5 книг о том, как устроена советская психологическая антропология труда
В СССР труд по очевидным причинам не мог не быть предметом многочисленных философских, социологических и психологических исследований. Помимо идеологической задачи «воспевания человека труда», эти исследования решали и вполне прагматические задачи улучшения условий труда, повышения производительности, снижения травматизма и т. д. Психология труда представляет особенный интерес, поскольку именно в ней велись исследования, которые сегодня можно было бы отнести к антропологии профессий, все еще слишком слабо развитой в России.
Историю исследований в области психологии труда в СССР можно разделить на два этапа. Первый (начало 1920-х — середина 1930-х) прошел под знаменем «психотехники» и закончился трагически: после ареста и последующего расстрела главного психотехника СССР Исаака Шпильрейна дисциплина прекратила свое существование. Второй этап начался примерно в 1950-е годы и длился до конца СССР. Эти исследования чаще всего относились к «инженерной психологии». Это, разумеется, очень грубое деление, не учитывающее как исследования, проводившиеся до 1917 года, так и преемственность между двумя указанными периодами. Тем не менее и тематика, и способы проведения исследований довольно сильно изменились (прежде всего, вследствие изменений самого их предмета) за годы, прошедшие после уничтожения психотехники.
Бóльшая часть исследований в области советской психологии труда имела экспериментальный характер: они проводились в лабораторных условиях и были направлены на анализ отдельных психологических процессов и свойств представителей различных профессий. Однако многие исследователи осознавали ограничения экспериментального подхода и использовали более натуралистические методы исследований, предполагавшие изучение реальных трудовых практик на рабочих местах. Эту линию я бы назвал «психологической антропологией труда», поскольку она не только в значительной мере опиралась на этнографические техники сбора данных, но и предполагала анализ труда в рамках конкретных профессий с целью описания способов профессионального мышления, профессионального восприятия и профессионального действия, осуществляемых конкретными людьми, а не абстрактными «испытуемыми».
Ниже — 5 книг по советской психологической антропологии труда, которые, на мой взгляд, заслуживают первоочередного внимания.
Ключевая книга по психологической антропологии труда, вышедшая под редакцией Исаака Шпильрейна. Шпильрейн начинал работать в Центральном институте труда Гастева, однако быстро разошелся с ним по идейным соображениям и организовал вместе с группой коллег (главным из которых был Соломон Геллерштейн) собственную психотехническую лабораторию. Главным своим достижением Шпильрейн и его коллеги считали «трудовой метод» — изучение профессий путем овладения ими. Шпильрейн и его сотрудники проходили обучение и затем несколько месяцев работали по таким профессиям, как вагоновожатый, пожарный, продавец, наборщик и пр.
В этой книге представлены результаты трех подобных исследований — профессий распределительной телефонистки, ткачихи, работника электролампового производства. Тексты включают не только подробные описания специфики труда и конкретных ситуаций, с которыми сталкивались исследователи и другие работники, но и фотографии и рисунки, позволяющие читателю максимально погрузиться в предмет анализа.
Главное достоинство книги — демонстрация того, что трудовые навыки отражают специфику профессии не как совокупности действий по исполнению правил (письменных или устных), а как живой практики, приспосабливающейся к социально-техническим условиям труда. Например, в исследовании Самуила Рысса и Юлии Халтуриной, посвященном работе на производстве электрических лампочек, эта особенность обозначается с помощью разделения «лабораторных инструкций» (действовать «так-то») и «немых инструкций» (действовать «потому-то»). Первые влияют на действия, но не предопределяют действия. Действия разворачиваются в зависимости от материально-технических особенностей рабочего процесса (например, степени накала электрода, которую учитывает запайщица). Отсюда делается вывод: «Особая ловкость, точность, быстрота, координация движений, концентрация внимания, специфические виды реакций, аккуратность, технический контроль — все эти и многие другие признаки являются необходимым и естественным следствием своеобразного технического и экономического habitus’a электролампового производства» (с. 94). Тексты в книге с невероятной детальностью (а ведь у них даже не было кинокамер!) описывают отношения работников с этими габитусами.
Книга, продолжающая линию исследований с помощью трудового метода, описывает профессию, которая требует не только технических, но и социальных навыков, — профессию продавца. Работа эта писалась, напомню, во времена НЭПа, когда профессия продавца оказалась в центре новой экономической ситуации.
В издании изложены результаты изучения трех профессий: продавца-гастронома, розничного продавца-мануфактуриста и оптового продавца-мануфактуриста. Исследователи (Владимир Коган, Александр Нейфах, Юлий Шпигель) показывают, насколько сложными оказываются при внимательном анализе вроде бы простые действия продавцов. Например, всем нам знакома ситуация, когда покупатель просит продавца отрезать что-нибудь. Однако акт отрезания имеет многоуровневую структуру: он зависит от навыков продавца, которые складываются с течением времени (опытные продавцы могут отрезать с чрезвычайной точностью даже от незнакомого типа товара), и в то же время напрямую влияет на общую организацию работы магазина: «…чем точнее режет продавец, тем меньшее количество движений нужно ему, чтобы закончить данную операцию, тем скорее, следовательно, он совершает отпуск каждого покупателя. Это является большим плюсом для предприятия» (с. 46).
Эта книга, в отличие от предыдущей, лишена визуального материала, однако само исследование очень насыщено реальным опытом, в том числе потому, что авторы обсуждали текущие результаты на серии собраний с «обследуемыми». В книге также довольно много выдержек из полевых записей (протоколов) исследователей, что приближает работу к чисто антропологическим исследованиям.
Коллектив психологов, собравшихся в лаборатории Шпильрейна, произвел несколько крупных исследований трудовым методом. Одно из них было посвящено пожарным и породило две книги: «Пожарные: труд, утомление, заболеваемость» (Изд-во НКВД, 1928) и «Полундра! Жизнь пожарных». По названию второй уже можно догадаться, что это уникальная работа. Небольшая брошюра (40 стр.) составлена из фрагментов полевых дневников преимущественно одного из исследователей — Давида Рейтынбарга — и частично записей его соратников (А. Загорина, Григория Левигуровича, Георгия Нецкого) и обильно иллюстрирована рисунками неизвестного художника.
Автор откровенно описывает будни пожарных, которые в книге выпивают, нецензурно выражаются, играют в шашки и пр. Скука, оказывается, по сути, главной психологической особенностью профессии пожарного: «Все ведут себя как один: спят, ходят, курят, сидят, разговаривают, играют в шашки. Редко кто занимается усидчиво, всех одолевает скука. Мне кажется, что профессия действует разлагающе, отучаешься систематически работать. Усилия пожарного распределены в высшей степени неэкономно: длинные нерабочие дни, когда умираешь от скуки, и напряженнейшие короткие часы работы на пожаре» (с. 16). Следует помнить, что профессия пожарного сильно отличалась в то время от нынешней. Например, в изученных в рамках исследования пожарных частях 93% сотрудников происходили из крестьян и 33% работали до пожарной части на земле. Т. е. они были, по сути, «любители».
Эта небольшая книга очень хорошо показывает, что профессиональная деятельность представляет собой совокупность специфических навыков, окруженных само собой разумеющейся канвой профессиональной рутины, которая может быть как отделенной во времени и пространстве (вроде ожидания вызова на пожар в части), так и составлять элемент самой деятельности (вроде умения орудовать багром на пожаре, которое не описывается ни в одной инструкции).
Вениамин Пушкин — довольно необычный психолог. Доктор психологических наук (эта книга — его докторская диссертация), он возглавлял лабораторию эвристики НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР и занимался исследованиями в области психологии творчества и мышления. В 1970-е он заинтересовался темой парапсихологии, начал проводить экспериментальные исследования телепатии и написал вместе с биологом Александром Дубровым книгу «Парапсихология и современное естествознание». Однако начинал он с исследования профессии дежурного по станции (на железной дороге), результаты которого изложены в книге.
Книга выпущена совместно Институтом психологии РАН и Советом по кибернетике при президиуме АН СССР, что отражает отчасти ее задачи: автор описывает деятельность дежурного по станции как деятельность по управлению большой системой, и на основе этого описания делает выводы о том, как в целом устроено мышление операторов больших систем. Эти выводы затем проверяются и уточняются в экспериментальных условиях: в исследовании мышления испытуемых при игре «5» (перестановка фишек в поле с одной свободной клеткой) и исследовании мышления шахматистов (с помощью киносъемки движений глаз). Однако, конечно, самая интересная часть (составляющая треть книги) — изучение профессиональной деятельности дежурного по станции. Пушкин наблюдал за работой дежурных на трех станциях с разной степенью нагруженности, и придумал оригинальную систему схематической фиксации действий дежурного и профессиональных задач, которые ему приходится решать.
Исследование Пушкина интересно тем, что он рассматривает, каким образом дежурный по станции, имеющий очень ограниченную возможность наблюдать за реальным движением поездов, создает картину того, как это движение происходит, основываясь на показаниях приборов и других работников станции. Он «видит» реальные поезда, которые ему надо разводить, «через» телефон и табло пункта управления (и очень частично — через окно диспетчерской). Еще один интересный аспект книги — сравнение деятельности дежурного с деятельностью шахматиста: первый маневрирует поездами так же, как второй переставляет фигуры.
Книга посвящена труду летчиков. В числе авторов — Борис Ломов, ключевая фигура второго этапа психологии труда в СССР, один из основателей инженерной психологии. Завалова с коллегами рассматривает в этой книге, как у летчиков формируется особое «летное чувство», а именно «образ полета», включающий понимание пространственного положения самолета. В основу исследования легли ответы летчиков на вопросы анкеты, составленной авторами исследования, опубликованные статьи летчиков, а также данные проведенных авторами экспериментов.
Завалову с коллегами интересует очень конкретная проблема: каким образом на поведение летчиков влияет внедрение различных систем автоматизации — в частности, систем директорного управления (СДУ). Они показывают, что образ полета в этом случае обедняется: грубо говоря, летчики перестают постоянно отслеживать показания приборов и собственные телесные ощущения, следя лишь за тем, чтобы сходились наличные и требуемые показатели. Это приводит к тому, например, что ошибочные показания приборов замечаются позже, чем в случае ручного управления. Данное исследование интересно прежде всего тем, что авторы при анализе профессиональной деятельности опираются на самоотчеты профессионалов, даже заимствуя их терминологию (вроде термина «образ вилки»). Кроме того, они показывают, как происходит «сращивание» (хиазма, если использовать термин Мориса Мерло-Понти) человека с машиной: «То или иное управляющее действие изменяет положение самолета, при этом возникают и инструментальные, и неинструментальные сигналы. Вся масса этих сигналов оценивается летчиком не только как изменение управляемого объекта, но и как результат его собственного действия, точнее, как изменение управляемого объекта в результате действия. Самолет выступает как орудие деятельности, продолжение органов человеческого тела» (с. 42).
В книге также дается ответ на один любопытный вопрос: какой способ индикации положения самолета в пространства лучше — показывающий неподвижный самолет и подвижный горизонт (индикация типа «вид с самолета на землю») или показывающий неподвижный горизонт и подвижный самолет (индикация типа «вид с земли на самолет»). Не буду спойлерить ответ. Желающие могут найти его в книге.