5 книг о том, как сегодня устроены отношения африкано-американцев и африканцев

Часто произведения художественной литературы могут дать для понимания культурных, социальных, исторических явлений не меньше, чем научные произведения. Роман нигерийской писательницы Чимамады Нгози Адичи «Американха», изданный впервые в 2013 году, из их числа. Надо сказать, что нигерийская литература — крупнейшая литература Африки наряду с южноафриканской. Нигерия дала миру множество выдающихся писателей. И Чинуа Ачебе, и Сиприан Эквенси, и множество других, включая первого африканского лауреата Нобелевской премии в области литературы (1986) Воле Шойинку. Адичи — представитель гораздо более молодого поколения писателей. Она 1977 года рождения, при этом с 1990-х, т. е. со студенческих лет, живет в США.

Роман отчасти автобиографичен. В нем повествуется о молодой женщине, которая, как и сама Адичи, переезжает из Нигерии в США. Ее ошеломляет, до какой степени раса может определять место человека в обществе. Действительно, жители африканских стран южнее Сахары — за исключением ЮАР, Зимбабве, Намибии, островных государств вроде Маврикия, — иначе говоря, люди в монорасовых обществах, не обращают никакого внимания на расу. Множество информантов, с которыми я работал в США, признаются, что еще в Африке слышали о расовых проблемах Америки, но не представляли реальной глубины раскола общества.

В силу исторических причин в основе африкано-американской идентичности лежит расовый фактор. Африкано-американцы осознают себя как черных, и при этом — как этническую группу внутри американского общества. Отсюда понятие «африкано-американец», которое сегодня считается в США наиболее корректным определением этой группы. Впервые это выражение употребил известный политический деятель Джесси Джексон, дважды выдвигавшийся кандидатом в президенты, в конце 1989 года в своей речи в Чикаго. Почему именно так? Есть понятия Irish Americans, Italian Americans, Russian Americans, Jewish Americans и так далее. Обычно не говорят, например, Italo-americans. Сокращенно говорят только Afro-Americans, как бы редуцируя африканский элемент идентичности этой группы населения страны. African American же — это африканский американец, то есть африканец, который живет в Америке.

Меня когда-то поразил один факт. С кем бы из африкано-американцев я ни общался — от уличных нищих до профессоров крупных университетов, — среди них не было ни одного человека, в котором бы я не почувствовал травмы рабства, травмы, связанной с тем, что ты всегда остаешься человеком, который вынужден преодолевать социальную стигму своей расы.

Если для африкано-американцев расовый и сливающийся с ним этнический аспект является краеугольным камнем идентичности, то для африканцев это не так. Для них гораздо важней этнический фактор. Например, те же нигерийцы делятся на сотню и более этнических групп, и внутри страны отлично разбираются, кто из них кто. Также для них гораздо более значим национальный фактор, потому что вдобавок к этническим различиям в Африке они граждане разных стран. Важны религиозный, языковой факторы и т. д.

Адичи вспоминает в интервью о том, как после переезда ее стали спрашивать, как дела, например, в Намибии. И она, нигерийка, которая прежде не ощущала ни малейшей связи с Намибией, в конце концов «приняла эту идентичность», приняла, что она тоже черная, она не только нигерийка, но и африканка. Роман заканчивается тем, что героиня, проникнувшись глубиной расовой проблемы в США, начинает вести об этом блог. Для человека, которому хочется взглянуть на эти проблемы глазами африканца и, кроме того, получить удовольствие от хорошего литературного произведения, роман Адичи будет полезен и интересен.

Важно отметить: эта книга есть и в русском переводе (Чимамада Нгози Адичи. Американха. Фантом Пресс, 2018), но перевод очень плох, он вызвал критику профессиональных африканистов. Переводчик не только не отразил стилистику автора, но исказил образы, неверно передал лексические обороты. Поэтому если есть возможность, лучше читать на английском.

Американец Пол Столлер — известный этнограф, который много лет проработал в первую очередь в Нигере, в регионе, который называется Западный Судан, или зона Сахеля. Знания, которые он там приобрел, пригодились, когда Столлер стал изучать африканцев, приехавших в Америку.

Книга «Деньги не пахнут» описывает, как в Нью-Йорк перебираются африканцы из франкоязычных стран Западной Африки — Нигера, Мали и др.; в последние десятилетия их становится все больше. Мигранты пытаются найти свою нишу в американском обществе, свои способы существования в нем, поэтому начинают «африканизировать Нью-Йорк». В том числе это означает установление особых, очень нюансированных связей с африкано-американским сообществом. Эти связи неоднозначны: их нельзя назвать ни хорошими, ни плохими, поскольку и то, и другое было бы упрощением. В целом же у меня есть ощущение, что эти два сообщества похожи на два магнита: они понимают, что никого ближе в Америке не найдут, но, пытаясь на этом основании сблизиться, обнаруживают, что культурные расхождения отталкивают их друг от друга.

Здесь возникает вопрос, как проходит граница между сообществами. Африканцы часто жалуются, что их дети утрачивают язык, культурную идентификацию в процессе уличной социализации. При этом большинство африкано-американцев полагают, что на этот статус могут претендовать лишь потомки рабов. С этой точки зрения даже потомки африканцев, приехавших в США после отмены рабства еще в XIX в., уже не совсем африкано-американцы. На этом же основании некоторые африкано-американцы отказывали в поддержке Бараку Обаме: они утверждали, что он не «наш», даже не столько потому, что его мать белая, сколько потому, что его отец родом из Кении и его предки не страдали от рабства и расовой сегрегации. По мнению многих африкано-американцев, колониализм, пережитый африканцами, сопоставимых страданий не причинял.

В этой связи я приведу показательную историю, которая абсолютно не уникальна. Дело было несколько лет назад в Вашингтоне. Там есть крупная амхарская община из Эфиопии, она компактно населяет определенный район. Амхарцы подали в мэрию прошение, чтобы их район официально переименовали в Little Ethiopia. Они исходили из того, что такое название привлечет туристов, бизнес, а значит, будет польза не только им, но и городу. Мэрия дала согласие. И что вы думаете? Африкано-американцы вышли на демонстрации протеста, и мэрия отозвала решение. Черные американцы говорили: «Они что, думают, если приехали сюда и открыли лавочку, то уже могут называть место Маленькой Эфиопией? А где они были в 1968 году?» 68-й — это год, когда победило движение за гражданские права в США. То есть в глазах африкано-американцев их чернокожие соседи — это люди, приехавшие на все готовое, чтобы примазаться к возможностям, ради обретения которых их предки страдали веками.

Возвращаясь к Столлеру и его книге. Среди африкано-американцев есть множество людей, в основном из среднего класса, которые интересуются своими корнями. Серьезный толчок этому дала художественная литература: в 1976 году вышел роман африкано-американца Питера Хейли «Корни. История африкано-американской семьи», в котором он описывал жизнь своих предков. Уже после его смерти в начале 90-х исследователи раскопали, что это своего рода фальсификация, в том смысле, что это не была история реальных предков автора. Как бы то ни было, Хейли сочинил эпопею о четырех поколениях, которая начинается с захвата мальчика на территории современной Гамбии и заканчивается освобождением рабов в Америке. На следующий год после публикации романа вышел замечательный мини-сериал: он попал в число лучших телесериалов США за всю историю безотносительно к содержанию. Все это повысило интерес к теме, многие африкано-американцы бросились восстанавливать свои корни. Но даже те, кому удается выяснить, из какой современной африканской страны и какого народа происходят их предки, воспринимают Африку как «Африку вообще» — без учета национального и этнического многообразия континента. И здесь вопрос не в уровне образования, а в том, что свою собственную общность они проецируют на африканцев. Некоторым даже удивительно, почему африканцы не объединятся в одно государство — они же все черные. То есть для африкано-американцев мир делится по расовому принципу — на белое и черное.

Как же в свете сказанного африканизируют Нью-Йорк мигранты из Западной Африки? В частности, они начинают коммодифицировать Африку в соответствии с мистифицированными представлениями африкано-американцев. Так, Столлер описывает группу африканцев, которые разъезжают по африкано-американских фестивалям на фургончике, набитом африканскими товарами. Их раскупают. Я сам встречал африкано-американцев, устраивающих у себя дома особые комнаты, которые они наполняют поделками в поисках утраченной идентичности или компенсации травмы. Для них главное, что есть африканская культура «вообще», они никогда не интересуются, из какой страны продавцы, с которыми они общаются, или вещи, которые они покупают. Есть замечательное место в Нью-Йорке, описанное и у Столлера, — Malcolm Shabazz Harlem Market. Этот рынок находится на севере Манхеттена, в Гарлеме, районе, который называют Маленьким Сенегалом. Ровно напротив — на углу 116-й улицы и проспекта, названного именем Малкома Икс, одного из выдающихся деятелей движения за гражданские права, — находится мечеть, в которой Малком Икс проповедовал, когда принял ислам. На этом огромном рынке, ставшем туристической достопримечательностью, продают африканские товары, главным образом туристический ширпотреб — дешевые статуэтки жирафов и львов, фигурки масаев и т. д. Основной покупатель — черный американец, который приходит купить себе «немного Африки». Я ходил по этому рынку и видел, как сидит, к примеру, человек из Мали и продает сувениры из Кении. Я его спрашиваю: «Как же так?» А он отвечает: «Они же не знают, что такое Мали, что такое Кения, для них все это Африка». Столлер описывает такие и подобные способы, которыми африканцы встраиваются в жизнь американского общества.

Я включил в подборку свою книгу, потому что она единственная в России на эту тему, написанная на полевых материалах. Более того, насколько мне известно, это единственная книга по этой теме, написанная не африкано-американцем и не африканцем. Она написана изнутри, но при этом «равноудаленно» по отношению к обоим сообществам — т. е. я сохраняю взгляд заинтересованного, но объективного наблюдателя.

Основные полевые материалы собирались в 2013–2015 годах в городах, начиная с восьмитысячного Гантерсвилла в Алабаме и заканчивая Нью-Йорком. Сюда же вошли материалы, накопленные с 1993 года в ходе работы в 15 штатах. Также при работе над книгой мне очень пригодился опыт, полученный во время пребывания в 16 африканских странах, в том числе в шести странах, где я вел полевые исследования. В общей сложности в монографию вошла информация из примерно 200 интервью; текст проиллюстрирован авторскими фотографиями, поскольку метод наблюдения был так же важен при работе над темой, как и метод интервью.

Пара слов о том, как появился замысел этой книги. В 2009-м или 2010 году меня пригласили прочитать лекцию в Йельском университете. Я прибыл из Нью-Йорка на поезде и взял такси, чтобы доехать до университета. Таксист оказался африканцем из Того, и на протяжении нашей поездки он болтал по телефону с кем-то в США на языке эве. Он был крайне удивлен, что я знаю о Того и эве. В ходе разговора с ним я вдруг понял, насколько разительно мой собеседник отличается от африкано-американцев. И в то же время я ни секунды не сомневался, что любой нечерный американец на моем месте сказал бы, что это такой же черный, как и любой другой. Эта история запала мне в душу и через несколько лет вылилась в проект, который я реализую со своими коллегами в Институте Африки Российской академии наук при большой помощи моих американских друзей.

Один из центральных моментов книги связан с исторической памятью, с тем, как она влияет на взаимовосприятие, а следовательно, и на взаимоотношения африкано-американцев и африканских мигрантов первого поколения. Как правило, у людей без глубокого гуманитарного образования нет цельного представления об истории как процессе. Есть лишь знание о ключевых точках, событиях. Мне удалось показать: и для африканцев, и для африкано-американцев эти точки одни и те же — доколониальная история Африки, затем работорговля, колониализм в Африке, рабство и отмена рабства в Америке, движение за гражданские права в США и борьба с колониализмом в Африке, борьба с апартеидом в ЮАР. С одной стороны, оценки этих событий в целом совпадают — оба сообщества выступают против колониализма, рабства, расизма, апартеида. С другой — каждое сообщество по-своему смотрит на любое из этих событий в отдельности.

Например, что такое победа над апартеидом в 1994 году для африканцев? Это конец колониализма. Что это в глазах африкано-американца? Эпизод в борьбе за избавление черных от господства белых, и эта борьба далеко не завершена. Иными словами, история объединяет и разделяет эти сообщества.

В книге я также привожу примеры различий социологического характера. Например, все хотят жить с людьми равного им социального статуса. У приезжающих в Америку африканцев в среднем уровень образования гораздо выше, чем у черных американцев. По статистике, черные мигранты из Африки — самая образованная категория населения в США, среди них самый большой процент людей с учеными степенями (и эта «утечка мозгов», конечно же, колоссальная трагедия для стран, откуда они уезжают). Естественно, образованные африканцы стремятся селиться в США с социально равными. Скажем, колоссальная нигерийская община есть в Хьюстоне, потому что в этом центре космической промышленности США работает множество инженеров из Нигерии. Для этих людей гораздо проще и естественней общаться, например, со мной, чем с африкано-американцем из бедного черного пригорода или с деревенскими жителями из их же стран. Но многие африкано-американцы воспринимают такое поведение как предательство черной расы, потому что, с их точки зрения, главное, что объединяет и разъединяет людей — это расовая принадлежность.

Таким образом, моя книга как раз о том, как два магнита пытаются сблизиться и отталкиваются, о том, какую роль здесь играет социокультурный фактор.

Книга, которую я рад представить, посвящена теории афроцентризма и имеет прямое отношение к нашей теме. Надежда Евгеньевна изучает труды теоретиков афроцентризма, прежде всего основоположника этой школы — Молефи Кете Асанте, черного американца, который при рождении получил фамилию Смит. И автор, и я с Асанте знакомы, ему чуть больше 70 лет, он профессор университета Темпл в Филадельфии, очень обаятельный и незашоренный в своих взглядах человек.

В чем суть теории афроцентризма? Она очень характерна для нашей эпохи, если угодно, постмодерна, когда выясняется, что нет ничего однозначно истинного и ничего однозначно ложного. Любой взгляд не более чем взгляд, он не претендует на истину в последней инстанции, а предлагает свой угол зрения на явление, не менее и не более допустимый, чем какой-либо еще. Например, «вот так история человечества выглядит с позиций евроцентризма, которые до недавнего времени выдавались за истинные, единственно правильные; но вот так — если посмотреть на нее же с позиций афроцентризма — если поставить в центр всемирной истории не Европу и европейцев, а Африку и африканцев», — как бы хотят сказать афроцентристы.

Идеи Асанте опираются в первую очередь на интеллектуальную традицию Черной Америки и концепции сенегальского историка Шейха Анта Диопа. Основная предпосылка состоит в том, что история, которую преподают в мире, европоцентрична. Отсюда следуют неоднозначные выводы: например, о том, что европейцы фальсифицируют мировую историю, истинными двигателями которой являются африканцы. По существу, здесь теоретики афроцентризма сами пытаются до некоторой степени фальсифицировать историю, перевернуть ее с помощью заявлений, будто все цивилизации основаны, а знания созданы черными.

Для меня здесь интересен некоторый глубинный аспект подобных рассуждений, симптоматичный для нашего времени. Нельзя не признать, что действительно мы воспринимаем историю сугубо евроцентрично. Это начинается с хронологии — Древний мир, Средние века и так далее. Допустим, мы считаем, что древняя история заканчивается с падением Римской империи, но какое это значение имело для цивилизации майя? Никакого. Учитывая все это, надо понимать, что Асанте и другие интеллектуалы, поддерживающие теорию афроцентризма, — это люди, над которыми глупее всего было бы смеяться. По части знания реальной истории они дадут 100 очков вперед многим из тех, кто решит их высмеять. Гораздо важнее понять то, что можно понять, погрузившись в историко-культурный контекст. Книга Надежды Хохольковой позволяет почувствовать внутреннюю логику подобных теорий, увидеть, как предпринимается попытка изжить историческую травму на разных уровнях и в разных формах — начиная со смены имени и заканчивая стремлением вернуть свой народ в историю не на правах жертвы, а в качестве лидера.

Как это связано с нашей темой? Самым прямым путем. Идея Асанте заключается в том, что прежде всего необходимо изменить не общественные условия, а африканское сознание. Необходимо, чтобы африкано-американец почувствовал себя африканцем, человеком великой африканской культурной традиции. Сам Асанте вполне вписан в современное американское общество; более того, ему удалось утвердить в качестве научной дисциплины африкологию, противопоставленную европоцентричной африканистике (африкологов можно отличить по специфическому написанию слова «Африка» — Afrika, а не Africa).

Между африкологией и постколониальными исследованиями есть сходства и различия. С одной стороны, и те, и другие пытаются вывести Африку, или шире — черных людей, с периферии в центр мирового развития. С другой стороны, в то время как африкологию создают черные американцы, у истоков постколониальных исследований стоят ученые из стран Африки. И это не случайно. Если африканец не испытывает сомнений в исторической значимости своего континента, а теория постколониализма призвана показать его особое место в современном мире, то черному американцу, по утверждению африкологов, еще только предстоит осознать свою историческую значимость, а для этого ему нужно увидеть себя прежде всего африканцем — законным наследником величия африканской культуры и истории.

Эта книга написана черной американкой, представительницей крепкого среднего класса, принявшей решение уехать в Гану. Гана далеко не беднейшая и не худшая с точки зрения социально-политической обстановки страна Африки, но по сравнению с США разница, разумеется, колоссальна. Таких людей, как Сииста Имахкус, немного, но ее опыт — еще одно яркое свидетельство культурного разлома, который проявляется, когда африкано-американский и африканский «магниты» пытаются сблизиться. Подобное явление называется homecoming — «возвращение домой». Это движение во многом инспирировано африканскими правительствами и обусловлено в первую очередь их желанием получить финансовую поддержку состоятельных черных американцев.

Более распространенным явлением, чем «возвращение домой», стал roots tourism — «туризм к корням». У самих африкано-американских туристов от подобных поездок остается, как правило, крайне тяжелое впечатление. Надо понимать, что в такие путешествия отправляются в основном не самые богатые люди, несколько лет копившие деньги, чтобы прикоснуться к исторической родине, познакомиться с «братьями» и «сестрами» на «родной земле». Настоящим потрясением для них оказывается, что африканцы воспринимают их как совершенно чужих, но богатых западных туристов. Это проявляется и в речи: например, в ганском языке тви есть слово «обурони», которое означает «белый», но оно точно так же употребляется по отношению к черным туристам. Та же история со словом «мзунгу» на языке суахили. Для африканцев «белый» — это не цвет кожи, а социальный маркер, синоним слова «богатый», т. е. заведомо обеспеченный иностранец.

Черные американцы, переехавшие в Африку насовсем, сталкиваются с иными трудностями. Имахкус пишет о них на основе собственного опыта. Например, в США она считала чем-то естественным и потому совсем не ценила, когда ей выдавали нужный документ в течение недели. В Африке документы можно выбивать годами. Или — она пишет о том, как сложно выстраиваются отношения с местными жителями. Тем не менее в целом Имахкус настроена оптимистично: она чувствует себя на своем месте, она живет там, где и должны жить черные люди, — в Африке.

И здесь мы видим отсылку к дискуссиям, которые идут с XIX века: должны ли черные люди возвращаться в Африку? Некоторые уверены, что должны. Например, государство Либерия создано в 1847 году освобожденными черными людьми, переехавшими из США. Или можно вспомнить последователей теории гарвеизма начала XX века, которая развивалась под лозунгом «Назад в Африку». Идея возвращения в Африку жива до сих пор, но подавляющее большинство африкано-американцев считают, что возвращаться не нужно. Америка — единственная страна, которую они знают и которой гордятся, особенно в сельской глубинке. Черные люди подчеркивают, что создавали эту страну вместе с белыми, они не «в гостях», у них нет другой родины. Африканцы же по этому поводу любят говорить, что у них есть родина — страна, из которой они приехали. А можно ли считать родиной для африкано-американцев США — страну, в которую их предков привозили насильно в качестве рабов? Книга Сиисты Имахкус позволяет увидеть еще одну грань сложных отношений двух генетически родственных, но культурно столь далеких друг от друга сообществ.