5 книг о том, что такое невоенный коллаборационизм во Второй мировой войне
В период Второй мировой войны под оккупацией оказались территории Белоруссии, Украины, Молдавии, прибалтийских республик, значительная часть европейской территории РСФСР. Около 70 миллионов советских людей оказались во власти врага.
Чтобы существовать, они должны были как-то с врагом коммуницировать. По советским книгам и фильмам складывалось впечатление, будто едва ли не все, кто жил на оккупированной территории, ушли в партизаны или стали подпольщиками. На самом деле подавляющее большинство осталось на прежних местах жительства, пытаясь как-то просуществовать при новом режиме.
Если человек работает на прежнем месте, но уже под властью оккупантов, то технически он сотрудничает с врагом — этот пример иллюстрирует сложность проблемы. При немцах нередко даже управленцы — включая иногда коммунистов — оставались на своих местах. К примеру, директор зоопарка в Ростове продолжил работать при нацистах, чтобы сохранить жизнь зверей. Когда советская власть вернулась, возник вопрос о том, что с ним делать. Ограничилось исключением из партии и снятием с работы.
По мере освобождения советских территорий под арестом оказались десятки тысяч человек, сотрудничавших с оккупантами. Тогда Прокуратура СССР выпустила разъяснение о том, кого считать коллаборационистом. Термины тогда, конечно, использовали, другие — предатели, изменники Родины. Суть разъяснения: если человек, занимая административный пост на оккупированных территориях, не участвовал в репрессиях против гражданского населения и партизан, не оказывал активной помощи оккупационной армии, то он освобождался от уголовной ответственности. Например, старосты, которых большинство читателей считают, очевидно, предателями, не подлежали уголовному преследованию, если они не совершали указанных выше преступных деяний.
Еще одна разновидность коллаборационизма — политический: например, соучастие в нацистской пропаганде — сотрудничество, скажем, в оккупационной печати. Нацисты выпускали на оккупированных территориях сотни газет на языках народов СССР. К примеру, в Орле выходила «Речь» — одна из самых ярких и гнусных. Существовала и серая зона сексуальных отношений с оккупантами. Ведь 75% населения, оказавшегося под оккупацией, составляли женщины.
Коллаборационизм — общеевропейское явление, само слово — французского происхождения и означает всего лишь «сотрудничество». Однако произнесено оно было маршалом Петэном во время встречи с Гитлером и с тех пор приобрело совсем не безобидные коннотации. В настоящем кратком обзоре я не затрагиваю тему военного коллаборационизма, о котором написано более всего, а останавливаюсь на менее известных аспектах этого явления.
Книга озаглавлена цитатой из дневника Лидии Осиповой (Олимпиады Поляковой), который она так и назвала — «Дневник коллаборантки». В книге этот текст впервые полностью опубликован; рукопись которого хранится в архиве Гуверовского института при Стэнфордском университете. В дневнике Осипова рассказывает о своем сотрудничестве с оккупантами его мотивах. В книгу также вошли воспоминания Владимира Самарина, заместителя главного редактора коллаборационистской газеты «Речь», выходившей в Орле.
Осипова и ее муж принадлежали к «идейным коллаборационистам». Этот термин — мое ноу-хау. Идейные коллаборационисты — люди, которые мечтали о приходе оккупантов, не обязательно немцев. Лишь бы освободиться от ненавистной советской власти. После 20 лет советского режима, в особенности 1930-х, коллективизации, голода, террора в стране было немало тех, кто ненавидел эту власть. Но ненависть к власти не всегда означает готовность сотрудничать с нацистами. Лидия Осипова и Владимир Самарин эту черту переступили. Феномен «идейного коллаборационизма» и биографии его «носителей» мы с Галиной Зелениной подробно анализируем во вводной статье.
Одесса — это уникальный случай: в годы войны она была столицей Транснистрии — зоны румынской оккупации. Там по-другому функционировала экономика, работал университет и театр, выходили газеты. В книгу включены три текста, дающие представление о румынской оккупации и о разнообразных способах, которыми пользовалось население, чтобы приспособиться к новой ситуации.
Первый текст написал «идейный коллаборационист» Николай Февр — эмигрант, корреспондент берлинского нацистского «Нового слова», — это его личные впечатления о посещении оккупированной и, на его взгляд, процветающей Одессы. Второй — одессит, проведший в городе годы оккупации. Третий, самый обширный документ, принадлежит перу экономиста М. Д. Мануйлова, который вполне успешно работал при советской власти, при оккупации преуспел, служа в ломбарде, затем эмигрировал.
Американские историки и социологи, чтобы понять, как устроен Советский Союз, в начале 1950-х массированно интервьюировали эмигрантов второй волны, среди которых были бывшие военнопленные, коллаборационисты, в том числе служившие в Вермахте, и не только. Интервьюировали по-русски, аудиозаписи уничтожались, чтобы говорящих нельзя было идентифицировать, потому что боялись советских спецслужб. Все интервью сохранились в переводе на английский. Мы сделали обратный перевод этих текстов и во многих случаях разобрали то, что было неверно записано интервьюерами. Интервью отличает широкий географический и тематический охват: Придонье, Смоленщина, Кубань, Харьков под оккупацией, повстанчество в горных районах Кавказа, церковное возрождение и многое другое. Тексты снабжены подробным комментарием.
Я бы рекомендовал эту книгу тем, кто хочет составить представление об общей картине коллаборационизма в военные годы, оценить формы этого явления в разных странах, при том что многообразие этих форм не способен вместить даже такой огромный «кирпич» в 800 с лишним страниц. Надо понимать, что этой книге уже 20 лет — сейчас мы по многим позициям знаем гораздо больше, но она по-прежнему не утратила своего значения благодаря безусловной научной добросовестности автора, а также географической и тематической широте.
Книга французского историка Фабриса Виржили «Бритые женщины» посвящена так называемому горизонтальному коллаборационизму, то есть сожительству с оккупантами, и наказанию за него. Работа обозначает всю сложность проблемы взаимоотношений между жительницами оккупированных территорий и солдатами армии захватчика, а также неоднозначность того, что происходило после освобождения.
Как показывает Виржили, часто публичному унижению с обриванием головы женщины подвергались только потому, что кому-то что-то показалось или в порядке сведения личных счетов. Вопрос обоснованности наказания за те или иные поступки (или их отсутствие) является одной из центральных тем книги. Что есть преступление в данном случае? Автор задается тем же вопросом, что и создатели некогда популярного советского фильма совсем на другую тему: «А если это любовь?».
Книга вышла на французском 20 лет назад, на английском через пару лет, но многие затронутые в ней проблемы остаются более чем современными. Они актуальны и для истории гендерных отношений на оккупированных территориях СССР, ведь три четверти их обитателей составляли женщины, которых мужчины оставили во власти врага.