Меню

5 книг о том, что такое ситуационизм

5 книг о том, что такое ситуационизм

Есть такое выражение: «История — это то, чем занимаются историки». Аналогично ситуационизм — это комплекс идей, высказанных кругом участников движения под названием Ситуационистский Интернационал, которое существовало в 1957–1972 гг. в странах Западной Европы и Северной Америки. Так что в контексте этого разговора правильнее будет обсуждать не ситуационизм как таковой, а отдельные ситуационистские идеи. Ведь сами участники движения говорили, что ситуационизма не существует и вообще это искусственное слово, выдуманное их врагами: одной из важных опорных точек для ситуационистов был отказ от всякой формы идеологии. С другой стороны, созданный ими комплекс понятий очень глобален — он затрагивает все сферы жизни общества, и многие его элементы оказываются достаточно независимы друг от друга даже на уровне секций в разных странах и отдельных личностей. Однако спустя полвека ситуационизм утрачивает черты интернационального многообразия и сводится в основном к идеям и деятельности французской секции, которую возглавлял Ги Дебор. Можно сказать, что это движение имело вид глобального антисистемного метанарратива. Ситуационисты создавали единую модель социальной критики современного общества, базирующегося на капиталистическом способе производства. Мало того, комплекс их идей содержит в себе описание идеальных черт общества будущего. Они видели себя в качестве творцов новых желаний и стремились создать принципиально нереализуемые в текущей системе концепты, которые будут стимулировать у людей желание воплотить их в жизнь, что повлечет за собой разрушение существующих систем. Соответственно, в философском отношении ситуационисты были близки отчасти к идеям французского утопического социализма — Сен-Симону, Фурье, — отчасти к антиавторитарным левым, к ряду анархистских авторов и, что особенно важно для французской секции, к раннему Марксу, интерес которого еще был сосредоточен на идее отчуждения, а не эксплуатации. Учитывая все это, странно было бы говорить об актуальности всего «ситуационизма» как такового (ведь его, напомню, не существует, мы просто пользуемся этим понятием, чтобы не усложнять разговор), но интересно рассмотреть отдельные идеи и аспекты.

Это издание — репринт всех двенадцати номеров журнала «Ситуационистский Интернационал», который выходил с 1958-го по 1969 год. Это был самый главный теоретический журнал всей организации. Так что эта книга — лучший источник, позволяющий узнать о ситуационистских идеях как таковых: она охватывает все ответвления идей, все региональные вариации, но при этом главредом журнала всегда был Дебор. То есть она все равно несет отпечаток его авторитаризма — под обложкой цветут сто цветов, но взращивает их в конечном итоге один человек. Если это не альфа и омега ситуационизма, то как минимум альфа — отправная точка для его изучения. Помимо этого, интересно отметить еще несколько моментов. Все оригинальные журналы имели приписку о том, что любые материалы могут быть использованы свободно без указания источника — идея антикопирайта по тем временам была достаточно прорывной. Причем появилось понятие «антикопирайт» не во французской, а в американской секции издания, где всю эту длинную цепочку рассуждений свели к единому слову. И раз уж мы заговорили о появлении тех или иных понятий, стоит сказать, откуда вообще берется слово «ситуационизм». Оно берет начало в идее создания ситуации, а ситуация, в свою очередь, — это некий микроуровень повседневной жизни, который может быть сознательно сконструирован индивидом или группой с целью максимально интересного проживания и восприятия ими этого выбранного отрезка времени. В процессе они овладевают подлинной жизнью, достигая тем самым преодоления искусственных ограничений, выставляемых Спектаклем. При всем многообразии идей изначально, еще в 1957 году, всех объединила именно идея создания ситуаций, из которых потом выросло очень многое. Создание ситуаций — это основа, которая должна была привести к преобразованию повседневности.

Жан-Мишель Менсьон был участником Леттристского Интернационала — предшественника ситуационистского. ЛИ вышел из леттризма — это культурное течение, связанное с именем поэта, режиссера и много кого еще Исидора Изу, который уже в подростковом возрасте составил первый манифест леттристской поэзии. В этом манифесте он предложил деконструкцию поэтического языка до микроуровня — буквы. В дальнейшем эту методику деконструкции существующих практик Изу применил ко всему, к чему только можно, — к кино, живописи, театру, балету... Изу при этом был весьма плодовитым автором и даже попытался использовать ту же методику в отношении точных наук — у него есть работы в области физики и математики, адекватность которых я не могу оценить, но факт в том, что они существуют.
Применив эту систему в кинематографе, Изу создал фильм, который назывался «Трактат о яде и вечности». Основная идея автора состояла в разделении звукоряда и видеоряда, чтобы у них не было никакой очевидной связи и чтобы это стимулировало зрителя к осмыслению, создавало у него некий полифонический эффект восприятия. Изу с товарищами даже приехал с этим фильмом в Канны. Их никто не звал, но в конце концов они всех так достали, что Жан Кокто организовал им презентацию. У Изу к тому моменту видеоряд был готов только наполовину, и вторая часть фильма представляла собой просто звукоряд в темноте. Для нашей истории важно, что на показе в Каннах присутствовал на тот момент малолетний лицеист Ги Дебор, который вдохновился происходящим и решил присоединиться к леттристам, переехал в Париж, поступил в Сорбонну и с 1951-го по 1952 год пробыл вместе с ними, создав фильм «Завывания в честь Де Сада». В середине 1952 года возникли разногласия внутри леттристской группы — между более старшими участниками и молодняком, то есть, Дебором и его товарищами. Последние провели не санкционированную Исидором Изу акцию против Чарли Чаплина, когда он в рамках презентации фильма «Огни рампы» приезжал в Париж. Участники акции заблокировали вход в кинотеатр, где должна была пройти встреча с актером, и распространили листовку «Довольно плоскостопия», направленную против Чаплина. Изу узнал об этом из газет, возмутился (скорее не содержанием акции, а тем, что его не поставили в известность) и демонстративно открестился от произошедшего, а участник акции открестились от него и с 1952-го по 1957 гг. действовали как независимая организация Леттристский Интернационал. Причем он не находился в рамках традиции леттризма. Я бы вообще оценивал его как песочницу Дебора: это была больше тусовка, чем организация — если бы Ги Дебора там не было, то к нашему времени о ней забыли бы даже во Франции. Мемуары Менсьона La Tribu (название переводится как «Племя») хороши тем, что они отлично отражают характер Леттристского Интернационала: в нем было несколько философов и мыслителей, но в основном просто случайные люди — скорее уличная шпана и хулиганы, зачисленные в ряды ЛИ просто по приколу и для увеличения численности. В общем, это живая, веселая и интересная книга. Кроме того, она показывает, как внутри Леттристского Интернационала возник ряд идей, которые будут воплощаться в рамках интернационала Ситуационистского — в их числе, например, психогеография, detournement, потлач и отказ от наемного труда, который выражался в чеканном лозунге «Никогда не работай», в свое время написанном Дебором на одной из парижских стен.

Ситуационистские идеи в массовом сознании неразрывно связаны со студенчеством, однако сами ситуационисты считали студенческую среду жалкой и не представляющей интереса. Но популярность к ним пришла именно через студентов. В 1966 году случился Страсбургский скандал: местные хулиганы, пользуясь тем, что студентам были пофигу вопросы самоуправления, избрались в руководство студенческого профсоюза и получили посты президента и вице-президента, а заодно и возможность распоряжаться казной. На дальнейшие действия их фантазии не хватало, и они связались со страсбургской ситуационистской ячейкой, представители которой предложили им издать от лица профсоюза брошюру, посвященную критике студенческой жизни. Те издали работу, которая так и называлась — «О нищете студенческой жизни», ее издание спровоцировало скандал общенационального уровня. Страсбургских молодцов лишили постов, но книга ушла в массы и стала первым ситуационистским текстом, получившим по-настоящему широкое распространение. Уже через год, в 1967-м, была издана книга «Общество спектакля» Ги Дебора и «Революция повседневной жизни» Райуля Ванейгема, которые быстро разошлись. Ну а затем наступил 1968 год, в ходе известных событий которого ситуационисты действовали не самостоятельно, а при содействии студенческой группировки Бешеные. Эта группировка была сформирована из местных анархистов, которые взяли себе название в честь движения городской бедноты, действовавшей в годы Французской революции и стоявшей на позициях левее якобинцев. 22 марта люди из числа Бешеных участвовали в оккупации административного здания факультета Нантера, но из-за противоречий с другими участниками покинули здание (те, кто остался в нем, сформировали «Движение 22 марта», возглавлявшееся Даниэлем Кон-Бендитом). 14 мая студенты заняли территорию университета Сорбонны — в этом участвовали и Бешеные, которые позвали к себе местных ситуационистов. Бешеным удалось провести одного из своих членов — Рене Ризеля — в состав Комитета по оккупации Сорбонны (органа самоуправления из 15 человек, избранного захватившими университет студентами и ежедневно переизбиравшегося). На следующий день Бешеным, ситуационистам и их сторонникам удалось занять остальные 14 мест. В таком составе Комитет по оккупации Сорбонны функционировал с 15 по 17 мая — его члены попытались использовать ресурсы и имя комитета для революционной пропаганды. Но уже 17 мая они сдали эту позицию и со своими сторонниками из числа студентов и рабочих сформировали отдельный комитет по поддержке «оккупационного движения», который действовал почти месяц и подготовил ряд агитационных текстов и комиксов, распространявшихся сотнями тысяч экземпляров. Книга «Бешеные и ситуационисты в оккупационном движении» была издана уже в 1968 году — то есть по горячим следам этих событий. Она стала плодом коллективного авторства четырех человек, ни одним из которых не был ситуационист Рене Вьене — но именно поэтому книгу подписали его именем, просто прикола ради. Книга вышла интересная и динамичная — в ней много историй и картинок, и, если говорить о действиях ситуационистов в 1968 году, лучше всего привести в пример именно ее, поскольку она отражает происходившее без всяких лишних домыслов.

Это посмертное собрание сочинений, которое охватывает все известные и часть неизвестных текстов Ги Дебора. Как мы знаем, он был кинорежиссером и философом, и книга представляет обе эти ипостаси: в ней можно найти все сценарии его фильмов, все его крупные произведения и статьи. Если говорить о Деборе как о кинорежиссере, то он создал всего шесть фильмов, первый из которых — уже упомянутые «Завывания в честь де Сада», состоящие из чередования белого и черного экранов. Главное новшество фильма заключалось в отказе от зрелищности, от видеоряда как главного выразительного средства — над визуальной частью доминировала звуковая дорожка. Все последующие фильмы были сняты в том же ключе, хотя и с меньшим творческим экстремизмом. Подобные картины не являлись зрелищем в традиционном смысле слова — любой человек, присутствовавший на таком показе и воспринявший этот подход, мог сам стать режиссером и создать собственный фильм. Дебор прямо говорил, что его фильмы не являются таковыми в общепринятом смысле — скорее это некие произведения, поданные в определенной аудиовизуальной форме, и мерить их мерками кинематографа было бы некорректно. По сути, его фильмы были теорией и практикой создания ситуаций. Премьерный показ «Завываний» тоже был явлением такого рода — Дебор хотел заставить людей полтора часа смотреть на мелькание черного и белого. И если первый показ закончился минуте на пятнадцатой, то второй (организованный уже после разрыва с Изу), прошел при поддержке крепких уличных ребят из Леттристского Интернационала, которые просто заблокировали двери киноклуба и не давали зрителям покинуть показ. Запертых в зале людей со второго этажа увещевал Жиль Вольман — он просил всех успокоиться и потерпеть, потому что в конце будет невероятный сюжетный твист, о котором увидевшие его непременно будут с восторгом всем рассказывать. Но в конце зрителей ждало 25 минут темного экрана. Это и была одна из тех ситуаций, в рамках которой индивид переживает подлинные и самые яркие чувства.
Интересно, что изначально ситуация была главной концепцией, а концепт спектакля был придуман просто как ее антипод, хотя спустя годы именно он стал определяющим для всей философии Дебора. Спектакль — это метафора культурных форм, основанных на пассивном потреблении посторонней творческой деятельности. По текстам, представленным в Œuvres, можно проследить, как этот концепт начинает восприниматься Дебором как основание не только культуры, но и экономики и политики: разделение между режиссером и зрителем уподобляется разделению между начальником и подчиненным и в итоге формирует известное нам значение спектакля — новой схемы социально-экономических отношений, которая характеризуется пассивностью индивида и модификацией всех сфер общественной жизни. В 1967 году Дебор выделял две формы спектакля — концентрированный (страны соцблока) и диффузный (развитые капстраны). Много позже, в примечаниях к своей главной книге, он объединит их в интегрированную форму. Но даже с учетом этого современный мир соответствует описанию «Общества спектакля» намного в большей степени, чем все, что застал Дебор — повсеместное распространение интернет-технологий не уничтожило, но усилило спектакль и помогло каждому из нас стать его создателем и ретранслятором.

Психогеография, благодаря кажущейся простоте восприятия, стала одной из самых известных ситуационистских идей. Ее развитие началось вместе с Леттристским Интернационалом и в тех или иных формах продолжается и сегодня. Антология, которую я выбрал, — квинтэссенция ситуационистских идей в отношении городского планирования, она охватывает множество текстов разных авторов. Ее редактор отлично понимал, что и для чего он выбирает, — так что, может, это и не энциклопедия, но как минимум отличная отправная точка для изучения темы. Тем более книга не концентрируется на французах: в целом историография ситуационистов франкоцентрична, а ведь и в других секциях других стран тоже высказывались интереснейшие идеи. Весь комплекс идей этого плана можно разделить на три блока: сама психогеография как попытка создания некой науки о влиянии социального пространства на конкретного индивида; критика урбанизма как критика трансформации пространства города под влиянием капитализма и рыночной экономики; унитарный урбанизм как попытка выработать логику создания некой новой городской среды, которая будет служить интересам человека, а не экономики. По мысли Дебора, цель психогеографии — нахождение точных законов и эффектов окружающей среды, влияющих на эмоции и поведение людей. Для этих нужд была создана исследовательская практика дрейфа, которая выглядит как бесцельное перемещение исследователя, руководствующегося внутренними ощущениями ,— в этом деле важно отказаться от привычных маршрутов и двигаться куда глаза глядят, а точнее, куда ведет сердце. Для правильного дрейфа нужно понимать основные психогеографические эффекты, иначе все превратится в обычный променад — поэтому для фиксации результатов создавались специальные карты. Психогеография была тесно связана с критикой современного урбанизма — она являлась основной и завершающей точкой этого комплекса ситуационистских идей, поскольку весь этот комплекс в свое время начался со статьи Ивана Щеглова «Правила нового урбанизма» (часто встречается вариант «Формуляр нового урбанизма»), которая была написана в 1953 году. В этом тексте он критикует существующие принципы градостроительства и предлагает своеобразный урбанизм будущего. Именно в контексте противостояния классическому урбанизму и возник унитарный урбанизм — идея о новых принципах градостроительства, которые поставили бы во главу угла состояние горожан, а не экономические интересы и предоставили бы им максимум возможностей для конструирования ситуаций. Щеглов в рамках этой идеи предлагал проект города, разбитого на кварталы в соответствии со спектром разных вызываемых у горожанина чувств. Конечно, подобные вещи проходили по большей части по ведомству «Бумажной архитектуры», то есть проектов, в принципе нереализуемых в материале. Но нужно понимать, что к середине шестидесятых, по мере роста влияния Дебора, происходила постепенная политизация ситуационистских идей — уже в контексте событий 1968 года трудно было бы говорить о Ситуационистском Интернационале как о художественном движении. На таком фоне все эти отвлеченно-красивые проекты унитарного урбанизма и психогеографии вышли из оборота. Книга «Ситуационисты и город» хорошо отражает этот процесс: из нее ясно, как в принципе развивался комплекс психогеографических идей, как он постепенно теснился Дебором и как вопреки ему развивался с подачи других ситуационистов.

Отправьте сообщение об ошибке, мы исправим

Отправить
Подпишитесь на рассылку «Пятничный Горький»
Мы будем присылать подборку лучших материалов за неделю