5 книг о том, как видели мир немецкие романтики
Что бы такого почитать о немецком романтизме? Этот сравнительно небольшой период интеллектуальной истории исследован во всех подробностях. Посоветовать то, что поможет «не запутаться в многообразии», непросто; у философов, историков, германистов, филологов слишком много проработанных перспектив, которые иногда дополняют друг друга, но чаще противоречивы.
Самое интересное в романтизме то, что множественность его интерпретаций прекрасно передают суть самого романтизма. Романтическая философия — это позиция. Быть романтиком — значит иметь и удерживать свое место между Абсолютом и реальностью, между конечным и бесконечным, прошлым и будущим. Романтизм — это и есть жизнь; т. е. на самом деле романтизм — очень реалистичная философия.
Реальность сложна и многообразна. Этим объясняется то разнообразие жанров и стилей, с которым столкнется тот, кто захочет подступиться к немецкому идеализму. Алхимические трактаты, натурфилософские схемы, стихи, сказки, фрагменты писем — все это романтизм. Во всех этих формах и способах жизни каждому из нас придется самому найти и удержать свое отношение к Абсолюту и абсолютному.
Желающему познакомиться с философией романтизма методом резкого и глубокого погружения я для начала посоветую... открыть заметки на своем телефоне. Да, если у вас вообще есть привычка их вести, то перед вами уже одна из главных форм романтического изложения — фрагмент. Собрание кусочков реальности, дающих представление об авторе и о том, как он видит мир. Но при одном условии: «собрать» эти фрагменты в одно целое — задача самого читателя. Получается, что чтение романтических первоисточников — всегда интерактивный процесс. Занимаясь романтической философией, мы не столько знакомимся с авторской перспективой, сколько учимся видеть в мире категории «конечное» и «бесконечное» и балансировать между ними.
Строго говоря, философия романтизма — не только тексты. Главная философская идея романтизма разбросана по всем сферам культуры — это видно в науке, музыке, поэзии. И все же есть несколько текстов, которые помогли мне лучше прочувствовать эпоху и практический метод философии романтизма, который я только что упомянула.
Что такое «Абсолют» в немецком идеализме, исследователи худо-бедно разобрались. А вот с тем, что это такое для романтиков, особенно ранних, — дела обстоят сложнее. При этом не будет преувеличением сказать, что для романтической философии «Абсолют» — ключевое понятие. Без хотя бы приблизительного понимания, о чем речь, можно не надеяться на продуктивное, а то и даже на приятное чтение.
В небольшой и увлекательной монографии молодой специалистке из Сиднея удается пройти между Сциллой и Харибдой: дело в том, что в разговоре о романтическом Абсолюте исследователи либо связывают это понятие с эпистемологией (тогда это кантовский «трансцендентальный идеал» из «первой Критики»), либо с фундаментальным концептом для построения онтологии (это, например, случай Гегеля).
Нассар показывает, что обе крайности сходятся в романтической философии: в ней понятие Абсолюта необходимо как для процесса познания, так и для того, чтобы объяснить онтологические (а еще исторические и культурные) процессы.
Текст состоит из трех разделов. В каждом из них автор рассказывает о том, что такое Абсолют для Новалиса, Шлегеля и Шеллинга. Структурируют и объединяют изложение три вопроса — об отношениях между разумом и природой, единством и множеством, бесконечным и конечным.
Ответы на эти сложнейшие вопросы Нассар дает удивительно ясным и дружественным для читателя языком. И методологически, и стилистически, и содержательно книга Нассар может быть примером того, как можно написать исследование о романтизме так, чтобы оно было интересно и специалистам, и широкому кругу читателей.
Александр Евгеньевич Махов — признанный специалист по европейскому романтизму. Из доступного в сети и магазинах я советую «Реальность романтизма», хотя есть у него и более ранние работы, на которые стоит обратить внимание: «Немецкий романтизм в поисках музыки» (1993) или «Любовная риторика романтиков» (1991). Книги Махова — это то немногое на русском языке, что дает систематический обзор немецкого романтизма. Главные персонажи, сюжеты, проблемы и термины — все это есть в «Реальности романтизма».
Книга Махова, конечно, не учебник. В тексте сразу видно, что это лишь одна из перспектив. Видно и то, какие темы автору важнее, чем прочие. Например, музыка. Он готов страницами разбирать все тонкости, например, того, что такое «тон», как строится поэтика романтических текстов. Даже в главе про любовь он обращает внимание на неочевидное — на магию женского голоса для немецких романтиков, — и замечает, что музыкальный слух — это способность «реагировать на невысказанное в речи».
Фокус на понятиях, резкое чередование планов — вовсе не недостаток, как может показаться в первые минуты чтения. Я бы даже сказала, что Махов написал что-то вроде того, что в англоязычном пространстве назвали бы спекулятивной монографией. Идея в том, чтобы взять одно или несколько связанных понятий и на их примере показать, как рождается, развивается и живут эпоха, тема, автор.
Особенно ценно, что Махов интегрировал в текст малодоступные источники — письма, документы. Это прекрасный пример того, как исследовательская книга может вдохновить на изучение языка и углубление собственной работы.
Роман «Генрих фон Офтердинген» наконец-то дождался своего звездного часа. Да, уверена, что именно сегодня этот текст будет понятен читателю чуть ли не больше, чем во времена самого Новалиса. Для германистов «Генрих» — программная работа. То, как он устроен и в чем его уникальность, к экзамену должен знать каждый.
Для сегодняшнего читателя — это голос эпохи, причем нашей. Он рассказывает о потерянном контакте с природой, метафизической тоске, тревоге, поисках себя. Сочетание несочетаемого, хаос, безумие, надрыв — все возможные жанры в сравнительно небольшом тексте, связанные при этом темой любви. А еще — горячим желанием выйти на связь с самим Абсолютом, спросить: ну чего же ты хочешь? ну как же быть?
Примечательно, что на многие вопросы, которые важны для Новалиса (например, об электричестве и магнетизме), у нас уже больше ответов, чем было у него. Или это только видимость ответов? Это придется решать читателю.
При этом нет сомнений: в вопросах любви мы точно не продвинулись и в чем-то заплутали еще сильнее Генриха, ищущего бесконечно далекий голубой цветок.
Прочитать «Генриха» — значит безвозвратно влюбиться в немецкий романтизм и понять, что не «числа и фигуры» являются ключом к пониманию мироздания, что те, «кто любит, знает больше, чем ученые головы».
Хотя перевод Владимира Микушевича считается удачным, я все же советую начать знакомство с издания 1922 года (проза в переводе Зинаиды Венгеровой, стихи в переводе Василия Гиппиуса). Для первого знакомства текст Венгеровой представляется мне поэтически и стилистически более легким, динамичным и романтическим. Несмотря на все достоинства перевода Владимира Микушевича, в нем очень много самого Микушевича, что может быть интересно уже опытному читателю, интеллектуально экипированному для возможной дискуссии.
Книга Мортона, экс-германиста, честно сказать, едва ли занимает в мировой библиотеке первое или хотя бы почетное место. Однако я рекомендую ее не просто так. Это прекрасный пример того, как живет романтизм в наше время.
Кто главная аудитория текста, мне не до конца ясно. «Широкому читателю» он будет местами непонятен, а специалист отмахнется от него. Дело в том, что Мортон строит свою философскую систему (а такая претензия в книге есть) на классических основаниях: Канте и романтизме. Однако он не говорит об этом прямо, а где-то даже пытается замести следы.
В этом небольшом тексте, написанном бодро и легко, очень много внимания уделено одному из главных понятий романтизма — природе. Природа не ресурс, говорит Мортон, а живое и страдающее целое, организм! Именно эта идея сделала его популярным экотеоретиком и привлекла внимание к другим его работам. Впрочем, это не единственный сюжет, который будет интересен изучающим романтизм. Мортон любопытно рассуждает о том, как мыслить соотношение человеческого и не-человеческого, и эта тема, так называемая романтическая субъективность, — любопытнейший материал для размышлений.
Восхитительный альбом выпущен к выставке «Мечты о свободе. Романтизм в России и Германии» (2021), которую Третьяковская галерея собрала совместно с дрезденскими музеями. Выставку долго готовили, открытие много раз переносили, и, несмотря на непростую эпидемиологическую и экономическую ситуацию, она таки состоялась. Я бы даже сказала, что это не просто выставка, а настоящее романтическое действо. В рамках проекта прошло множество мероприятий, публичных встреч, образовательных лекций: все это можно найти на ютуб-канале Третьяковки.
Впечатляет, как здорово удалось организаторам показать связь России и Германии на романтической почве. Получился настоящий диалог, который прекрасно отражен в альбоме.
P. S. Хотя по традиции «Книжная полка» должна освятить только пять книг, я не могу не упомянуть несколько немецкоязычных текстов, которые признаны «классическими введениями» в тему.
1) Manfred Frank. Einführung in die frühromantische Ästhetik. Vorlesungen. Suhrkamp, 1989
2) Lothar Pikulik. Frühromantik: Epoche — Werke — Wirkung. C.H.Beck, 2000
3) Wulf Segebrecht. Romantische Liebe und romantischer Tod: Über den Bamberger Aufenthalt von Caroline Schlegel, Auguste Böhmer, August Wilhelm Schlegel und Friedrich Wilhelm Schelling im Jahre 1800. Universität Bamberg Lehrst, 2000
4) Monika Schmitz-Emans. Einführung in die Literatur der Romantik. wbg academic, 2017
5) Hans Feger. Poetische Vernunft. Moral und Ästhetik im Deutschen Idealismus. J.B. Metzler, 2007