5 книг о том, как разобраться в теме «гениальность и безумие»
Доподлинно неизвестно, существует ли связь между психической ненормальностью и творческими способностями. Сегодня вряд ли кто-нибудь будет всерьез говорить, как это утверждал в середине XIX века Ламброзо, что большинство гениев страдали от какого-нибудь душевного недуга, а помешательство — плата за талант. Но и современные нейрофизиологи проводят исследования корреляции между симптомами шизотипического расстройства личности и креативностью. Надо сказать, результаты таких исследований, по большей части, неутешительны: найти однозначную связь между творческими способностями и симптоматикой психических расстройств пока не удается. Однако есть такая связь или нет — но ее поиски со стороны науки, философии или искусства любопытны сами по себе. Ниже представлена довольно субъективная подборка книг, с той или иной стороны раскрывающих эту тему: в ней объединены классические патографии, художественная литература и шизофреническое творчество.
Биографии четырех гениальных шизофреников (Стриндберг, Сведенборг, Ван Гог, Гёльдерлин), написанные философом и психиатром Карлом Ясперсом. Книга — попытка понять, в какой степени болезнь и творчество связаны друг с другом. Ясперс не дает простого ответа на этот вопрос («да, связаны» или «нет, не связаны»), но показывает, как болезнь повлияла на творчество конкретных людей. Ясперс-психиатр тщательно и подробно анализирует биографии, прослеживает развитие болезни, сопоставляет его с периодами творчества. Ясперс-философ пишет о шизофрении как о «материале для критической мысли», о безумной надежде художника на собственное безумие и пытается понять, есть ли такие обстоятельства, при которых болезнь все-таки действительно может порождать шедевры.
О влиянии болезни Ницше на его творчество написано много — и патографии, и философские работы. Фигура Ницше примечательна и тем, что в его собственных текстах немало рефлексии о взаимосвязи болезни и философии. В Ecce Homo он описывает подлинную работу философа так: проходить через множество разных «здоровий», менять перспективы, рассматривать с точки зрения болезни здоровье, а с точки зрения здоровья — болезнь. Для Ницше это было не только теоретическое решение, но сама жизнь. Короткая книга Делёза, не будучи патографией в строгом смысле слова, связывает эти идеи с последующей судьбой философа. Делёз показывает, как, меняя перспективы и «концептуальные маски» — маску здорового, больного, гениального, страдающего, безумного, — Ницше в какой-то момент утрачивает способность переходить от здоровья к безумию и обратно. Этот момент и знаменует настоящее безумие.
Автобиографические воспоминания судьи Шребера, страдавшего параноидной шизофренией, в которых он подробно воспроизводит устройство своего шизофренического мира. Это мироустройство включает сосуществование Верхнего и Нижнего Бога, воздействие божественных лучей-нервов, чудеса и жуткие физиологические изменения его собственного тела. Книгу никак не назовешь легким и приятным чтением, но в каком-то смысле она действительно гениальна. Изданная в 1903 году, она остается одним из главных автобиографических текстов о безумии. Воспоминания Шребера стали объектом известной интерпретации Фрейда («Психоаналитические заметки об автобиографическом описании случая паранойи»), теории психозов Лакана (третья книга Семинаров), шизоанализа Делёза и Гваттари («Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения») и витгенштейнианской теории бреда (The Paradoxes of Delusion: Wittgenstein, Schreber, and the Schizophrenic Mind). Создать такую безумную картину мира, которую будет можно объяснять и с помощью лакановского психоанализа, и с помощью аналитической философии, наверное, тоже своего рода гениальность.
Историческое исследование классической русской литературы через призму психиатрии — и российской психиатрии через призму литературы. В книге подробно рассказывается, почему, например, российские психиатры находили среди персонажей «Бесов» иллюстрации всех известных психических заболеваний или что они думали о душевном здоровье Гоголя, Достоевского и Пушкина. В частности, мнения по поводу психического здоровья Пушкина колебались от идеи «Пушкин — идеал душевного здоровья» до предположений о том, что он был психопатом или болезненным эротоманом. Также книга рассказывает о радикальных проектах раннесоветской психиатрии, в числе которых — идея создания института гениальности, программа открытия специальных лечебниц для талантливых людей, а также поддержка «творчества с анормальными и асоциальными тенденциями».
Еще одна линия, связывающая творчество и психопатологию, — это собственно литературные персонажи-безумцы. Текст, написанный от лица сумасшедшего, в каком-то смысле позволяет сказать то, что нельзя было бы выразить иначе. Поэтому этот список будет неполным без художественного произведения. Книг о психически больных людях множество, так что выбор этого рассказа Мисимы — чистая вкусовщина. Рассказ написан от лица эпистемологически ориентированного маньяка, уверенного, что «убивать» и «узнавать» — это что-то очень близкое.