5 книг о том, что такое архитектурная утопия
Я занимаюсь историей архитектуры, а в ней существует множество самых разных феноменов. Одна из тем, которая меня особенно интересует, — исследование творческого порыва архитекторов. Мне любопытно изучать чистую творческую волю, которая возникает, когда архитектор не находится в ситуации жестких ограничений со стороны заказчика или даже самой реальности, а может создавать что-то совершенно фантазийное. В этом смысле мое внимание привлекает архитектурная фантазия в целом — не важно, проявляется она в виде проектов утопий или в виде формальных экспериментов.
При этом утопическое проектирование интересно само по себе, даже если исходит из уст философа, а не архитектора. Собственно, так изначально и было: стоит вспомнить Платона, первого социального утописта в истории. Хотя даже у философов такое проектирование неизбежно обретает архитектурные черты, как мы увидим в контексте разговора об одной из книг.
Итак, в архитектурной утопии есть два направления: в первом случае мы говорим об архитекторах, выпускающих творческую волю на свободу, а во втором — о большой традиции мировой философской мысли. И мне особенно интересно исследовать область пересечения этих двух множеств.
Если говорить о русской архитектуре, то первый и самый известный период ее обращения к утопическому проектированию — это, конечно, эпоха авангарда. Без нее невозможно было бы вести разговоры не только о российской, но и о всемирной утопической мысли. Посвященный авангарду двухтомник Селима Хан-Магомедова дает максимально фундаментальное и структурированное описание этого феномена. Однако по структуре книги заметно, что для автора важен именно утопической контекст. Добрую половину второго тома Хан-Магомедов уделяет утопическому проектированию, причем первая глава посвящена собственно утопии: от Платона до Уильяма Морриса, а во второй главе автор описывает проектирование городов. Так что первая глава тома — это своего рода предисловие, которое подводит читателя к тому, что градостроительная мысль советского авангарда является прямой наследницей утопического проектирования в литературе и философии прошлых веков. Ну и третья глава, связанная с проектированием жилья, опять-таки продолжает эту утопическую линию.
Андрей Иконников не просто пишет историю архитектуры — для исследователя это слишком тривиальная задача. Он пишет книгу, которая отражает его собственную концепцию истории архитектуры — и эта концепция как раз и заявлена в подзаголовке. Иконников рассматривает историю современной архитектуры через призму утопического мышления. Он даже вводит соответствующую классификацию: модерн — это утопия эстетическая, а авангард — утопия технократическая. Иконников демонстрирует эти бинарные оппозиции на материале ХХ века, показывая, как технократическая и эстетическая утопия сменяют друг друга или вступают в другие, более сложные взаимоотношения. При этом отдельные главы двухтомника прямо посвящены утопическому проектированию в разные времена: в XIX веке с его социал-утопистскими проектами типа Фаланстера Шарля Фурье или колоний Роберта Оуэна или в 60-е годы ХХ века, когда проектированием утопий занимались все кому не лень, начиная с японских метаболистов и заканчивая советскими архитекторами вроде группы «Кинетический город», куда сам же Иконников и входил. Он начинал свой путь как архитектор-утопист, и неслучайно именно эта тема определила концепцию его двухтомника.
Книга Тессы Моррисон описывает проекты утопических городов, которые создавали разные мыслители, архитекторы и писатели в разные времена. Она охватывает все Новое время, в каждой главе рассматривая одну из великих утопий: «Утопия» Мора, «Город солнца» Кампанеллы, «Христианополис» Иоганна Андреа и так далее вплоть до проектов конца XIX века вроде «Метрополиса» Кинга Кэмпа Джилетта. Её книга максимально отвечает теме нашей подборки — это своего рода энциклопедия, снабженная объемными статьями о каждом утопическом проекте.
Чем еще ценна эта книга? Если мы возьмем круг русскоязычных книг, то до недавнего времени — до тех пор, пока Григорий Ревзин не начал проект «Оправдание Утопии» в «Коммерсанте» — энциклопедическое представление об утопиях можно было почерпнуть разве что у Хан-Магомедова и Иконникова. Моррисон смотрит шире, в ее поле зрения оказываются произведения, которые не описывали упомянутые авторы. Например, из поля зрения российских исследователей в свое время выпал Иоганн Андреа, хотя он написал свой трактат даже раньше Кампанеллы.
Архитектор Вячеслав Локтев выстраивает теоретическую платформу для тех формальных экспериментов, которые он сам проводил в 1960–1980-е годы прошлого века. Безусловно, они наследуют русскому авангарду и философии космизма (хотя и опосредованно — через ее восприятие в авангарде). Так что эту книгу скорее следует воспринимать как попытку рассмотреть русскую утопическую архитектурную мысль шире, чем это сделано у предыдущих авторов. Локтев выводит ее из рамок эпохи авангарда и прослеживает до собственной эпохи — модернизма и бумажной архитектуры. Не случайно книги в моем списке подобраны именно в таком порядке. Впрочем, возможен и альтернативный: сперва Моррисон и Иконников вводят нас в мировой контекст, затем Хан-Магомедов — в традицию русского авангарда, Локтев ее развивает, а Аввакумов обращается к материалу восьмидесятых — таким образом панорама двадцатого века замыкается.
Но вернемся к Локтеву — сам он работает в стиле, близком скорее поп-арту. В своих проектах он делает шаг вперед по сравнению с утопическим проектированием 60-х, которое, следуя логике Иконникова, находилось в технократической фазе, в рамках которой город рассматривался как машина, где все движется, трансфомируется и устремляется вверх. Локтев переходит к утопии эстетической, для которой более важна чистая художественная воля, чем техническая сторона вопроса. Скажем, его проект космического небоскреба — это нечто вроде невозможной фигуры Мориса Эшера, фантазийный порыв безо всякой попытки притянуть его к земле за технические тросы. Чисто концептуальная структура. И в этом смысле Локтев предвосхищает появление бумажной архитектуры, становясь недостающим звеном в истории русской архитектурной утопии.
«Бумажная архитектура» 1980–1990-х создавалась плеядой молодых архитекторов — выпускников МАрхИ, которые нашли возможность презентовать свои идеи благодаря конкурсам, которые устраивали тогда архитектурные журналы, преимущественно японские. Последние даже предполагали денежные премии, которые становились для архитекторов хорошим подспорьем. К этой плеяде принадлежали Александр Бродский и Илья Уткин, Михаил Белов и Михаил Филиппов, автор рассматриваемой книги Юрий Аввакумов и другие архитекторы, многие из которых работают и по сей день.
Мне представляется, что бумажная архитектура конгениальна своей эпохе. Если мы отследим историю утопического проектирования в нашей стране, то обнаружим, что авангардом все не заканчивается — оно существовало и в сталинские, и в хрущевские, и в брежневские, и в горбачевские, и в ельцинские времена. Но в каждый исторический период оно, конечно, было немного разным — то более технократическим, то более эстетическим (если использовать упомянутую выше терминологию Иконникова). Так вот: первый тип, как легко понять, характерен для периода позитивистского, сциентистского, устремленного в будущее — именно такими были шестидесятые годы прошлого века с их верой в прогресс, науку и покорение космоса. А вот эстетические утопии более характерны для периода упадка и развала. Конец советской эпохи сопровождался ощущением развала империи, и логично, что он привел к появлению бумажной архитектуры, которая стала для ее представителей своеобразной формой эскапизма. Но это лишь одна из причин.
Важно и то, что в определенном времени и месте сумела сложиться целая тусовка, которая создала питательную среду для развития бумажной архитектуры. Ведь нельзя сказать, что ее не было ранее, но именно представители упомянутой плеяды смогли сделать из нее полноценный и четко очерченный феномен. Роскошный альбом, изданный Аввакумовым в музее «Гараж» — это самый полный на сегодняшний день каталог этого феномена.