Ланс Паркин. Алан Мур. Магия слова. М.: ЭКСМО, 2019. Перевод с английского Сергея Карпова
Автор этих строк однажды беседовал с любителями комиксов, обсуждая, какая книга стала для них точкой входа в мир рисованных историй. Он нисколько не удивился, когда подавляющее большинство респондентов ответило: «V — значит вендетта». Чуть реже упоминались «Хранители» и «Лига выдающихся джентльменов».
Все эти книги сочинил Алан Мур — английский сценарист, художник, музыкант, практикующий колдун. Его авторитет среди тех, кому не чужда изящная словесность, неоспорим. Даже респектабельные критики, обычно брезгующие комиксами, делают вид, что понимают и ценят творчество Мура.
Вне всяких сомнений, добродушное лицо Алана Мура, обрамленное косматой бородой, — это лицо всей современной комикс-индустрии, претендующей на звание еще одного рода искусства. По крайней мере там, где она не прикрывается стыдливыми эвфемизмами вроде словосочетания «графический роман».
Сейчас мы закрыли шестисотстраничную биографию Алана Мура в кричащей желтой обложке. И мы еще немного приблизились к пониманию того, что этот художник сделал как для контркультуры, так и для масскульта на стыке двух веков.
Книгу «Алан Мур. Магия слова» написал Ланс Паркин, британский фантаст, известный прежде всего романами по сеттингу «Доктора Кто». Если верить издателям, за творчеством Алана Мура он начал следить, когда тот был еще рядовым автором Doctor Who Weekly, которому доверяли разве что последние страницы журнала. Итогом тридцатилетних наблюдений стал увесистый том с 965 (девятьюстами шестьюдесятью пятью) ссылками на источники. Не всякая диссертация может похвастаться таким инструментарием, не говоря уж о книге про «низкий» жанр комиксов.
На страницах «Магии слова» Мур предстает не совсем таким, каким его привыкли воображать фанаты. Будучи прирожденным шоуменом, художник создал себе образ бесноватого провидца, лукавого шамана, делающего вид, что он не познал Истину, но просто сошел с ума. На деле Мур оказывается таким же человеком из плоти и крови, как и его почитатели. Родился в пролетарской семье, выгнали из школы за торговлю наркотиками, трудился разнорабочим, завел семью, жене надоел ménage à trois, и она решила уйти из дома вместе с любовницей. Спасение от этой унылой тоски было лишь одно — творчество.
Однако и оно, судя по всему, не принесло мятежной душе покоя. Если верить Паркину, самый успешный комиксист своего поколения оказался склонным к самобичеванию невротиком, который лучшие свои вещи считает своими главными неудачами, легко расторгает контракт с мейджором DC из-за жалкой тысячи долларов, попутно жертвуя экологическим организациям весь свой гонорар за переиздание ранних работ.
Но, как и всякая хорошая биография, «Магия слова» выходит далеко за пределы своего героя, описывая не столько личность, сколько эпоху, которая ее породила. Труд Паркина наверняка порадует не одних лишь очкастых гиков вроде автора этих строк. Во-первых, Алан Мур сам по себе интереснейший персонаж, который мог бы не написать ни строчки и все равно оказаться на одной полке с томами из серии «ЖЗЛ». Во-вторых, вместе с Паркином мы внедряемся в самый настоящий политический детектив, коим является жизнь западных издательств, занимающихся комиксами. А жизнь эта весьма далека от волшебных вселенных, которые творят художники. Впрочем, и в ней не обходится без веселых курьезов:
«Сколько существуют комиксы, столько существуют люди с бизнес-смекалкой, вроде Уилла Айснера и Стэна Ли. А в восьмидесятые пришло новое поколение предпринимателей: люди вроде Дэйва Сима, Тодда Макфарлейна, Нила Геймана и Фрэнка Миллера заключали сделки, разжигали аукционные войны среди издателей за свои услуги, пристально следили за правовыми вопросами, мерчендайзингом и спин-оффами и не боялись судиться. Ветеран комикс-индустрии, пожелавший остаться неизвестным, сообщил мне, что в какой-то момент осознал, что его целью стало заработать фрилансом на крупного американского комикс-издателя достаточно денег, чтобы вытрясти из этого издателя через суд то, что он должен на самом деле».
Что более важно, Паркин через срез комиксов и биографии одного из их авторов указывает на то, насколько разными остаются люди в глобализованном англоязычном мире. Не можем отказать себе в удовольствии процитировать историю про то, как американские фанаты повергли в шок английского художника Алана Гранта, работавшего над антиутопией «Судья Дредд»:
«Все британские комиксы разделяли аппетит к разрушению и насилию, обычно радостно направленным против собирательных образов власти, подобранных под нужную аудиторию. Самый долгоиграющий „серьезный” британский персонаж — Судья Дредд из 2000AD — сатира на политику ежовых рукавиц. Соавтор персонажа Алан Грант был в шоке, когда американские посетители конвентов говорили, будто жалеют, что полиция не похожа на Судью Дредда».
Восемнадцатилетний Алан Мур
Не менее интересно автору этих строк было узнать, какую моральную панику в свое время посеяли комиксы по ту сторону Атлантического океана. Дошло до того, что в Штатах был разработан Comics Code, своеобразный аналог Кодекса Хейса, но только для комиксов. Призванный оградить детей от шок-контента, «кодекс» по факту стал лишь миллионным винтиком в бюрократической машине, ничуть не снижающим градус насилия в обществе, но создающим массу препятствий для художников и издателей. В этой части книга Паркина приобретает тон памфлета, обличающего бессмысленность самой идеи цензуры. Ведь Мура, временно перекочевавшего в Америку, новые ограничения только раззадорили, и вот как он, вольно или невольно, ответил блюстителям нравственности:
«Смутил их разворот в конце „Саги о Болотной Твари” № 29.
Наткнувшись на него, они перечитали номер внимательнее. Зомби двигались потому, что внутри их были массы насекомых, а это довольно неприятно. Но настоящей проблемой стало то, что главная героиня истории Эбби Кейбл узнает, что ее муж Мэтт одержим духом главного злодея серии — Аркейном. Небрежный взгляд на комикс скажет, что Эбби травмировал уже сам этот факт. Но более вдумчивое чтение открывает, что Аркейн — дядя Эбби, что Эбби и Мэтт спали вместе, так что это история о женщине, пострадавшей от сексуального насилия и инцеста».
Разумеется, от такого твиста челюсти цензоров ударились об стол. Несмотря на возмущение бюрократов, DC решило издать номер, не дожидаясь визы. Это стало началом конца цензуры в американских комиксах.
Из книги Паркина мы узнаем, что и в родной Британии Мур как политический активист не ограничивался руганью на власть в ближайшем пабе. Его усилиями в 1988 году увидела свет антология с забавным названием «Художники против наглой правительственной гомофобии!» (в оригинале: «Artists Against Rampant Government Homophobia!», или просто «AARGH!»). Не очень известная у нас книга стала ответом на развернутую в тэтчеровской Англии гомофобную пропаганду, и стараниями Мура под одной обложкой собрались Нил Гейман, Кэти Акер, Арт Шпигельман, Харви Пикар и многие другие звезды независимого комикса.
Но, несмотря на решительное неприятие консервативной политики, Алан Мур, если согласиться с Паркином, не встал и на сторону левого крыла, оставшись радикалом без партии. О чем и написал в самых значительных своих работах:
«„Человек с улицы” добровольно закрывает глаза на политику, но это и не важно, ведь апокалипсис неминуем и остается только вопрос, как именно общество рухнет под весом неразрешимых социальных проблем. Один ответ — правого крыла; Северного огня из „V — значит вендетта”, Никсона и его клики в „Хранителях”, логики вьетнамской войны: чтобы спасти деревню, надо ее разбомбить. Левые либералы, несмотря на благие намерения, приносят больше вреда, чем пользы. В „V — значит вендетта“ кампания за ядерное разоружение добивается своего, Великобритания отказывается от боеголовок в одностороннем порядке — и тут же начинается ядерная война. В „Хранителях” „либерал” Озимандия губит миллионы. „V — значит вендетта”, „Хранители“ и „Марвелмен” кончаются обрушением старого строя. В конце все, к чему мы стремились, оказывается бессмысленным, и ветер уносит это прочь».
За всеми этими социо-культурно-экономико-политическими изысканиями, которыми пестрит книга, Паркин не забывает о главном — о комиксах. Возможно, самые ценные страницы «Магии слова» отведены анализу работ Мура и его соавторов. Паркин делится опытом медленного чтения «Вендетты», «Хранителей», «Убийственной шутки» и других ключевых произведений мастера. Эти строки, порой напоминающие описания из какого-нибудь учебника по классической эстетике, служат укором читателям, привыкшим проглатывать комиксы как поток текста, зачем-то сопровожденного иллюстрациями:
«Текст — объявление о „первом публичном появлении королевы после ее шестнадцатилетия”, где она „появилась в шелковом костюме персикового цвета, сшитом специально для этого выхода придворным кутюрье”, тогда как на картинке молодая девушка в каморке неловко натягивает платье. Контраст очевиден, но только на следующей странице мы узнаем, что ей, как и королеве Заре, шестнадцать лет (и только в третьей главе мы узнаем, что ее зовут Иви Хаммонд, и увидим, как она попала в такую отчаянную ситуацию). На следующей панели Иви в слишком тесном даже для ее субтильного сложения платье противопоставляется крупному плану, на котором V надевает перчатку. Мы узнаем, что и V, и Иви одеваются, чтобы выйти ночью на лондонские улицы. Отчаяние гонит Иви на необдуманную попытку заработать деньги проституцией, тогда как V претворяет в жизнь сложный план по уничтожению здания парламента. Мур отлично понял, что контраст слов и изображения на одной панели со следующей создает паттерны. История может говорить сразу о двух вещах, а подразумевать третью, и у повествования появляется хитроумная иносказательная структура».
Читая «Магию слова», мы делали пометки: «наверняка не напишет про Lost Girls», «обойдет стороной оккультизм» и так далее. К нашей великой досаде, Ланс Паркин подробно написал и про «Пропащих девчонок» (радикальный шедевр, балансирующий на тонкой грани между искусством и порнографией), и про магическую сторону работ Алана Мура.
И знали бы вы, как тяжело писать про книгу, в которой не к чему придраться (закроем глаза на обложку русского издания). Побольше бы таких.
Что читать:
Алексей Поляринов «Алан Мур, авангард и антикомиксы»
Алан Мур «Ископаемые ангелы»
Hannah Means Shannon Lovecraft Never Said That His Entities Were Evil — Alan Moore On Myth, Magic, And The Elder Gods
David Barnett V for Vendetta is a manual for rebellion against injustice