр, преподаватель французского языка в царской семье, вспоминал об отношениях царской семьи и солдат из числа охраны в ноябре 1917-го:
«Между тем доктрины большевиков начали свою работу по дезорганизации в отряде, который нас охранял и который до того времени довольно хорошо противостоял этому. Состав его был самый разнообразный, но солдаты 1-го и 4-го полков были в большинстве очень расположены к царской семье, и особенно к детям. Великие княжны с чарующей простотой любили поговорить с этими людьми, которые, как и они, чувствовали себя душой еще связанными с прошлым. Великие княжны расспрашивали солдат об их деревнях, семьях или о сражениях, в которых они принимали участие во время великой войны. Алексей Николаевич, который оставался для них „наследником”, тоже пользовался их уважением, и они всячески старались доставить ему удовольствие и придумать ему развлечение. Часть охраны от 4-го полка, состоявшая почти исключительно из солдат старших возрастов, особенно обнаруживала свою привязанность к царской семье, и для всей семьи было радостно видеть этих честных людей в карауле. В эти дни император и дети тайно ходили в помещение караула и разговаривали или играли в шашки с солдатами, из которых ни один никогда не позволил себе отступить от самой строгой корректности. Однажды их застал там комиссар Панкратов, который остановился изумленный у порога двери, наблюдая сквозь свои очки неожиданное зрелище. Император, видя его смущенный вид, сделал ему знак войти и сесть за стол. Комиссар, однако, чувствуя себя неловко, был этим окончательно смущен: он пробормотал несколько невнятных слов и, повернувшись на каблуках, удалился».
Представляя себе такую идиллическую картину, сложно поверить, что уже через несколько месяцев вся семья Николая II будет расстреляна.
Литература по теме: Дневники Николая II и императрицы Александры Федоровны 1917–1918. М.: ПРОЗАиК, 2012