5 книг о том, как подступиться к жизни и творчеству Шекспира
Уильям Шекспир относится к числу авторов, о которых написаны горы научной и научно-популярной литературы. Может быть даже, ему посвящено больше книг, чем кому-либо еще. Поэтому отобрать из них пять наиболее информативных и удобочитаемых — задача одновременно и сложная, и простая. Сложная — потому что мировое шекспироведение безбрежно и на его просторах легко заблудиться. Простая — потому что тут по-настоящему есть из чего выбирать. Правда, львиная доля этих книг и статей опубликованы на английском, что сильно сужает возможности читателей, желающих познакомиться с литературой о создателе «Гамлета» и «Отелло» на языке Пушкина и Толстого.
Тем не менее попробуем составить подборку книг, вышедших именно по-русски, а более обширному обзору, где найдется место и англо-американской литературе о Шекспире, посвятим отдельный материал, который, надеемся, в недалеком будущем появится на «Горьком». При этом включим в наш список и две переводные книги, пусть по-английски была написана только одна из них (вторая — на польском). Остальные три принадлежат перу отечественных авторов, причем две из них относятся к неувядающей классике российского шекспироведения и были созданы более полувека назад. Мы выбрали их не только за несомненные научные и литературные достоинства, но и потому, что ничего сопоставимого по масштабу и глубине с тех пор никто не написал. Возможно, этому есть объективные причины — создавать большие, обобщающие работы о Шекспире 50–60 лет назад было в каком-то смысле проще: еще не так велик был объем накопленных знаний и идей, а интерес к английскому драматургу, охвативший читателей и зрителей послевоенного СССР, требовал появления книг, способных дать максимально широкую картину.
Сегодня отечественные шекспироведы предпочитают сосредотачиваться на научных публикациях отдельных произведений — так, в серии «Литературные памятники» уже вышли «Король Лир» (2013), «Сонеты» (2016) и «Пустые хлопоты любви» (2020), а в скором времени ожидаются новые издания таких пьес, как «Ромео и Джульетта», «Макбет» и «Мера за меру». Все они включают в себя новые русские переводы, снабжены подробными комментариями и развернутыми сопроводительными статьями, каждая из которых сама по себе служит прекрасным введением в творчество Шекспира и художественный мир конкретного произведения.
А вот среди вышедших у нас новых книг о Шекспире, к сожалению, было немало откровенно антинаучных, посвященных досужим домыслам о том, будто шекспировские пьесы написал вовсе не Шекспир, а кто-то еще, для кого исторический «Шакспер» послужил лишь услужливой маской. Книжные магазины почему-то не считают нужным ставить эти издания рядом с книгами по фантастике, где им самое место, вместо этого помещая их в разделы, отведенные под работы по истории литературы и литературоведению. Немало читателей в последние годы оказалось введено в заблуждение этими безграмотными и невежественными поделками.
Значит, тем более необходимы как этот краткий, так и другие, более развернутые путеводители по книгам о Шекспире, написанные настоящими специалистами. А еще, конечно, очень желательно появление новых переводов научно-популярной литературы о Шекспире с английского языка — но это, как уже было сказано, тема для отдельной статьи.
Начать нашу подборку следует, конечно, с биографии. В этом жанре о Шекспире написано очень много — вот уже почти триста лет ученые Англии и других стран ведут систематический поиск любых сведений о нем. Тут, однако, следует сделать важную оговорку. Для современников Шекспир, как множество подобных ему незнатных горожан (пусть в конце XVI века семья драматурга и получила дворянский герб), был самым обыкновенным человеком, и специально документировать его жизнь никому бы и в голову не пришло — этой чести удостаивались только высокопоставленные и титулованные особы. Зато по прошествии примерно столетия за фактами (и легендами, выдаваемыми за факты) из жизни Шекспира началась настоящая охота, так что сегодня мы знаем о нем больше, чем о любом другом поэте и драматурге той эпохи. Однако в его биографии по-прежнему остается немало белых пятен, стереть которые нам, возможно, никогда не удастся.
Поэтому Игорь Олегович Шайтанов, чья книга о Шекспире вышла в серии «Жизнь замечательных людей», следует обычной в таких случаях стратегии: он подробно пишет об известных нам фактах, а там, где фактов не хватает, прибегает к реконструкции исторических обстоятельств, основываясь на других документах эпохи, не связанных с Шекспиром или связанных с ним лишь косвенно. Скажем, списки учеников Королевской грамматической школы в Стратфорде-на-Эйвоне второй половины XVI века до нас не дошли, и мы не знаем наверняка, ходил ли Шекспир в школу. Но его сочинения явно написаны рукой человека, прошедшего основательную школьную (не университетскую!) выучку, а утверждать это мы можем потому, что нам очень многое известно о школьном деле в Англии того времени. Это и позволяет автору «Шекспира» подробно реконструировать, что именно и в каком порядке изучали тогдашние школяры, а заодно объяснить, почему именно школа в то время служила лучшим трамплином в профессию актера и драматурга и как именно Шекспир им воспользовался.
Таким образом, книга Шайтанова предлагает своим читателям глубокий экскурс в историю шекспировской Англии, рассказывает о самых разных сторонах жизни людей того времени — ну и, естественно, знакомит не только с жизнью, но и с творчеством Шекспира (не забудем, что автор книги — в первую очередь литературовед). Для удобства повествование разделено на шесть частей — по этапам жизни героя, благодаря чему выстраивается целостная и убедительная картина, показывающая, как выходец из провинциального Стратфорда, перебравшись в столицу, сумел добиться выдающегося успеха на новом поприще, которое сам же помогал создавать, — в качестве актера, драматурга и совладельца коммерческого театра. Помимо своей основной задачи, книга Шайтанова решает еще одну, быть может, не менее важную: последовательно оспаривает антишекспировские теории, показывает их несостоятельность и объясняет, почему верить в то, что Шекспир не был Шекспиром, может только человек, совершенно незнакомый с той эпохой и ее культурой.
Биография Шекспира, написанная Шайтановым, — самая современная работа российского ученого в этом жанре, учитывающая последние открытия, сделанные со времен публикации других русскоязычных шекспировских жизнеописаний — таких как «Шекспир» Александра Аникста, выпущенный в той же серии ЖЗЛ, или перевод книги Сэмюэля Шенбаума «Шекспир. Краткая документальная биография». Однако за прошедшие несколько лет накопились новые данные, касающиеся, например, отца драматурга, Джона Шекспира, или предполагаемых адресатов шекспировских сонетов, а значит, книга Шайтанова — далеко не последняя на этом пути.
Александр Абрамович Аникст — патриарх современного российского шекспироведения, которого можно сравнить с сэром Эдмундом Чэмберсом, крупнейшей фигурой среди британских ученых начала XX века. Из одних только его книг можно было бы составить очень убедительную подборку, но мы ограничимся его поздней работой, посвященной, быть может, самому интересному — творческой лаборатории Шекспира, вопросам о том, что значило быть драматургом в ту эпоху, как создавались пьесы для елизаветинского зрителя, какие требования к сочинителю выдвигал открытый театр типа «Глобуса» и т. д. и т. п. Известно, например, что Шекспир редко придумывал оригинальные сюжеты для своих пьес, предпочитая перерабатывать уже известные, почерпнутые из самых разных литературных, театральных и фольклорных источников — Бернард Шоу даже не погнушался обвинить своего великого предшественника в воровстве. Но был ли Шекспир действительно плагиатором? Нет, потому что в его эпоху так поступали все. «Шекспир не составлял исключения среди современных ему драматургов. Не бедность фантазии побуждала инсценировать готовые сюжеты, а то обстоятельство, что произошел переворот в культуре и театр нес огромное богатство книжной литературы массам людей, остававшихся неграмотными», — пишет по этому поводу Аникст.
«Ремесло драматурга» написано так, чтобы все время напоминать: Шекспир сочинял не для читателей, а для зрителей, пришедших в театр, причем бо́льшая их часть вынуждена была стоять до конца спектакля, а значит, автор стремился приковать их внимание стремительным развитием действия, неожиданными сюжетными поворотами, искрометными диалогами. Аникст, автор все еще не устаревшей книги «Театр эпохи Шекспира», последовательно проходится по разным аспектам сценического действия, чтобы показать: многое в пьесах Шекспира было связано с особенностями сцены, на которой выступал он сам и его коллеги по труппе. Так, отдельный раздел книги посвящен речи актеров — мы еще раз убеждаемся, что Шекспир ориентировался не на книжный текст, а на звучащее со сцены слово, и, как всякий драматург его времени, должен был в совершенстве владеть приемами риторики, чтобы заставить публику вслушиваться в каждую реплику в ожидании неожиданного каламбура или строк, исполненных высокого поэтического вдохновения.
Читая эту книгу, мы словно бы окунаемся в процесс создания спектакля, можно было бы сказать — проникаем за кулисы «Глобуса», если бы, конечно, у «Глобуса» и других театров того времени были кулисы. Но Аникст идет дальше и последние разделы посвящает вопросам, связанным скорее с историей литературы, чем с историей театра. В разделе «Конфликт» объясняется, как Шекспир и его зрители представляли себе устройство мира и место в нем человека, какие проблемы их волновали и на какие идеалы они ориентировались. А два последних раздела содержат максимум сведений, позволяющих понять природу главных шекспировских жанров — комедии и трагедии. Глядя на содержание этой книги, можно подумать, что она носит специальный, даже сугубо научный характер, но это не так — Аникст обладал удивительным даром писать просто о сложном, при этом нисколько не поступаясь верностью фактам. Если вы хотите понять Шекспира в контексте его эпохи, соприкоснуться с тем, как он мыслил и сочинял, то эта книга послужит лучшим введением в тему.
«Эта книга возникла из другого замысла — популярного небольшого очерка о Шекспире типа „Жизнь и творчество“. Как нередко бывает, когда хочешь написать общедоступную книгу по своей специальности, выясняется, что кое-какие важнейшие вопросы еще нуждаются для тебя самого в дополнительном исследовании», — такими словами Леонид Ефимович Пинский открывает самое глубокое на сегодняшний день исследование шекспировской трагедии, написанное на русском языке. Эта книга погружает читателя непосредственно в тексты английского драматурга, оставляя в стороне биографические, историко-культурные и историко-литературные вопросы. Перед нами — последовательная попытка выявить магистральный сюжет — «сюжет всех сюжетов» — исторических хроник и трагедий Шекспира.
Конечно, можно поспорить с тем, что магистральные сюжеты вообще существуют или что они именно таковы, какими их описывает Пинский. В конце концов, перед нами пример интерпретации творчества Шекспира, которую по определению нельзя назвать ни максимально полной, ни единственно возможной. Но она точно будет интересна тем, кто задумывается о моральных вопросах, волновавших английского драматурга и его зрителей. Как Шекспир понимал добро и зло? Почему в его пьесах так много негодяев и отчего они так часто одерживают верх над честными и порядочными персонажами? Какую роль при этом играют исторические обстоятельства? А какую — особенности человеческой души? В чем смысл урока, который Время преподносит человеку? И почему человек упрямо отказывается подчиняться Времени? Книга, написанная в советскую эпоху, неожиданно остро возвращается к проблематике русской религиозной философии начала ХХ века, погружая читателя едва ли не в метафизику трагедии. Пинский не разрабатывает собственное учение о теодицее, но упрямо ищет в замысле шекспировских пьес ключ к пониманию смысла Истории — и следить за этим поиском необычайно увлекательно.
Смысловым ядром «Основных начал драматургии» является анализ трагедии «Король Лир» — возникает даже такое впечатление, будто остальное содержание книги служит прологом и эпилогом к нему (кажется, такого мнения придерживался и сам автор). Понимание трагического конфликта в пьесах Шекспира сложилось у Пинского еще до того, как он провел шесть лет в сталинских лагерях, но этот горький опыт, несомненно, не мог не отразиться на общей концепции книги: «Спор идет о том, что нужно человеку — помимо природных потребностей, об условиях существования человека как человека, о ценности человека, его достоинстве. „Нужно“ ли, нормально ли вообще доводить условия существования до самого необходимого, до животного „прожиточного минимума“?» Рассуждая о противостоянии «буржуазной этики протестантства» и «несколько „старомодного“ гуманизма Возрождения», Пинский, разумеется, говорит о конфликтах своего времени, с горечью констатируя, что на долю сторонников гуманизма (читайте: наших современников и соотечественников, а вовсе не европейских гуманистов XIV–XVI веков) «пока что выпало „терпение“ — и негодование Лира».
От автора, способного на столь проницательный и обстоятельный разбор исторических хроник и трагедий, естественно было ожидать столь же глубокой работы, посвященной шекспировским комедиям. О комедиях Пинский, конечно, писал, и специалисты ценят его идеи и наблюдения, но, увы, это статьи совсем другого масштаба. Возможно, Пинский просто решил не состязаться в этом отношении со своим другом Михаилом Бахтиным, автором монументальной книги «Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса».
Книга Яна Котта, вышедшая в Варшаве в 1965 году (а по-английски — годом раньше), произвела настоящий фурор в шекспироведении, хотя и была адресована прежде всего широкому читателю. Котт, критик и теоретик театра, переложил шекспировские пьесы на язык новой театральной эстетики — экзистенциалистской и абсурдистской, призванной разоблачить ложь окружающего мира, выявить его жестокую изнанку и показать, в каких невозможных условиях человеку приходится бороться за свою свободу и достоинство. Общеизвестно, какое значительное впечатление его книга произвела на Питера Брука — крупнейшего шекспировского режиссера Великобритании середины ХХ века, или на Ежи Гротовского, режиссера и основателя концепции «бедного театра». По Котту, шекспировская драматургия требует для своего воплощения на современной сцене приемов гротеска и жесткой буффонады.
Книга Котта написана страстным языком, автор не столько объясняет, сколько предъявляет, убеждает, настаивает: «Ибо если вся история только большая резня, что же остается, кроме прыжка в темноту, кроме выбора между смертью и наслаждением». Котт читает Шекспира не для того, чтобы приблизиться к пониманию елизаветинской эпохи или драматургии Возрождения, — его в первую очередь интересует, что́ Шекспир может дать современному человеку, пережившему опыт Второй мировой войны и твердо убежденному в лживости любых идеологий. Поэтому на сцене воображаемого коттовского театра Шекспир оказывается современником не только Марло или Лопе де Вега, но и Эсхила с Софоклом, Корнеля с Расином, Гюго, Жене, Дюрренматта, Ионеско, Беккета. История превращается в Великий Механизм, во все века работающий одинаково, без сбоев, — как лестница, по которой люди карабкаются к власти, чтобы, надев на голову корону, со следующим тактом, следующим оборотом колеса утратить и корону, и голову. Это «бочка смеха» — жестокий аттракцион, внутри которого пол постоянно уходит у человека из-под ног и он, не в состоянии удержаться в вертикальном положении, вынужден безвольно кувыркаться по воле неведомых ему сил. Но даже в таком положении человек не должен сдаваться: «Поражения, страдания, жестокость имеют смысл, даже когда боги жестоки. Еще и тогда. Это последний теологический шанс оправдания страданий. Об этом хорошо знал библейский Иов». Такое истолкование «Короля Лира» Котт, как и Пинский, выстрадал на собственном опыте, и оно оказалось очень созвучно его времени.
Именно этим книга Котта важна и интересна даже сегодня (к русскоязычному читателю она более чем с полувековым опозданием пришла в переводе Вадима Климовского — в советское время такого Шекспира не пропустила бы никакая цензура, к тому же автор в 1966 году эмигрировал в США). «Шекспир — наш современник» показывает, как пьесы английского драматурга, умершего в начале XVII века, могут оказаться удивительно актуальными в другой стране и в другое время. Котт настаивал, что его Шекспир был не просто современником, но польским современником, поскольку со сцены помогал полякам осмыслять, что происходит с их страной и остальным миром: «Моя рецензия на краковского „Гамлета“ с Лешеком Хердегеном в последние дни сентября 1956 года называлась „„Гамлет“ после ХХ съезда“. Тогда я уяснил для себя, что не только актеры, но и зрители того краковского „Гамлета“ живут в Эльсиноре. В Эльсиноре тогда объявили о преступлениях Сталина. Это был самый политический и самый актуальный из всех „Гамлетов“, какие я видел».
Это еще одна книга, написанная в духе презентизма, то есть под углом зрения современности, отвечающая на вопрос, зачем читать Шекспира сегодня и что он может дать человеку, погруженному в культуру — в том числе в массовую культуру — XXI века. Правда, Эмма Смит, оксфордский профессор и один из лучших ныне живущих шекспироведов, видит свою задачу чуть иначе: показать принципиальную неоднозначность шекспировских пьес, объяснить, за счет каких особенностей внутреннего устройства они могут вбирать в себя очень разные, порой противоречивые и сколько угодно актуальные смыслы. Иными словами, Смит пытается объяснить, что делает Шекспира классиком на все времена, — и у нее это получается.
В этой книге двадцать глав, и каждая из них посвящена одной пьесе, которая рассматривается под каким-нибудь необычным углом. Что будет, если попробовать прочитать комедию «Укрощение строптивой» с точки зрения феминизма? Что общего между «Ричардом III» и «Звездными войнами» Джорджа Лукаса? Почему Шекспир предваряет трагедию «Ромео и Джульетта» спойлером, заранее поясняющим, что в конце пьесы главные герои умрут? В легкой и на первый взгляд непритязательной манере автор увлекает читателя в глубь довольно непростых шекспироведческих проблем, показывая одновременно и головокружительную сложность текстов английского драматурга, и протяженную историю их научных и театральных интерпретаций. Специальный предмет интереса Эммы Смит — «gaps», то есть пробелы и слепые зоны в текстах шекспировских пьес, возникающие там, где автор намеренно отказывается объяснять какие-то детали или обстоятельства, важные для точного понимания смысла отдельных характеров, или сцен, или даже всего произведения в целом. Например, как должен выглядеть Гамлет: как энергичный Мел Гибсон в фильме Франко Дзеффирелли или как неуверенная в себе Мишель Терри, выступавшая на сцене «Глобуса» три года назад? А сколько Гамлету лет? А как он на самом деле относится к Офелии? И кто он в итоге: благородный принц или беспринципный убийца? И так далее — прямых ответов на эти вопросы в тексте трагедии Шекспира нет, и читатель (или театральный коллектив) должен справляться с этими пробелами сам, заполняя их на свой вкус и усмотрение. «Читать Шекспира — не пассивная форма досуга, а активное действие. Совершать его — значит задавать вопросы, ставить под сомнение прописные истины, ниспровергать авторитеты, заглядывать дальше концовки. Мне хотелось написать книгу о Шекспире для взрослых читателей, которым не нужен учебник или сборник школьных афоризмов», — сказала автор в предисловии. Действительно, если пьесы Шекспира когда-нибудь заставляли вас задуматься или пробуждали желание обсудить те или иные сюжетные повороты и особенности характеров их героев, книга Эммы Смит подскажет, в каком направлении двигаться.
И, что еще важно, «И все это Шекспир» — совсем свежая работа современного шекспироведа, адресованная широкому кругу читателей, быстро и качественно переведенная на русский язык Марией Сухотиной. Таких публикаций нам остро не хватает, и можно только порадоваться, что по крайней мере одна такая работа у нас теперь есть. Кстати, на «Горьком» опубликован фрагмент из нее.