5 книг о том, какой бывает и какой должна быть музейная архитектура
Когда я поступала на программу PhD в Школу музейных исследований в университете Лестера, я собиралась писать работу про трансформацию музейного пространства и рассмотреть его эволюцию от физических форм (музеонов, кунсткамер и т. д.) до цифрового пространства. Я мыслила масштабно — таковы особенности отечественной школы, — но уже на этапе подачи заявки мне сказали, что это слишком широко заданная тема и что нужно сконцентрироваться на чем-то более локальном. Я сузила тему до только российских музеев, но и это оказалось слишком глобально. Тогда я выбрала один музей — Пушкинский, — чтобы рассмотреть его эволюцию и то, как его здание получает цифровое продолжение. Но и тут пришлось выбрать: писать или о физическом аспекте, или о цифровом. К этому моменту я занималась цифровыми технологиями больше пяти лет. В итоге все так сложилось, что я посвятила несколько лет жизни совершенно новой для себя теме, работая над диссертацией по музейной архитектуре. До этого я интересовалась архитектурой только в рамках экскурсионной работы в ГМЗ «Петергоф» и во время обучения в СПбГУ.
Путь, который я прошла за время работы над этой диссертацией, — это путь, который помог мне по-новому взглянуть на то, что такое архитектура и как ее можно изучать. Уже в первый год обучения я изменила кейс и сосредоточилась на строительстве и двух реконструкциях Государственного исторического музея (ГИМ). Раньше к теме музейной архитектуры я подходила с поверхностным представлением, воспринимая здание музея исключительно с внешней стороны: в каком стиле выполнен фасад и кто является главным архитектором. Метод и подход, который использовала моя научная руководительница Сюзанна Маклауд, расширил границы моего понимания: он заключался в том, что на архитектуру можно смотреть как на социокультурный конструкт, который формируется в определенном контексте. И книги, которые включены в эту подборку, иллюстрируют путь, который стоит пройти, если хочется взглянуть на музейную архитектуру максимально широко и системно.
Классический подход, когда мы рассматриваем эволюцию внешней формы музейного здания, дает нам хронологическое представление о музее как о здании определенного типа, но не раскрывает всей полноты обстоятельств и контекстов, в которых создается тот или иной проект. Тут важно подчеркнуть, что британская докторантура (или как минимум то, что встречалось мне в Школе музейных исследований) работает с кейсами — такой подход предполагает, что для исследования достаточно взять один музей. И более того — рассматривать не все годы его существования, а выбрать несколько периодов, характерных важных в контексте исследования.
В книге Сюзанны Маклауд речь идет о ливерпульской Галерее искусств Уокера — затронут период зарождения музея, первая реновация в 1930-х годах, а также трансформации музея в 1950–1980-х годах. То есть рассказана не вся история здания, выбраны лишь конкретные временные промежутки. В рамках своей оптики Маклауд обращается к идеям Бурдье и Лефебра, и я должна признать, что работа с этими идеями стала для меня одним из самых сложных испытаний — несмотря на то, что я училась на философском факультете, смотреть на архитектуру через призму их подходов мне было очень сложно. А они предполагали возможность посмотреть на музейное пространство как на физическое воплощение и выражение сил, которые определяют развитие общества и институтов в нем.
В рамках подготовки этой книги Маклауд работала в архиве — в результате она предъявляет нам отрывки из документов, в которых отразились моменты дискуссий и принятия тех или иных решений по поводу развития Галереи. Для меня это тоже стало откровением: ведь в рамках отечественной традиции, говоря о развитии той или иной институции, мы имеем в виду только «музей» и забываем, что за этим понятием стоит работа конкретных людей. До начала работы над диссертацией я не отдавала себе отчета в том, как в принципе сохраняется институциональная история и какой свод документов нам может об этом рассказать. А вопрос анализа первоисточников очень важен, ведь мы изучаем взаимоотношения людей на основе достаточно обрывочных документальных свидетельств.
XIX век — это время развития и становления самых крупных музеев, музеев национального масштаба: это и формирование коллекций, и строительство самых первых музейных зданий. По сути это период заложения основ того музейного дела, которое мы знаем сегодня. Кристофер Уайтхед посвятил свое исследование Национальной галерее в Лондоне. Он берет очень конкретный промежуток времени: 1850–1876 гг. Книга повествует в первую очередь о процессах обсуждения и принятия решений о развитии Национальной галереи, которое напрямую связано с положением музея в городе — и в локальном масштабе, и в ключе развития музеологических тенденций того времени. В этой книге очень пристальное внимание уделено людям, которые во всем этом участвовали — начиная от архитекторов и строителей и заканчивая представителями городской администрации и общественности.
Книги, посвященные музейной архитектуре и изданные в советское время, можно пересчитать по пальцам. Я была удивлена, когда осознала, что содержание этой книги выдержало проверку временем. Да, в ней достаточно пассажей про следование заветам партии, но концептуально ее содержание актуально до сих пор. В основном это рекомендации архитекторам по музейному проектированию: как выбирать участок, какие исходные данные запрашивать у музейщиков, как выстроить взаимосвязь помещений, какие требования предъявляются к освещению, отоплению, вентиляции, формированию архитектурного облика и так далее. Актуальность книги хорошо видна по обсуждениям в профессиональной среде — современным архитекторам нередко заказывают музеи, но при этом первоначальная концепция самого музея отсутствует, и архитектор пытается сначала сделать здание, а уже потом под него подгоняют содержание музея. Но грамотно было бы сначала понять, что и кому мы показываем, и уже под это подбирать архитектурное воплощение. Собственно, вся эта книга — о том, что мы сперва должны понимать, как будет устроен музей и что в нем будет, а уже потом средствами архитектуры достигать этой цели. Это звучит как нечто самоочевидное, но на практике почему-то такое происходит крайне редко.
Фактически это первая книга СССР по музейной архитектуре. Она является примером того, что советское музееведческое наследие не стоит игнорировать только на том основании, что оно советское, а значит, устаревшее или идеологически неверное. Содержательно там все изложено по существу, потому что речь идет о самых базовых принципах.
Работа над моей диссертацией совпала с активной фазой реконструкции Политехнического музея, которая тоже широко обсуждалась и освещалась в прессе. И мне было интересно сравнивать, как процесс идет сейчас, есть ли в нем нечто похожее на то, что происходило при реконструкции ГИМа. Политех и ГИМ строились почти одновременно, и я сравниваю, как работали комитеты обоих музеев. Диссертация предполагает выбор определенной оптики: мне, например, не близок социально-философский подход Сюзанны Маклауд, меня скорее интересовала практическая область взаимоотношений людей. Это история, связанная с менеджментом, а одним из его направлений является управление зданием, в рамках которого здание воспринимается как один из ресурсов для реализации миссии музея. Ближе к концу работы над диссертацией я открыла для себя направление facility management. Мне довелось встречаться с руководителем одного из департаментов Музея Смитсониан (США), и я на современном примере убедилась, как важно системно подходить к вопросу управления зданием со всех точек зрения — тогда здание рассматривается не только как огромный физический объект, такая оптика охватывает и все функциональные процессы, которые в нем происходят. Поскольку я писала о периоде, который закончился в 1996 году, то, конечно, не могла полноценно применять эту рамку. Но анализ литературы показал, что внимание к зданиям в рамках менеджмента в британской и американской традициях существовало и тогда: перспективно думать о музейном здании как о ресурсе, который можно использовать для развития музея в целом. Эти размышления в итоге привели меня к нашей финальной книге.
Построение информационной модели (BIM, Building Information Model) — это фактически создание цифрового двойника здания. BIM — это не просто трехмерная модель. Можно сказать, что это база данных, где каждая часть здания является элементом этой базы данных. Построение такой модели предполагает возможность видеть происходящие в здании процессы во всей полноте и заниматься развитием, прогнозировать будущее.
Я впервые узнала о технологии проектирования информационной модели здания на курсе по музейному дизайну в Harvard Extension School. Через пару лет BIM снова появился в моей жизни, на этот раз благодаря папе, который в тот момент занимался внедрением BIM в работу своей компании. Она активно сотрудничала с Autodesk, и коллеги предложили провести совместный семинар про BIM для сферы культуры — в рамках этой инициативы и были организованы перевод, печать и презентация этой книги.
В книге рассматриваются вопросы разработки и использования информационного моделирования для исторических зданий, а также предоставлена информация об имеющихся руководящих принципах и стандартах для эффективного управления всем жизненным циклом здания.
В случае с российскими музеями примеры использования BIM пока единичны: в том или ином виде оно используется, например, в Политехническом музее и Доме Мельникова.